В сладостном плену - Блэйн Андерсен

— Ты бы меньше любил меня, будь я чистая саксонка?

— Никоим образом.

— Ну, а если…

Раньше Торгун не думал об этом. Если Магнус не отец Бретаны, то тогда она не унаследует его богатств. А это значит, что ее похищением он не добился ровным счетом ничего — кроме самой Бретаны.

В последнее время он начал думать, что качества, которыми наделена Бретана, сильно повышают ее ценность. Кроме удовольствия, которое она доставляет своим телом, очень приятно просто находиться в ее компании. Хотя и нехотя, но он вынужден был признать, что кроме ее кошелька есть и нечто другое, за что стоит ее уважать.

И, тем не менее, без богатства, которое она должна получить от Магнуса, она больше устраивает его как любовница, а не жена. Раньше ему не было надобности жениться, и теперь его решение продиктовано только желанием овладеть ее состоянием и с его помощью восстановить справедливость. Важно только то, размышлял он, даже не пытаясь оправдать свой отход от прежнего решения, что она дочь Магнуса и поэтому он женится на ней.

— Ну так что, Торгуй? — В ее голосе звучала тревога, и он догадался, что промедлил с ответом.

— Ну конечно же, я любил бы тебя так же сильно, даже если бы ты была чистой саксонкой, но я бы меньше понял твое желание увидеть Трондберген. Что может интересовать тебя там, кроме твоего родителя?

Бретана даже рот раскрыла от удивления:

— Я бы последовала за тобой, даже под угрозой попасть в руки этих ужасных викингов.

Только теперь Торгун понял, что она действительно сильно любит его. Скоро он получит все, чего добивается.

— Моя девочка такая храбрая. Даже если бы ты и не была скандинавской женщиной, то все равно была бы достойна принадлежать к нашему народу из-за своей отваги. А теперь, дорогая, надо что-нибудь приготовить на ужин. — С этими словами Торгун снял свой лук с крюка, вышел из дому и тотчас же вернулся.

— Что, перепелки уже сами приходят к очагу? — пошутила Бретана.

— Эйнар здесь. С утеса я увидел его причаливший к берегу корабль. Я не ожидал, что он прибудет так рано. Теплая погода наверняка способствовала такому раннему началу торговых рейсов.

На лице Бретаны отразились волнение и тревога. Ведь знала же она, что он обязательно прибудет, и, тем не менее, в глубине души она надеялась, что этому что-нибудь да помешает. За эту неделю Торгун наполнил ее жизнь впечатлениями, о которых можно только мечтать в жизни. Испытав такое блаженство, она уже не надеялась, что в будущем, даже если она выйдет за него замуж, может быть что-то такое, что превзойдет ее теперешнее состояние.

Будут и другие трудности. Если Магнус и в самом деле ее отец, то тогда ее будущее обеспечено. А если он откажет ей в просьбе выдать ее за Торгуна? Но даже если этого и не случится, все равно придется осваивать новые обычаи и чужой язык. Почему она не может остаться с Торгуном здесь, чтобы избавиться от проблем, связанных с необходимостью приобщения ко всему столь непривычному для нее?

— Если ты хочешь стать моей женой.

— Ты уже мой муж навеки, — нежно ответила она.

Торгуй ласково взял ее печальное лицо в ладони и прошептал:

— Моя маленькая саксонская голубка. Я хочу сделать тебя женой и по закону, и по духу. — Он сделай паузу, чтобы Бретана по достоинству и с пониманием оценила его слова. — Но для этого никто не должен знать о нашей близости. Это обесчестит тебя и вызовет гнев Магнуса.

— Я должна делать вид, что по-прежнему являюсь твоей пленницей?

Почти отеческим тоном Торгун ответил:

— Так будет лучше всего. Совсем ненадолго. Хотя не нужно притворяться, что ты мой враг. Твой отец вряд ли согласится на наш союз, если будет думать, что ты сама против него.

— И долго же это продлится?

— Обратный путь займет два дня. Я обращусь с просьбой к Магнусу как можно скорее. Если он согласится, то затем состоится помолвка и мы сможем пожениться. Думаю, не больше месяца.

— Только-только обретя тебя, я буду должна жить одна, среди чужих людей, да еще целый месяц.

Горячие слезы заволокли глаза Бретаны, а затем хлынули по ее щекам. Пытаясь представить, как она будет жить без Торгуна, Бретана крепко обняла его.

— Скажи, что ты любишь меня! — взмолилась она.

Торгуй испытывал к ней чувство сострадания, которое в какой-то степени напоминало то, что он перенес в тот первый день в Глендонвике, когда она умоляла не похищать ее.

— Ну, успокойся же. Конечно, я люблю тебя. Нам надо только потерпеть некоторое время.

— Хорошо, — Она попыталась улыбнуться. — Только один месяц.

— Ну вот и хорошо. — С видом удовлетворения и в знак благодарности, Торгун поцеловал ее. — А теперь нам надо сделать кое-какие приготовления. — Он указал на постель. — Прежде чем Эйнар обо всем догадается.

Бретана и Торгун быстро привели дом в первоначальное состояние, придав ему вид убежища, в котором вынуждены жить два с трудом выносящих друг друга человека.

Только они покончили с этим делом, как дверь с грохотом распахнулась, — перед ними стоял человек, почти такой же высокий, как и Торгун, но гораздо старше его. Облаченный в боевые доспехи и с мечом в руке, он вошел в сопровождении двух точно так же одетых спутников.

— Торгун! — В глазах Эйнара застыло немое удивление. Он думал, что замеченный им снаружи дым выходит из очага, огонь в котором разведен рукой врага, а не друга. — Так ты жив?

— Как видишь. — Торгун поспешил навстречу своему рыжеволосому старшему другу.

Эйнар так и стоял с открытым ртом, видя перед собой живого Торгуна.

— Когда корабль вернулся без тебя, Хааком думал, что ты погиб.

— Я был близок к этому, — заметил Торгун, — но волны вынесли меня в эту безопасную бухту. А как мой корабль, люди, кто-нибудь уцелел?

— Половина. Остальные восседают теперь с Одином в замке Валгалла. Корабль, вернее то, что от него осталось, начал в поисках тебя прочесывать море, но ураган надвое расщепил его киль, поэтому, чтобы остаться на плаву, пришлось быстрым ходом гнать его домой. Никто ведь не думал, что ты уцелеешь в этом дьявольском шторме и попадешь сюда.

— Мне не дано было выбирать маршрут. Глаза Эйнара обратились к другому спасшемуся обитателю дома.

— А это, наверное, питомица той сварливой няньки, которая вернулась к нам на корабле. — Он кивнул в сторону Бретаны. Ее раздражало, что она ни слова не понимает из разговора обоих скандинавов, и поэтому чувствовала себя очень неловко.

— Это леди Бретана, дочь ярла Магнуса. Эйнар отвесил низкий поклон, а затем откровенно уставился на представшее его взору ангельское видение:

— Так это и есть произведение Магнуса? Вы, наверное, захотите вернуться в сопровождении Сверри и Хескульда.