Блог «Серп и молот» 2017–2018 - Петр Григорьевич Балаев

Ссылка в 1902 году подходила к концу, оставалось буквально несколько месяцев до разрешения покинуть Сибирь, но тут Лёве вдруг приспичило совершить побег. Сам он объяснял это тем, что под конец ссылки ему привезли издание «Искры» он прочел газету и осознал. Что вот там — настоящее. Там дело. Нужно бежать заниматься этим делом. Спокойно отбыть небольшой остаток срока и уехать без всяких проблем заниматься этим делом не давала какая-то чесотка. Подозреваю, что чесотку вызывала надоевшая жена с двумя сопливыми детишками, ставшие обузой для «русского Лассаля».

Отбыть срок и потом с этим выводком опять дальше валандаться? Ну уж нет! Побег и эмиграция! Рубить хвост по самый копчик! Так оно и случилось. Семейная жизнь Соколовской и Бронштейна, бежавшего из Усть-Кута под фамилией Троцкий, закончилась навсегда.

После организованного ему побега Л. Д. Троцкий оказался в Самаре, где работал подпольный штаб «Искры» по главе с Глебом Кржижановским. Льву поручили поехать на юг, в Харьков и Полтаву, для установления связи с местными организациями. Он съездил безрезультатно. Отбрехался тем, что в Харькове адрес был недействительным, а в Полтаве социалисты страдали «областным патриотизмом». Черт его знает, что там он увидел на самом деле, но не уверен, что его отправили в вояж с одним только явочным адресом. Я занимался биографией Ворошилова, представление о революционном движении на юге России, в том числе и в Харькове имею. Не установить связи с местными социалистами нужно еще было умудриться. Но, это только подозрения. Подозрения в том, что Льву не очень нравилась роль связника, рядового исполнителя. Ему нужно было «глаголом жечь». Прикинув, что на роль связника этот болван не годится, Кржижановский порекомендовал его заграничной редакции «Искры» в качестве журналиста. Пишущих людей в партии остро не хватало.

Переправили за границу. Болвана переправлять было неимоверно трудно, началось с того, что он опоздал на поезд и тем самым едва не спалил полиции студента, который должен был его в поезд посадить, а закончилось — вместо планируемой конечной точки переправки, Цюриха, оказался в Вене.

Но, как бы то ни было, переправили. Оказалось, что «настоящее дело» молодому парню, взявшему себе амбициозную кличку «Перо» было пока не совсем по плечу. Всероссийская, хоть и нелегальная газета, требования к журналисту предъявляла совсем не те, как газета сибирского захолустья. Пока «Перо» доверяли только написание мелких заметок.

Из Цюриха Л. Д. Троцкий уже попал в Лондон, к месту подготовки и проведения второго съезда РСДРП, съезда, на котором и начался раскол партии на меньшевиков и большевиков.

В Лондоне его встретила Надежда Константиновна Крупская, поселила в на квартире. Познакомился с Владимиром Ильичом, тот, можно сказать, взял шефство над молодым и совсем еще неопытным парнем, показывал ему Лондон, пытался разъяснить ему основы партийной работы и тактики. Вроде слушал внимательно.

В 1903 году Лев был участником 2-го съезда. Понятно, что не потому, что он был одним из самых влиятельных членов партии. Впрочем, тогда еще и партия была представлена только разрозненными группами из кого попало. По сути, второй съезд и был организационным, делегатов первого в Минске полиция арестовала почти сразу, как только они собрались.

На втором съезде разгорелись споры по программе и Уставу партии. Суть разногласий В. И. Ленина с группой Плеханова-Мартова достаточно известна. Она заключалась в том, что Ленин предлагал строительство организации с жесткой дисциплиной и ориентированной на революцию. Предложения в Устав Плеханова-Мартова даже работу члена партии в одной из организаций делали необязательной. Про революцию даже говорить не стоило.

Уверен, эти разногласия выросли не из-за различного понимания сути марксизма. Причина была в другом. В трусости. Мартов просто боялся. Он всю жизнь всего боялся. Плеханов боялся перемен в его личном положении. Почти старику было удобным его положение главного русского марксиста, все уважают, можно ходить, заложив руки в карманы, надувая авторитетно щеки — что еще нужно, чтобы достойно встретить старость? Менять уютную эмиграцию на царскую каторгу не очень старику хотелось.

В. И. Ленин, само собой, начал набирать себе сторонников для борьбы со «стариками». Лёва согласился присоединиться к Ленину. Более того, в диспутах на съезде он так страстно выступал на стороне Владимира Ильича, что его даже назвали «ленинской дубинкой».

И Владимир Ильич справедливо рассчитывал не его голос. Но во время итоговых голосований по Уставу и Программе, Троцкий неожиданно перешел на сторону Плеханова и Мартова. Это была подлость. Удар ниже пояса. Если учитывать то, что на кону стоял не просто результат теоретического спора, а судьба партии и революции, то можете себе представить бешенство Ленина и его отношение к этому субъекту с пышной шевелюрой.

Почему он это сделал? Сейчас однозначно сказать трудно. Скорей всего, именно по тем же причинам, по которым он на переговорах с немцами в Бресте в 1918 году ляпнул знаменитое «ни мира, ни войны, армию распустить». Лёва пытался угадать, кто сильнее. В 1918 году он лавировал между Лениным и «левыми коммунистами» Бухарина. В 1903 году — думал, что авторитет Плеханова перевесит ленинский. Просчитался в обоих случаях. Но вот эта его «лавирующая» позиция свидетельствует о том, что никаких убеждений, кроме убеждений конъюнктурщика у него не было.

Ленина предательство взбесило. Разрыв был полный. Никаких объяснений не принималось. Плеханов с Мартовым тоже объятия Троцкому не распахнули. Совершенная им подлость была настолько наглой, что вызвала у них брезгливость.

Остался Лёва — не пришей кобыле хвост. Начался период в жизни Льва, который он описал такими словами:

«Так или иначе, II съезд вошел в мою жизнь большой вехой, хотя бы уже по одному тому, что развел меня с Лениным на ряд лет. Охватывая теперь прошлое в целом, я не жалею об этом. Я вторично пришел к Ленину позже многих других, но пришел собственными путями, проделав и продумав опыт революции, контрреволюции и империалистской войны. Я пришел благодаря этому прочнее и серьезнее, чем те „ученики“, которые при жизни повторяли не всегда к месту слова и жесты учителя,