Плаха да колокола - Вячеслав Павлович Белоусов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Познакомился с прокурором-то поближе? Как он тебе?
— Требовательный.
— А мне что-то не показался.
— Он на всех поначалу нагонял страх. А потом ничего.
— Да ты успел подружиться с ним?
— На убийство выезжали вместе, а там быстро человека познаёшь.
— Ну-ну. Значит, постановление добудешь?
— Считайте, у вас в кармане, Ефим Петрович.
— Так… — задумался Опущенников и кивнул на Ковригина, — что с этим делать? Его же наказывать надо, мальчишку-то сгубил?
— А гоните его к чёртовой матери! Что он тут вообще ошивается? — с беззаботным видом выпалил Турин. — Он за Странниковым значится, пусть тот и кумекает.
— Сам приказ подпишешь, — ухватился за последнюю фразу тот. — Я сегодня отбываю, исполнение обязанностей возлагаю на тебя, тебе и отписываться за всё.
— Понял! — вытянулся Турин. — Василия Петровича вы сами известите об отъезде или?..
— Уже согласовал.
— Тогда попозже я позвоню сам Странникову насчёт Ковригина?
— Ты бы лучше сбегал сейчас, Василий Евлампиевич, пока я здесь. Если что не так, найдёшь меня дома, поезд вечером отходит.
— Есть, товарищ начальник.
— Ну с Богом! — махнул рукой Опущенников куда-то в пол без интереса в лице.
Они скучно обнялись.
Не прошло и получаса, как Турин постучался в дверь приёмной секретаря губкома.
— Василий Петрович вас ждёт, проходите, — открыла ему дверь кабинета секретарша. Однако, шагнув внутрь, Турин оказался в пустом помещении.
— Отлучился. Бывает, — не смутилась секретарша. — Значит, кто-то вас опередил, но он велел ждать Может, хотите чаю?
Турин отказался, а секретарша быстро ушла, так как совсем близко ему почудились тихий женский голос и смех.
«Такого ещё не бывало, — задумался Турин, — этим поступком Странников после всего случившегося даёт понять, что полностью мне доверяет. А я бы скрыл от него тайную комнату, если б она имелась?..» Домыслить он не успел, неслышно отворилась незаметная дверца за креслом ответственного секретаря, и он, пригибая голову, без смущения и неловкости предстал перед начальником губрозыска. Они уже несколько раз переговаривались по телефону с утра по поводу отъезда Опущенникова, но эти короткие, мелкие фразы, похожие на намёки, объясняющего конца не имели, а Турин жаждал большого, ясного разговора, рассчитывая, что Странников всё же не забудет добра и своих обещаний. На всякий случай он тоже пришёл не с пустыми руками — заготовил предложение о выселении семьи погибшего ребёнка на Восток, поближе к Узбекистану, убрал другие шероховатости автоаварии, подчистив так, что комар носа не подточит. Были у него и другие задумки, с которыми он не спешил, но помнил и перебирал в мыслях, пока бежал в губком.
— Ну как? Проводил? — присев к столу и пригласив сесть рядом, спросил Странников рассеянно.
— Распрощались.
— Ковригин куда пропал?
— Объяснения писал.
— Ты его не трожь. Мне оставь. Я уже к нему привык. Хороший мужик.
— Как скажете, Василий Петрович.
— Теперь будем ждать, кого вместо Опущенникова назначат? — откинулся секретарь на спинку кресла.
— С этим тянуть не станут, — сохранил безразличие на лице Турин. — Желающих на освободившуюся должность хватает.
— Давай без лукавства, — скрипнул зубами секретарь. — Тебе надо здесь командовать! Заслужил! И я добьюсь! А пока исполняй обязанности! — Он приподнялся, вскочил и Турин, секретарь крепко пожал ему руку. — Рассусоливать обо всём остальном не будем. У меня вот какая к тебе необычная просьба…
— Я бы сначала хотел?.. — заикнулся тот.
— Благодарности потом.
