Заклинание для хамелеона - Пирс Энтони

– Это ничего не значит, – пробормотал он. – Хамфри не Король, Король – я! – он уронил бумагу на землю.

– Я... – запротестовал Бинк.

Церемониймейстер бросил на него предупреждающий взгляд и Бинк понял, что все бесполезно. Король испытывал дурацкую ревность к Волшебнику Хамфри, чья магия все еще оставалась сильной, и он сообщение не примет. Как бы там ни было, Король сказал свое слово. Спор только все усугубит.

Затем в голову Бинка пришла идея.

– Я принес Королю подарок, – сказал он. – Вода из лекарственного Источника.

Глаза Мунли оживились.

– У тебя есть волшебная вода? – он осознал возможность иметь Короля, полностью функционирующего.

– В моей фляге, – ответил Бинк. – Я сохранил ее... видите, она вылечила мой отрубленный палец, – он поднял свою левую руку. – Она также излечила мне насморк и я видел, как она помогала другим людям. Она излечивает все мгновенно. – Бинк решил не упоминать о полагающемся условии.

Талантом Мунли было перемещение небольших предметов.

– С твоего разрешения...

– Конечно, – быстро отреагировал Бинк.

В руке Мунли появилась фляга.

– Это она?

– Да, – впервые перед Бинком забрезжила надежда.

Мунли вновь подошел к Королю.

– Волшебная вода? – переспросил Король, будто не понимая.

– Она излечивает все болезни, – заверил его Мунли.

Король взглянул на флягу. Один глоток и он сможет прочесть сообщение Волшебника, вновь создать приличную бурю и вынести справедливое решение по поводу Бинка.

– Ты хочешь сказать, что я болен? – требовательно спросил Король. – Никакого лечения! Я, как всегда, здоров, – и он перевернул флягу, вылив драгоценную влагу на землю.

У Бинка появилось ощущение, что на землю пролили его собственную кровь, а не просто воду. Он видел, как из-за старческого маразма исчезает его последний шанс, из-за маразма, который он хотел вылечить. Кроме того, его лишили волшебной воды, которая пригодилась бы ему для его собственных нужд, и он не сможет больше вылечиться в случае несчастья.

Не было ли это местью Источника Жизни за брошенный ему вызов? Подразнить Бинка победой, а потом в критический момент нанести удар? Как бы там ни было, он проиграл.

Мунли тоже понял это. Он нагнулся, чтобы поднять флягу и она исчезла из его руки, вернувшись в дом Бинка.

– Мне очень жаль, – тихо сказал он. Потом произнес громким голосом: – Демонстрируй свой талант!

Бинк попытался. Он сосредоточился, изо всех сил желая, чтобы его магия, чем бы она не явилась, сломала свои оковы и проявила себя. Хоть что-нибудь. Не произошло ничего.

Он услышал всхлипывание. Сабрина? Нет, это была его мать. Роланд сидел рядом с каменным лицом, отказываясь вмешаться личному интересу ради чести. Сабрина так и не взглянула на него, но зато были другие, кто глядел с злорадной усмешкой – Зинк, Джама и Потифер. Теперь у них был повод чувствовать свое полное превосходство, у каждого из них был талант.

– Я не могу, – прошептал Бинк.

Конец.

Снова он был в пути. На этот раз Бинк направлялся на запад к перешейку. Он шел с новым посохом и его фляга была наполнена обычной водой. Бианка снабдила его превосходными сандвичами, орошенными ее слезами. У него ничего не было от Сабрины, он так и не видел ее после церемонии. Закон Ксанфа не позволял изгнаннику брать с собой больше, чем ему надо в дорогу, и никаких ценностей, чтобы не привлекать нежелательное внимание манденийцев. Хотя Щит и защищал Ксанф, нельзя было чувствовать себя в полной безопасности.

Жизнь Бинка считай что кончилась, так как его оторвали от всего, что он знал. В сущности, он стал сиротой. Никогда больше не испытает он чудеса магии. Он будет навсегда прикован, если можно так выразиться, к земле, к бесцветному тусклому обществу Мандении.

Может быть, ему надо было принять предложение Волшебницы Ирис? Тогда он мог бы остаться в Ксанфе. Если бы он знал... Нет, он не изменил бы свое решение. Что было правильным, то правильно, что неправильно – неправильно.

Самое странное, что он не чувствовал себя таким уж удрученным. Он потерял гражданство, семью, невесту, его ждал незнакомый огромный мир – и все-таки в его походке была определенная живость. Не было ли это контрреакцией, поддерживающей его дух, чтобы он не пришел к решению о самоубийстве, или, возможно, он был доволен, что выбор, наконец-то, сделан? Он был калекой среди людей, обладающих магией, теперь он будет жить среди себе подобных.

