С мечтой о Риме - Борис Джонсон

Довольно скоро вы понимаете, что все дело в верхнем ярусе самых маленьких арок. Должна быть причина, по которой они расположены так высоко. Возможно, стрелять из лука по людям внизу? Чтобы был лучше обзор долины и тех, кто идет по ней? Или боги, которые живут там, хотят быть ближе к небесам? А вдруг замысел в том, чтобы уметь сбрасывать камни и пробивать любое судно на реке Гардон?

Ваши знания о военной тактике весьма обрывочны, однако ни одно из этих предположений не кажется убедительным.

Неожиданно доносится крик. Вас заметил солдат. Ваш первый римлянин!

Его копье блестит на солнце, и вы как заяц бежите в кусты. Но ваше любопытство пробуждено, и подспудный инстинкт говорит, что у постройки должно быть человеческое объяснение, поэтому вы хотите найти его. Вы карабкаетесь вверх по подлеску.

Вы стараетесь не поднимать шума и взбираетесь очень тихо, пока не достигаете каменного желоба на вершине холма. Вы заглядываете за край. Что такое?

Вы видите воду. Обычная вода с журчанием бежит по замкнутому каменному каналу, проходящему поверх этого внеземного сооружения и уходящему дальше, на юг. Вы задаетесь вопросом: зачем им вода, если у них есть река Гардон?

Только что вы увидели Пон-дю-Гар, самый сенсационный муниципальный водопровод за всю историю. Мы не знаем точно, когда он был построен, но некоторые по-прежнему считают, что его сооружение начал в 14 году до н. э. Марк Випсаний Агриппа, правая рука Августа.

(Агриппа был выдающимся государственным деятелем: он проявил себя как первоклассный военачальник, в значительной степени благодаря ему была одержана победа при Акции, он переделал систему канализации, сооружал акведуки, построил Пантеон в Риме и составил общую карту империи. Если у Августа возникала логистическая или военная проблема, его первая реакция, как мне кажется, состояла в том, чтобы закричать: «Приведите Агриппу!» Был или нет Пон-дю-Гар плодом его размышлений, своим размахом сооружение соответствует масштабу деятельности этого Сесила Родса ранней Римской империи.)

Мы знаем, что вода пробегала по акведуку 25 километров от источника в Юзесе до Пон-дю-Гара и затем еще 25 километров до города Ним, то есть общая длина составляла 50 километров. Это представляется совершенно изумительным, но протяженность акведука была приблизительно средней, если брать римские водопроводы в Галлии. Так, водоснабжение столичного города Лиона (Lugdunum) обеспечивалось четырьмя акведуками длиной 25, 28, 66 и 75 километров.

Теперь вы, галл Лукко, можете видеть только закрытый канал, который уходит вдаль, преодолевает ущелья, прорывается сквозь кустарник, и ваше замешательство только усиливается. Куда они ведут эту воду и что потом с ней делают?

Итак, вы идете вдоль этого канала, обходя стороной любого встречного солдата, и целый день пробираетесь через заросли к Ниму. Не зная этого, вы снижаетесь вместе с потоком воды с неизменным градиентом 1/4000, или опускаетесь на 25 сантиметров за каждый километр.

Вы заступаете на обработанную землю и снова видите, как руки римлян преобразовали природу. Вы проходите мимо вилл с прилегающими сельскохозяйственными угодьями, эти виллы превратятся в деревни, когда наступят темные века, и, хотя римское строительное искусство будет забыто и на обветшалых внутренних дворах появятся жалкие деревянные лачуги, поселения навсегда сохранятся на мишленовских картах Франции.

Вы видите, что земля нарезана на прямоугольные наделы для ветеранов римской армии, и путешественник наших дней по-прежнему может заметить эти структуры вокруг Нима.

Вы смотрите на почти созревшие красные и белые виноградные грозди – это римское наследие оказалось более насущным и долговечным, чем сам акведук. «Наши виноградники, – сказал один французский историк, – представляют собой римский памятник, один из наиболее сохранившихся в нашей стране». Именно благодаря римлянам у нас есть Château Lafite и Mouton Cadet, а также другие высокие достижения цивилизации, хотя сами римляне первоначально испытывали недовольство из-за дара Диониса. Когда во II веке до н. э. они познакомили галлов с вином, говорят, что те обезумели на этой почве. Они пили вино неразбавленным (характерная варварская оплошность) и так пристрастились к нему, что обменный курс одного галльского раба установился на уровне одного кувшина вина.

Рынок был настолько оживленным, что римляне решили нажиться на этом и предписали, что к северу от Альп не должны выращиваться оливы и виноградная лоза, – для удержания высоких цен. Это было одним из примеров политики «Италия прежде всего», от которой отказались с развитием «Римского экономического сообщества».

Но даже в дни республики Цицерон подметил эгоистичность подобной политики. Мы так поступаем, брюзжал он, quo plures sint nostrae vineta nostraeque oleae, чтобы наши виноградники и оливковые рощи были многочисленнее. Другими словами, возникало инстинктивное чувство, что протекционизм чужд «Римскому общему рынку», и вскоре такую политику выбросили на свалку. (Заметьте, что эта идея в каком-то смысле служит предтечей сумасшедшего контроля над виноделием со стороны ЕС. У Брюсселя есть собственные курьезные методы поддержания цен – например, закупка сырья и переработка его в алкоголь для создания интервенционных запасов.)

На закате вы подходите к городу Ниму (Nemausus), и акведук параллелен дороге, которая заполнена повозками и многообразием того, чего вы никогда не видели за вашу жизнь: святилищами различных богов у обочины, большими каменными надгробиями, людьми верхом на лошадях либо несомыми в паланкинах. Хотя многие из них говорят по-галльски, немало и тех, которые трещат на языке, совершенно неизвестном вам. Но вы продолжаете идти, держа руку на вашем галльском мече, с твердым намерением раскрыть тайну странного римского водного канала.

Толпа сгущается, когда вы приближаетесь к городской стене. Торговцы продают порции вина и куски просоленной трески, сухие лепешки, покрытые острым рыбным соусом, а девушки, подобных которым вы никогда не видели, смотрят с вожделением на вас из-под дрожащих отблесков масляной лампы и делают немыслимые предложения. К тому времени, когда вы доходите до восьмиугольной башни, построенной в век Августа только для того, чтобы показать римское господство, у вас уже не осталось сил на новые впечатления. Вы не хотите заходить в ворота.

Вы получили полновесный культурный шок и скрываетесь в кустах вне шестикилометровой римской стены, чтобы дождаться утра.

Ваши ночные кошмары прерываются. Кто-то пинает вас и громко говорит по-галльски. Вы щурите глаза на солнце и видите, что это Уилло, ваш знакомый, который старше примерно на десять лет. Вообще-то десять лет назад он исчез из деревни. Кто-то говорил, что он был продан в рабство.

Он спрашивает у вас, что вы здесь делаете, и вы говорите про загадку водного канала и о своем желании посмотреть на римлян. Уилло смеется и предлагает свою помощь.

Он проводит вас через ворота к тому месту, где заканчивается акведук. Вы видите