У кого как... - Жанна Корсунская

— Не совсем. Только Йоси... Йоси можно все сказать, а другие, если неправильно поймут, хуже сделают.

Дорога поворачивает вправо, и солнечные лучи пронзают золотые Алешины кудри. Любуюсь украдкой его красотой. Не юноша, а само совершенство. Настоящий царь Давид работы Микеланджело.

— Родители, наверное, скучают по тебе?

— Очень. По нас. Нас двое в интернате. Брат Толик. Мы с ним двойняшки. Внешне не похожи совсем. Он смуглый и шатен.

— Надо же! А еще кто-то есть?

— Нет. Мы с братом — и все.

— Жаль, что я с ним не познакомилась.

— Не знаю. Он неразговорчивый.

— Но вам ведь хорошо вдвоем? Легче?

— Да, конечно. Хотя у каждого своя жизнь.

— Как это?

— Так. Мы с Толиком всегда вместе были, всю жизнь в одной комнате, в одной группе детского сада, в одном классе. Дрались в детстве. Он мне в пятом классе зуб выбил.

— Ужас!..

— Угу. А когда приехали в интернат, Йоси нас с первого дня в разные комнаты поселил. Мы обалдели с Толькой. Сначала подумали: может, мест не хватает? Потом, смотрим, все в порядке. Договорились с пацанами поменяться, чтобы в одной комнате быть, а Йоси не разрешил.

— Почему?

— Вызвал нас и говорит: «Вы всю жизнь вместе, варитесь в своем соку, а теперь пришло время жить самостоятельно, и каждый из вас может много дать окружающим людям. Я не согласен с тем, что близнецы должны быть всегда вместе. Считайте это педагогическим экспериментом. Поживите врозь три месяца, а потом посмотрим».

— И что, прав оказался?

— Еще как! Во-первых, только теперь я узнал Толика по-настоящему, со стороны. У него свои друзья, у меня свои. Физически Йоси нас отдалил, но благодаря этому мы сблизились, хотя у каждого своя жизнь. Странно, правда?

— Да, необычно.

— Но очень мудро. Йоси — гений.

— По-моему, ты тоже.

— Я?.. Может, свернем к морю и искупаемся? Опознаем на полчаса.

— К морю?.. Хорошая идея. Я в это лето еще не купалась.

— Желание загадайте.

— Купальник у меня с собой есть на всякий случай. Сейчас позвоню в лабораторию.

Набираю номер ответственного группы разработчиков электронной части спутника, с которым договаривалась о встрече еще в Иерусалиме.

— Виктор, добрый день. Я уже близко и не одна, а с вашим хорошим знакомым Алешей.

— Если с Алешей, то я за вас спокоен на сто процентов. Будете вовремя.

— Вы попали прямо в точку. Можно нам задержаться на полчаса?

— Вполне. Мы здесь до позднего вечера. Полчаса ничего не решают.

— Спасибо. — Подмигиваю Алеше: — Вперед! Пляж почти пустой.

Интифада...

Местные на работе, а иностранцы вообще перестали приезжать. Кому хочется вернуться из отпуска калекой... Или вообще не вернуться. Хороший еврейский юмор.

В прошлое лето здесь негде было прилечь...

Мокрый пес одиноко гоняет по пляжу в ожидании хозяина.

Ныряю с головой, рассматриваю морское дно. Вспоминаю недавнее интервью с каббалистом...

— Невозможно объяснить непосвященному, что написано в Каббале.

— Почему?

— Представьте, что опускаетесь на дно морское и видите там много необычных вещей. Все остальные люди и на поверхности. Вы поднимаетесь к ним, и они просят вас рассказать, что там. А вы не можете, потому что там все другое: другие законы, другие термины, другой подход к описанию. Необходимо самому опуститься в морскую пучину и увидеть. Ведь не случайно приступать к изучению Каббалы можно только женатому мужчине только после сорока лет.

— А женщинам почему нельзя?

— Еврейская женщина знает Каббалу с рождения. Она интуитивно чувствует и понимает законы мироздания, которые мужчина должен изучать. Женщина гораздо ближе к Творцу, потому она имеет право говорить с Ним и молиться, когда захочет, а мужчина лишь в часы молитвы. Именно поэтому предназначение женщины — помочь мужчине приблизиться к Творцу, помочь научиться чувствовать присутствие Всевышнего в себе и вокруг. Чувствовать Его созидающее присутствие везде и всегда.

...Выхожу из воды. Сажусь на песок.

Мокрый пес устраивается поблизости. Надо ехать.

«Зеленая черта» — вот и еще одно определение Израиля. Его подарил мне полчаса назад красивый умный мальчик — будущий знаменитый ученый. Вон он дефилирует почти на горизонте.

Я вдруг вспоминаю другого мальчика, долговязого, стеснительного, молчаливого и странного, влюбленного в «Битлз» и, наверное, в меня.

Это было в далеком детстве, когда я еще не умела распознавать чувства противоположного пола. Мальчик хорошо знал физику и химию. Все, что я знала очень плохо. У него был отвратительный почерк. Ни один учитель не мог понять, что он пишет в контрольных. А я понимала мгновенно. И тут же списывала его контрольные. Его звали Витей. Он всегда получал тройки, а я пятерки. Мне было ужасно обидно за Витю, но не могла же я рассказать учителям правду.

Однажды Витя объяснял мне, что такое бесконечность. Он нарисовал треугольник, а в нем еще один треугольник, и еще, и еще. «Так можно рисовать до бесконечности, — сказал Витя, — это, собственно, и есть понятие бесконечности».

Больше никто никогда не говорил со мной о бесконечности, и я забыла о ней, и лишь спустя много лет, увидев схематическую карту Израиля, вдруг вспомнила Витин треугольник бесконечности.

Они были одинаковы по форме.

А когда я приехала в эту страну и начала погружаться так, как, наверное, погружаются только шпионы — глубоко-глубоко, чтобы вобрать в себя все вокруг, чтобы ни одному местному жителю в голову не пришло, что я из другого мира, лишь так погрузившись в Израиль, я поняла вдруг, что Витин треугольник бесконечности — это и есть Израиль...

— Фира! — Огромный человек с черной бородой и черными с проседью кудрями смотрит на меня восхищенно и, кажется, едва сдерживается, чтобы не схватить в охапку.

— Здравствуйте. Это с вами я договаривалась по телефону об интервью? Вы Виктор? Вы знакомы со мной?

— Еще как! Фирочка...

— И давно мы знакомы? — Что-то неуловимо знакомое таится в его карих глазах. Точно. Эти глаза я когда-то видела.

— Давно, с первого класса. Я Витя. Витя Елин.

— Витя... Ты так изменился. Самое фантастическое, что я думала о тебе полчаса назад...

— Ты? Обо мне?

Он все же не выдерживает, обнимает меня крепко. Чувствую его огромную добрую силу, запах каких-то пряностей, деревни.

— Моя первая любовь... — подмигивает он Алеше.

— Вот так встреча! Сколько вы не виделись?

— Сколько? Лет двадцать.

— Значит, ты и есть ответственный группы разработчиков электронной части первого израильского спутника?

Необыкновенная радость охватывает меня. Спасибо Тебе, Создатель! Значит, оценили все же по заслугам Витин талант. И кто-то еще, кроме меня, потрудился разобраться в его неразборчивых каракулях.