Попаданка для герцога? - Алёна Цветкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что?! – удивилась я, – но за что?!
– Я с самого начала знал, что вам нельзя доверять, – герцог был холоден. Наверное, он нажал какую-то тревожную кнопку, потому что в дверях появились два дюжих молодца. – Взять ее под стражу, – приказал он, кивнув на меня, – по обвинению в попытке провести диверсию в Управлении.
Дюжие молодцы церемониться не стали, подхватили меня под локотки с двух торон и поволокли из кабинета. Я была так ошеломлена происходящим, что не нашла ничего лучше, чем повернуться и заявить:
– Ваша светлость, вы сошли с ума.
Эта фраза как будто бы поставила точку, и я с чувством выполненного долга спокойно пошла туда, куда меня вели.
Камеру мне выделили одноместную. Каменный мешок решеткой с одной стороны и занавеской, за которой в полу была дырка для справления естественных надобностей. К счастью там было довольно чисто и не воняло. Кроме занавесочки из удобств были еще деревянные полати, которые по всей видимости выполняли роль кровати по ночам. На них в углу свернутая в компактный валик лежала постель: тонкий матрас, тощая подушка и одеяло. Постельное белье, скорее всего должны были выдать отдельно. В изголовье полатей к стене был прикреплен небольшой откидной столик, похожий на те, что я видела в поездах. Небольшое окошко в камере располагалось высоко, под самым потолком и было забрано решеткой.
Я села на деревянные полати и попыталась понять, что, вообще, происходит. Герцог прекрасно знал, кто я и откуда. И весь этот бред по поводу диверсий и Иносты… к чему это было, вообще? Месть за то, что посмела ослушаться?
Как ни странно, я не чувствовала ни страха, ни паники. Я была абсолютно спокойна и уверена в себе. И это совсем не было на меня похоже. Еще вчера я ревела бы, кричала, что ни в чем не виновата, умоляла бы выпустить и просила бы прощение за то, как вела себя.
Но не сегодня. Там на крыльце Управления, когда между мной и герцогом произошла невидимая битва, я поняла. Я сильная. И я могу не только проигрывать, идя на поводу у других, но и побеждать.
Просидела в одиночестве я совсем не долго не больше пары часов. Когда тени скрыли углы камеры к решетке подошел одни из дюжих молодцов. Отпер дверь и недовольно пыхтя сунул мне стопку постельного белья и поднос с ужином: тарелкой моей тушенки, на застывшем жире были видны дырочки от консервного ножа, большой кусок хлеба и огромную кружку горячего чая.
Это было так смешно, что я невольно рассмеялась, отчего молчаливый стражник запыхтел еще больше. А герцог точно сошел с ума.
С удовольствием отужинав вкуснейшей тушенкой, я воспользовалась удобствами, постелила постель и прилегла, не раздеваясь, только расстегнув пуговки на лифе платья, чтобы было посвободнее в груди. Ни керосиновой лампы, ни свечи мне никто не выдал, поэтому в камере быстро стало темно так, что я не видела даже собственных рук.
Заснула я очень быстро, спала крепко и проснулась, когда в моей тюрьме посветлело. Мне на завтрак снова принесли тушенку. Герцог явно издевался. А вот Фипп, наверное, с ума сошел. Еще бы, ушла вчера и с концами. Поэтому сама заговорила с дюжим молодцем. Кажется уже другим. Не тем, что был вчера.
– Милейший, – улыбнулась я, – вы можете выполнить одну мою маленькую просьбу?
– Простите Леди, – мотнул он головой, – его светлость не велел…
– Это не для меня, – улыбнулась я снова, – но мой спутник, с которым я приехала в столицу, наверное, очень волнуется. Не могли бы вы передать ему весточку, что со мной все хорошо?
– Ваш жених-то? – вскинул брови дюжий молодец и прежде чем я успела открыть рот ответил, – так он знает. Он еще вчера вечером в Управление заявился. Говорят, – он фыркнул, – его светлость изволил гневаться и вышвырнул его вон. Но о том, что вы арестованы, ему сказали. Он вам передачку принес, только его светлость не позволил вам отдать.
И я не стала ничего говорить. Плевать, пусть хоть как называет, главное я знаю, что Фипп в курсе, где я. И искренне улыбнулась надзирателю, который вышел и закрыл дверь на замок.
В этот момент в тюремном коридоре раздался шум: сюда шли сразу несколько человек, один из которых громко выговаривал другому, не скупясь на выражения. Дюжий молодец почему-то побледнел и вытянулся в струнку прямо с той стороны решетки.
– Экберт, – говорил кто-то знакомым голосом, – я не узнаю тебя! Посадить ни в чем не повинную женщину в темницу! Как тебе, вообще, такое пришло в голову! И теперь я должен тратить свое время, чтобы исправлять то, что ты творишь. И даже не думай возражать! Еще одно слово и я сам женю тебя на ней, прямо сейчас!
Король… это же король! Я еле успела встать, как из-за угла появился его величество собственной персоной, злющий и молчаливый герцог, и еще какие-то люди. Наверное, это свита.
– Леди Лили, – улыбнулся он мне и кивнул дюжему молодцу, жестом приказывая открыть камеру, – приношу свои извинения за действия его светлости. Он слишком много работает и видит шпионов и диверсантов даже там, где их нет.
– Благодарю, ваше величество, – я присела в реверансе, пусть и не самом изящном, но правильном. Гизелла дала мне несколько уроков по этикету. А еще я хотела скрыть усмешку… злорадную… Так и надо этому бестолковому герцогу.
А его величество мельком оглядев камеру скривился, и снова повернулся к его светлости:
– Экберт, а почему ты не отправил ее в камеру для аристократии? – Герцог открыл рот, но ничего не успел ответить, его величество заметил тарелку с тушенкой, – и чем это вы кормите заключенных в моей тюрьме? Мне помнится, им полагается каша, а не мясо? – он уставился на надзирателя.
Тот побледнел и даже как-то стал ниже ростом и заикаясь ответил:
– Дак… его светлость велел… консерву… ваше величество…
– Какую еще консерву?! – оглянулся король на герцога.
И вот этот момент я пропустить не могла и прежде, чем его светлость открыл рот, присела в еще одном реверансе:
– Ваше величество, я приехала в столицу, чтобы предложить его светлости консервированное мясо для армии, которое делают в моем поместье. Но он решил, – ни секунды не сомневаясь сдала я герцога, – что я хочу отравить его и все Управление и отправил меня сюда. И, вероятно, хотел проверить безопасность моей продукции на мне же.
– Но в вашем поместье
