Ретт Батлер. Вычеркнутые годы - Татьяна Осипцова

– Нет, мэм, я вчера не был в баре. Мне бы с мистером Батлером переговорить, – гнул свое Санди.

– Хорошо, я передам. Приходите после ужина.

В этот день Ретт с дочерью и мадемуазель Леру проехали десять миль в сторону северо-запада. Там, в небольшом оазисе, пряталось озерцо, буквально кишащее фламинго. Птицы, раскрашенные не столь ярко, терялись на фоне розового великолепия длинноногих красавиц.

Сойдя с лошади, Кэт забралась в камыши и подкралась к самой кромке воды. Батлер с улыбкой наблюдал за дочерью.

– Осторожно, не исключаю, что здесь водятся крокодилы! – крикнул он.

– Я только посмотрю поближе на фламинго. Мне хочется их нарисовать, – отозвалась Кэт.

Около получаса Ретт, Кэти и мадемуазель Леру наблюдали суету на птичьем базаре. Затем Батлер бросил взгляд на часы.

– Пора. Возвращаемся домой.

Они выехали из оазиса и неспешной рысцой двинулись в сторону Кимберли. Вокруг расстилалась африканская саванна – вельд.

– Смотрите, как красиво, – указала вдаль мадемуазель Леру, – там, у холмов, земля кажется сплошь зеленой, а на самом деле это жалкие клочки травы, и она уже начинает желтеть. Вы не находите, мсье Батлер, что акации похожи на зонтики?

Ретт огляделся. На охряной почве равнины редкими сторожевыми возвышались акации.

– У вас взгляд настоящего художника, Эжени. А вон та, на мой взгляд, напоминает пиратский флаг – от ее кроны осталась лишь половина.

– Папа, я посмотрю, что с ней случилось? – спросила Кэт. – Может, это удар молнии?

Батлер кивнул. Когда они приближались к оазису, в гуще которого могли скрываться хищники, он требовал, чтобы его дамы – дочь и гувернантка – держались рядом, но здесь абсолютно безопасно. Местность хорошо просматривается, вблизи ни одного животного, лишь вдали, в полумиле передвигается пыльное облако – возможно, это антилопы или зебры ищут богатый зеленью участок, или спешат к водопою.

Получив разрешение отца, Кэт на своем крупном пони поскакала в сторону причудливой акации.

– Вам на самом деле нравятся мои акварели? – спросила мадемуазель Леру, обернув к Ретту сияющее лицо.

– На них все выглядит правдоподобно. Вы хорошо подбираете цвет, умеете передать перспективу, – добродушно перечислил Батлер. – Кажется, рисунки Кэт тоже перестали быть плоскими. Этому она научилась у вас.

Их лошади шагом, бок о бок, двигались в направлении Кимберли, крайние дома которого уже показались на горизонте.

– Вы не представляете, что значит для меня ваша похвала, любое ваше доброе слово, мистер Батлер! – торопливо призналась Эжени и покраснела. – Потому что вы… потому что я…

Румянец, разлившийся по ее лицу, не ускользнул от взгляда Ретта.

Девушка не договорила и поспешно опустила взор, уставившись в холку своей лошади.

– Эжени, я не слепой и все давно понял, – мягко заговорил Батлер, глядя в даль саванны. – Но зачем это вам? Вы молоды, очаровательны – самое время подумать о замужестве. А я женат и люблю Скарлетт – не зря ведь я женился на ней во второй раз. Осмотритесь вокруг – здесь полно холостых мужчин, и многие из них уже составили состояние.

– Неужели вы не знаете, что сердцу нельзя приказать – кого любить, а кого нет? – умоляюще воскликнула Эжени.

На секунду его взор вновь обратился на нее.

– Вы правы, – со вздохом согласился Ретт, – приказать нельзя. И, к сожалению, в этом причина многих трагедий. Я человек немолодой, а по сравнению с вами, Эжени, и вовсе старый. Поверьте моему опыту, бросьте бесполезные фантазии. Я знаю женщину, которая провела полтора десятка лет в мечтах о чужом мужчине. В один прекрасный день она прозрела, и поняла, что потеряла впустую часть жизни. Самую лучшую ее часть – молодость.

– Мне никто, кроме вас, не нужен…

– Вы заблуждаетесь и, уверен, приписываете мне достоинства, которыми я не обладаю. Так бывает, когда влюбляешься впервые.

Кэт уже осмотрела причудливую акацию и скакала обратно. Заметив это, Батлер тихо предупредил Эжени, устремившую на него взгляд, полный немого отчаяния:

– Надеюсь, мы больше никогда не будем говорить об этом.

И уже в полный голос обратился к дочери:

– Ну что там, Кэт? Удар молнии?

– Да, папа. Ствол разломлен пополам, и он совсем черный. Наверное, дерево горело, но все-таки не погибло.

