Обезьяна и Адам. Может ли христианин быть эволюционистом? - Александр Валерьевич Храмов

реальной Вселенной, большая часть которой к моменту создания симуляции, вероятно, будет напоминать выжженные руины, показанные в фильме «Матрица». Однако где гарантия, что эта симуляция просуществует вечно, ведь ее материальная подоснова («железо») все равно будет подвержена действию условий физического мира? Вычислительные мощности даже самой развитой цивилизации рано или поздно придут в негодность. Типлер считал, что состояние сингулярности избавит сверхпродвинутую цивилизацию от этой проблемы. Но такое допущение построено на шатких космологических спекуляциях, из-за которых Типлера справедливо обвиняли в псевдонаучности (хотя некоторые его идеи были изложены во вполне серьезных рецензируемых научных журналах). К тому же откуда мы знаем, что сверхпродвинутая цивилизация, даже если она для каких-то своих целей создаст глобальную симуляцию, сделает ее похожей именно на христианский рай, а не, скажем, на выдуманную вселенную, в которой происходит действие компьютерной игры Warcraft?

Отбросив околонаучную мишуру, необходимо прямо признать, что Царство Божье не может стать итогом мировой эволюции. Траектория естественного развития Вселенной не обещает нам ничего хорошего. Создание рая не под силу никакой цивилизации – даже межпланетной. Без сверхъестественного вмешательства Бога, невообразимого с позиций науки, «новое небо и новая земля» никогда не станут реальностью. Изнутри видимого мира его преображение кажется непредставимым. Рассчитывать на преодоление зла имеет смысл только в том случае, если Бог отменит законы природы, неумолимо ведущие к возникновению этого самого зла. На смену видимому миру должна прийти новая Вселенная. Как отмечал немецкий богослов Юрген Мольтманн, люди не могут быть воскрешены изолированно, в отрыве от остальной природы: «только как целое, творение найдет примирение, будет искуплено и пересоздано»[219]. По справедливому замечанию Мольтманна, «без „новой земли“ нет „воскресения тела“. Только новая земля предоставляет возможности для новой материализации человеческих существ»[220].

Действительно, Благая Весть возвещает, что человек не будет вечно в рабстве у «стихий мира». Вселенная вокруг нас радикально преобразится. «Тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих» (Рим. 8: 21). Неумолимый бег времени остановится, «последний же враг истребится – смерть» (1 Кор. 15: 26). Космос, отгораживающий нас от Бога, распахнется навстречу подлинной реальности, и «да будет Бог все во всем» (1 Кор. 15: 26). Вот как описывает эту эсхатологическую трансформацию св. Симеон Новый Богослов: «Вся тварь после того, как обновится и сделается духовною, станет обиталищем невещественным, нетленным, неизменным и вечным. Небо станет несравненно более блестящим и светлым, чем оно теперь видится, станет совсем новым; земля восприимет новую неизреченную красоту, одевшись в многообразные неувядаемые цветы, светлые и духовные. Солнце будет сиять в семь раз сильнее, чем теперь, и весь мир сделается совершеннейшим паче всякого слова»[221].

Как можно помыслить переход от одного состояния мира к другому? Поясняя различные аспекты христианской эсхатологии, отцы Церкви активно прибегали к античной космологии. В то время наиболее популярной моделью мироздания была теория небесных сфер, классическую формулировку которой предложил Аристотель. Согласно этой модели, в центре Вселенной находится земной шар, а вокруг него вращаются небесные сферы с прикрепленными к ним светилами, самой внешней из которых является сфера неподвижных звезд. В «Шестодневе» св. Василий Великий рассуждает о геометрии небесных сфер в связи с вопросом о сотворении «тверди небесной» (Быт. 1: 6–7), а Августин обращается к этой теории, чтобы пояснить слова апостола Петра о мировом пожаре, который произойдет в конце времен (2 Пет. 3: 10–11). По словам Августина, этот пожар затронет только подлунный мир, тогда как «высшие [небеса], на тверди которых установлены звезды, останутся целыми и неприкосновенными»[222]. Именно туда, по его мнению, будут перенесены воскресшие праведники.

Представление о небесных сферах устарело уже во времена Галилея, но ничто не мешает нам по примеру святых отцов обратиться к современной космологической модели, а именно к обсуждавшейся выше теории параллельных миров. Именно так поступил англиканский богослов и профессор математической физики Джон Полкинхорн. Он полагает, что воскресшие тела будут состоять из материи с иными качествами, принадлежащей другому пространственно-временному континууму. «В этой Вселенной пространство, время и материя взаимосвязаны в рамках единого комплекса, с которым имеет дело общая теория относительности. Разумно предположить, что такая взаимосвязь отражает общие намерения Творца. Если так, то новое творение также будет иметь свое „пространство“, „время“ и „материю“»[223]. По мнению Полкинхорна, приход «нового неба и новой земли» на смену видимому миру не стоит понимать как последовательность событий во времени. Скорее воскресение мертвых будет состоять в обмене информацией между двумя сферами единой многомерной реальности: «математики без труда могут представить пространство-время старого творения и „пространство-время“ нового творения как разные измерения единой Богом поддерживаемой реальности»[224].

Может быть, Полкинхорн излишне смел в своих предположениях, но во всяком случае в его подходе есть зерно истины. Едва ли можно понимать свидетельство о грядущем преображении мира в том смысле, что Бог по прошествии скольких-то лет упразднит сделанное Им и с нуля создаст на месте старого творения нечто принципиально иное. Зачем тогда вообще было в первый раз творить небо и землю? Нет, скорее Бог вернет сущее, отклонившееся от своей истинной природы, к самому себе. Эриугена описывает «всеобщий конец» как «возврат изменчивых вещей, разобщенных разнообразными делениями и частями природы, которые составляют [этот] мир, назад к своим принципам, откуда они изошли и в которых они неизменно существуют»[225]. Образ вещей совпадет с их реальным содержанием, которое было вложено в них изначально. Быть и казаться вновь станет одним и тем же. Падший мир, предназначенный для богоотступников, отпадет как корка, как нарост, возникший на первоначальном творении. Видимый космос с его круговертью планет и галактик схлопнется, как пузырь.

В библейских пророчествах о конце света нередко подчеркивается эфемерность, призрачность нынешнего порядка вещей: «небеса исчезнут, как дым, и земля обветшает, как одежда, и жители ее также вымрут» (Ис. 51: 6). «В начале Ты основал землю, и небеса – дело Твоих рук; они погибнут, а Ты пребудешь; и все они, как риза, обветшают, и, как одежду, Ты переменишь их, и изменятся; но Ты – тот же, и лета Твои не кончатся» (Пс. 101: 26–28). Тот факт, что видимые небо и земля расцениваются в Библии всего лишь как риза, как одежда, еще и еще раз наводит на мысль о подлинной реальности, которая скрывается под этой внешней оболочкой.

Из перспективы нынешнего мира кажется, будто первоначальное творение осталось далеко позади в прошлом, а грядущие «новые небо и земля» видятся нам отдаленной точкой на горизонте будущего. Но это оптический обман. Ведь ничто не мешает считать, что