— Я о мальчишке…
— Что? О каком мальчишке?
— Отец пожелал уехать отсюда… События печальные, то, сё, — сочинял Турин на ходу.
— Пусть едет. Мы его не держим.
— Ясно, — двинулся к двери Турин.
— Ты присядь, присядь. У меня ведь к тебе дело необычное. Я бы сказал, сверхсекретное. Чай будешь?
— Не откажусь.
И за чаем Странников подробно, в деталях рассказал Турину всю позорную историю с докладом.
— Мейнц с Распятовым доклад уже перелопатили. Теперь зазвучит как надо. Я его два раза тоже пробежал. На конференции услышишь, но гложет меня одна закавыка.
— Что такое, Василий Петрович?
— Подлецов не терплю при себе! — хлопнул по крышке стола секретарь. — Дурачка Таскаева кто-то здорово подставил, а с ним и меня замыслил свалить. Отыскать негодяя, как ни пытался, не смог. Я его изничтожу, суку! Но ГПУ привлекать не хочу, Трубкин начнёт копаться, кишки все выест, а дело толком не решит. Не везёт мне на помощников, хоть расшибись!
— А Ковригина подключить?
— Не справится.
— Я ему в помощь Сунцова дам. Помните, я делал предложения вам насчёт него? Цепкий работник.
— Китаец!
— А что? Пусть он займётся аппаратной связью.
— Чем?
— У вас внутренняя связь с отделами существует?
— Трубкин всё обещал, да никак монтировать не начнёт. Весь в своих делах, да и не доверяю я ему.
— Вот и поручите Мейнцу. Прикрепите к нему Сунцова. Командующему орготделом как раз по теме.
— Но и твой китаец все разговоры будет прослушивать!
— Наш китаец, Василий Петрович, — осторожно поправил его Турин. — Всю информацию он будет докладывать лично вам.
— И тебе…
— Ну, без этого не обойтись, — не смутился Турин. — Врать не стану. Но со мной она и умрёт.
— Хорошо! — недолго думая, рубанул рукой воздух секретарь. — Нас с тобой за эти несколько дней повязало так, что сомневаться в тебе уже поздно. Но учти! Малейший прокол!.. Или до меня докатится какая информация!..
— Никаких проколов, товарищ ответственный секретарь губкома! — Турин вытянулся во весь рост и щёлкнул каблуками. — Ни одна шельма не подберётся, не то чтобы враг!
— Ладно, ладно. Может, выпьешь?
— Не откажусь.
Странников нажал невидимую кнопку под крышкой стола, и тут же влетела секретарша. Не говоря ни слова, он кивнул ей за спину на шкаф. Через минуту они потягивали коньяк, молчали, и каждый думал о своём.
— Слушай, Василий Евлампиевич, а может, я тебе старый доклад покажу? — прервал молчание секретарь.
Турин насторожился, отставил рюмку.
— Глянь на него профессиональным взглядом. Нюх-то у тебя есть. Может, ты без китайца сам вычислишь паршивого червяка? Оторвал бы я башку ему к чёртовой матери и точку на этом поставил.
Турин поднял брови.
— Не люблю я эти прослушки. — Странников поморщился.
— Давайте доклад, — согласился Турин.
— Наталья! — приказал Странников секретарше, когда та заглянула к ним. — Найди-ка тот доклад Таскаева. Он, наверное, у него и валяется где-нибудь. Неси его.
— И Таскаева пригласить?
— Зачем он нам. — Странников долил коньяк в опустевшие рюмки. — Лимончика ещё не найдётся?
— Минуточку, Василий Петрович, — исчезла секретарша за дверью.
— Обученный у вас контингент, — не удержался от комплимента Турин.
— Заведешь свой не хуже. Потерпи.
— Вашими бы устами…
Они чокнулись.
Но выпить не успели. Дверь распахнулась, и в кабинет влетел Таскаев, без очков, с безумными глазами:
— Василий Петрович! Доклад пропал!
— Как —