– Акации очень живучи. Их корни порой достигают сорока и более футов. Чем глубже корни, тем жизнеспособнее дерево, – объяснил Ретт любознательной девочке.

– Ну, теперь домой! – приказал он, пришпоривая своего коня.

Они подъехали к крыльцу одновременно с коляской Скарлетт. Спешившись, Ретт подхватил дочь и поставил на землю, затем помог спуститься с лошади мадемуазель. Скарлетт ревниво проследила, не задержались ли руки мужа на талии француженки дольше необходимого. Этого не случилось, однако ей показалось, что Ретт и гувернантка боятся встретиться глазами. При этом Леру выглядела расстроенной.

За ужином она была молчалива. Ретт с Кэти делились впечатлениями о птичьем базаре, который наблюдали на озере, а гувернантка, обычно с восторгом отзывающаяся о разнообразии здешнего животного мира, не проронила ни слова.

Между ними что-то произошло, безошибочно определила Скарлетт. И, судя по выражению лица Леру, разговор оказался для нее неприятным. Скарлетт посмотрела на мужа, поймала взгляд его черных глаз, и у нее потеплело на сердце. Вот он, отец ее ребенка, мужчина, которому она принадлежит душой и телом. Последние два года она считала самыми счастливыми в своей жизни. Вот только… Только если бы Ретт не насмехался над ее желанием найти богатое месторождение алмазов…

– Дорогой, – вспомнила она, – Маферсон просит у тебя аудиенции.

Черная бровь удивленно приподнялась.

– Я сказала, что ты примешь его после ужина.

Любопытство заставило Скарлетт заглянуть в кабинет вскоре после того, как туда вошел Маферсон.

Ретт с сигарой развалился в кресле и скептически взирал на Санди, тыкающего пальцем в разложенную на столе карту. Едва Скарлетт появилась в кабинете, как тот умолк и убрал руку, опасливо покосившись на хозяйку.

– Взгляни, дорогая, что принес Маферсон, – кивнул Ретт.

Скарлетт приблизилась к столу. На плане горного массива красовался жирный крест и рядом выведенные карандашом буквы Au.

– Что это? – оглянулась она на мужа.

– Aurum. Золото. Алистер, расскажите еще раз с самого начала, как вам в руки попала эта карта. Присядь, Скарлетт, история достаточно любопытная.

Скарлетт устроилась на одном из стульев, а Маферсон заговорил, обращаясь более к ней:

– Вчера вечером я оправился проведать свою приятельницу, миссис Смит. Не подумайте чего, миссис Батлер, она почтенная вдова, живет тем, что сдает комнаты старателям или проезжающим. Я знал, что вторую неделю у нее проживает хворый постоялец. Сильно лихорадило этого малого. Эми даже доктора к нему приводила, а он все равно возьми да и помри! Прямо в воскресенье, после обедни. Эми уже собралась было бежать, сообщить, куда следует, а тут как раз я. «А расплатился ли этот парень с тобой за постой?» – спросил я у Эми на всякий случай. «Нет, – говорит, – только в прошлую субботу заплатил, а вчера уж больно худо ему было, спросить постеснялась». Тогда я посоветовал ей проверить вещи покойного и взять полагающиеся деньги, пока констебль не пришел. А вещей у постояльца одна только кожаная сумка да мешок с камнями. В сумке мы нашли эту карту и четыре самородка, вместе они на четверть фунта тянут, а в мешке камней фунтов на тридцать. Вот…

Санди сунул руку в карман и извлек оттуда золотой самородок размером с палец младенца и каменный обломок неправильной формы.

– Это золото? – взяла со стола самородок Скарлетт.

– И золотоносный кварц, – проронил Ретт, вертя в руках камень.

– Правильно я думал, мистер Батлер, что вы в этих делах толк знаете. Миссис Батлер говорила, что вы разбогатели в Калифорнии.

– Похоже, покойник разбирался в геологии, – задумчиво проговорил Ретт, продолжая рассматривать обломок кварца.

– Ну да. Мы ведь, кроме карты, еще гербовую бумагу нашли. «Оксфордский университет» там написано, и имя – Николас Палмер. Так вот я и думаю, мистер Батлер, что крест на карте, – он опять ткнул в бумагу пальцем, – и есть то место, где Палмер золото нашел.

– Что толку от карты, если на ней нет ни одного слова? – возразила Скарлетт.

– Не скажи, моя прелесть, – Ретт поднялся и достал с полки атлас Африканского континента. – План довольно подробный, похоже на фрагмент карты, составленной военными. Есть приметы: озерцо в форме буквы С, ручей или небольшая речка. Три вершины – правда, высота их не обозначена, но вряд ли они поднимаются над равниной больше чем на пару тысяч футов.

Развернув атлас, Батлер стал сверять карту и, перелистав несколько страниц, нашел то, что искал.

– Как я и предполагал, отрог Витватерсрандта. Приблизительно миль двести пятьдесят к северу-западу от Кимберли.