Нет... дело не в этом. Он обладал магией. Он не был калекой. Сильная магия, калибра Волшебника. Хамфри сказал так и Бинк ему верил. Он просто не мог ею воспользоваться. Подобно человеку, который может делать пятна на стене... когда поблизости не было стены. Почему он немой в магическом смысле? Бинк не знал, но это означало, что он прав, а решение Короля неверно. Что ж, ему лучше быть подальше от людей, настроенных против него. Нет, это тоже не то. Его родители подчинились закону Ксанфа. Они были хорошими, честными людьми и Бинк разделял их моральные ценности. Поэтому-то он и отказался от обмана, когда его соблазняла Волшебница. Помочь ему, отправившись с ним в ссылку, Роланд и Бианка не могли... они не заслуживали ссылки... или попытавшись обмануть систему, помочь ему остаться. Они сделали то, что считали правильным ценой большой личной жертвы, и Бинк гордился ими. Он знал, что они его любили, но позволили ему идти своим путем, не вмешиваясь. В этом заключалась часть его скрытой радости.

А Сабрина? Как насчет нее? Она тоже отказалась обманывать. Хотя Бинк и ощущал в ней отсутствие приверженности принципам его родителей. Если бы она имела достаточно вескую причину, она могла бы и обмануть. Ее кажущаяся цельной личность была такой потому, что ее не так уж сильно взволновало несчастье Бинка. Ее любовь не была достаточно глубокой. Она любила за магический талант, который, она была убеждена, был у Бинка, как у сына столь талантливых родителей. Потеря этого потенциального таланта подорвала ее любовь. Она не так уж сильно желала получить его просто, как человека.

И его любовь к ней оказалась не такой уж глубокой. Конечно, Сабрина была красавицей – но она обладала меньшей фактической персональностью, чем, скажем, девушка Дия. Дия ушла, потому что ее обидели, и твердо держалась своего решения. Сабрина поступила бы также, но по другой причине. Дия не притворялась, она вправду была обижена. С Сабриной это было бы сложнее – с большим искусством и с меньшими эмоциями – потому что у нее было меньше эмоций. Ее больше заботила внешняя сторона, чем действительность.

Это снова напомнило Бинку о Волшебнице Ирис – существе почти на сто процентов из одной внешности. Что за темперамент! Бинк уважал характер, он был окном к правде, когда мало чему можно было верить. Но Ирис была слишком неистова. Та сцена разрушения дворца вкупе с драконом и бурей...

Даже глупая Как-ее-там-зовут, красивая девушка на слушании дела об изнасиловании, Винни, вот ее имя... она обладала чувствами. Бинк надеялся, что дал ей возможность убежать от дракона в Провале. В ней было мало искусственного. Сабрина же была совершенной актрисой и поэтому Бинк никогда не был уверен по-настоящему в ее любви. Она была картинкой в его мозгу, чтобы вызывать ее во время надобности только взглянуть на нее. Никогда на самом деле он не жениться на ней.

Понадобилась ссылка, чтобы показать ему его собственные мотивы, чего Бинк хотел от девушки, после того, как обнаружил, что все это в Сабрине отсутствует. Она была красавицей, что весьма нравилось Бинку, и персональностью – что было не одно и то же, с характером и привлекательной магией. Все это вещи хорошие, очень хорошие. И Бинку казалось, что он ее любит. Но вот наступил кризис, глаза Сабрины от него отвернулись. Это все поставило на место. Солдат Кромби говорил правду: дурак был бы Бинк, если бы женился на Сабрине.

Бинк улыбнулся. Интересно, как жили бы вместе Сабрина и Кромби? Исключительно подозрительный и требовательный мужчина и исключительно переменчивая артистичная женщина. Сможет ли стать врожденная свирепость солдата вызовом приспособительной способности девушки? Смогут ли они, наконец, увлечься друг другом и вынести совместное существование? Почти казалось, что смогут. Они или немедленно яростно поссорятся, или впечатляюще быстро сойдутся. Плохо, что они не смогут встретиться и что он не сможет присутствовать, чтобы понаблюдать за такой встречей.

Вся его жизнь в Ксанфе быстро проходила перед его мысленным взором, пока он прощался с ней. Впервые Бинк был свободен. Ему больше не нужна была магия. Ему не нужен был больше роман с девушкой. Ему больше не нужен был Ксанф.

Его бесцельно блуждающие глаза наткнулись на крошечное пятнышко, темневшее на дереве. Бинк невольно вздрогнул. Не отверстие ли вихляка? Нет, просто пятно. Он ощутил облегчение и понял, что обманывает самого себя, по крайней мере в том, что Ксанф больше не нужен ему. Если бы это было так, какое дело ему было бы до вихляков? Ксанф был нужен ему! Здесь прошла его юность. Но... Бинк не мог здесь оставаться.