Предсказанное. Том 2 - Василий Головачёв

«Двадцать пять» — продавил пленку защитного поля.

«Двадцать три» — заметил погоню: один из отеллоидов последовал за ним.

«Двадцать один» — вынырнул. В десяти метрах от него выплеснулась по пояс черная фигура, абсолютно чистая, без каких-либо следов болотной жижи. Отеллоид!

«Двадцать» — без боя не обойтись! Успеть бы уйти до взрыва!

Дар погрузился обратно в жижу, уменьшил вес тела и рывком выскочил на поверхность болота, больше чем по пояс. Рука сама нашла рукоять грапля. Где же ты, нелюдь?

Голова отеллоида появилась в двух метрах от хуторянина.

Получай!

Звуковая «пуля» — мощность на максимум! — вонзилась в голову противника, разнесла ее на черные брызги и струи. Туловище отеллоида без плеска ушло в трясину, исчезло.

Восемнадцать… семнадцать…

Черт, с сумкой далеко не уплывешь!

Дар заработал ногами, пытаясь плыть, но в плотной взбаламученной жиже это получалось плохо.

Шестнадцать… пятнадцать… четырнадцать…

Два метра, пять метров, десять…

Не успею! А на легкоступ нет сил…

Свист над головой… Что это?!

Дар глянул вверх: дно спускавшегося летака, лицо Боряты над краем кабины… вернулся все-таки!

— Цепляйся! — Борята подал руку.

— Возьми сумку!

Дар одним движением выдернул себя из трясины, перевалился через борт, сел, тяжело дыша.

— Гони что есть мочи!

Хуторянин свечой вонзил аппарат в небо.

Двенадцать… одиннадцать…

— Где твои преследователи?

— Отстали, — ухмыльнулся довольный собой Борята. — Я нырнул в распадок, спрятался. Там такие заросли чертополоха, год искать будешь, никого не найдешь. Подождал немного, высунулся — никого! Ну я и обратно.

Восемь… семь… шесть…

— Спасибо, я твой должник.

— Чего там, все нормально, — махнул рукой целитель.

— Остановись.

— Зачем?

— Сейчас увидишь.

Летак затормозил, повернулся носом к топи в центре Вщижского болота. С высоты двух километров она была видна почти целиком.

Три… два… один…

Над топью вдруг вздулся черный волдырь, лопнул, разлетаясь черно-коричневыми и желтыми клочьями, превратился в столб водяной пыли, грязи и пара. По оси этого столба просверкнула зеленая молния, лопнула ручьями яркого радужного огня!

— Боже ты мой! — ахнул Борята.

Дар круто бросил летак вверх, но не успел, ударная волна догнала аппарат, ударила в корму как молотом, завертела, понесла пушинкой. Когда пилоту удалось выровнять летак, в двадцати с лишним километрах от места взрыва, позади уже ничего не было видно, кроме быстро редеющей над лесом тучи пара.

Подводный терем со всем его содержимым, равно как и топь со всеми ее обитателями, перестали существовать.

Глава 9

— Будь осторожен, сынок, — сказала Веселина, уходя. — Вернется из похода отец, тогда и начнете изучать находки.

— Хорошо, мама, — согласился Дар. Он понимал, что матерью руководит беспокойство за жизнь сына, и был рад, что она выслушала его рассказ о подарке лягуна и о том, что случилось после, но не собирался сидеть сложа руки и ждать отца. Жутко тянуло раскрыть картины и вытащить оттуда заблудившихся подруг. А уж потом можно было поделиться своими успехами и с отцом.

— Чаю принести? — оглянулась Веселина за порогом спальни.

— Придет Борята, мы сами спустимся через полчасика, — пообещал Дар.

Мать послала ему мысленный образ — прозрачная улыбка, грозящий палец, песочные часы, фигура отца — и вышла. Дар послал ей в ответ поцелуй, ощущение свежести, образ спокойной воды и сосредоточился на своих трофеях.

Прежде всего разложил их на столе, стараясь делать это плавно, медленно, без резких движений. Мать инстинктивно определила их глубинную суть, не зная настоящих масштабов, поэтому и советовала быть осторожнее. Если бы она поняла значение находок, вряд ли разрешила бы сыну оставить их у себя, а уж тем более заниматься изучением.

Дар полюбовался на свечу, испускавшую в пси-диапазоне тоненькое всхлипывание, будто ребенок плакал. Потрогал кинжал, производивший впечатление таящейся мощи. Взвесил в руке и поставил на место невесомый стакан, стенки которого напоминали галактический звездный узор. Потом не удержался и перевернул тяжеленький голыш с мигающей звездочкой. Дождался, когда тот появится снова на прежнем месте — чудеса, да и только! — вспомнил о фотографии, которую успел прихватить с собой, поставил ее на стол. Пожалел, что не показал ее матери. Она сразу бы определила, отец это на фотографии в компании незнакомых людей или нет. Все-таки что-то было в нем не от князя Бояра Железвича, в осанке, повороте головы, в прическе. Интересно, не брат ли это отца? Или, может, дед?

Дар понял, что тянет время, не решаясь подступиться к главной добыче, рассердился на себя и раскрыл кейс.

Картины, свернутые в металлические на вид рулоны, смирно лежали в зажимах, излучая будоражащее тепло. Объяснить их функциональное предназначение Дар не мог, но, будучи неплохим специалистом по физике — в рамках изучения предмета в универсалии, — знал о существовании многомерных пространств, экзотических форм материи и полевых конфигураций. Картины являли собой некие пространственные объемы, свернутые в двумерные поверхности, и этого пока было достаточно для их созерцания. Что же касалось тайн их создания и воздействия на психику человека, на реальную жизнь, вплоть до «заглатывания» людей, над ними стоило поразмышлять в компании более компетентных специалистов.

— Без меня решил открыть?! — раздался сзади возмущенный голос Боряты. — Я так и знал!

Дар досадливо поморщился.

— Успокойся, ничего я еще не открыл. И вообще эти вещи опасны, так что не трогай их и не подходи близко, особенно к картинам.

— Что в них опасного? — удивился Борята.

— Меня чуть не затянуло в одну из них. Так что сядь в кресло и не вмешивайся, а то выгоню.

— Хорошо, хорошо, — торопливо сказал Борята, знавший крутой нрав приятеля, — не буду. А ты уверен, что девчата и в самом деле там, в картинах?

Не отвечая на вопрос, Дар натянул на руку «протез»-манипулятор, вынул из кейса один из рулонов — тот, в котором находились незнакомки и динозавр. Подумав, отошел к стене комнаты, на которой висел вышитый мамой рушник. Что делать дальше, он не знал, поэтому медлил, прикидывая варианты дальнейших действий.

— Давай разворачивай, — не выдержал Борята, — чего медлишь? Может, помочь чем?

— Сиди! — Дар взялся за теплую, даже горячую ручку стержня, вокруг которого был намотан «холст» картины, повернул вправо, влево, снова вправо, преодолевая сопротивление рулона.