Неизвестная Россия. История, которая вас удивит - Николай Усков

Приближенный Никона, будущий патриарх Иоаким, точно выразил смысл своего служения: «Аз-де, государь, не знаю ни старые веры, ни новыя, но что велят начальницы, то и готов творити и слушати их во всем». В отличие от Никона, неготового слушать «начальницы» во всем, Иоаким мирно умрет законным патриархом, в 1690 году. Протопоп Аввакум в письме к царю юродствовал, но, очевидно, был очень близок к сути происходящего: «Хотя медведя дай нам в олтар-ет, и мы рады тебя, государя, тешить, лише нам погребы давай да кормы с дворца».

Протопоп не раз будет подчеркивать материальный соблазн компромисса с царством, который в конечном итоге оборачивается служением дьяволу: «Посмотри-тко на рожу ту, на брюхо то… толст ведь ты! Как в дверь небесную вместитися хочешь! Узка бо есть и тесен путь». Библейский царь и священник Мелхисидек, например, «не искал ренских, и романей (названия популярных тогда вин. – Н.У.), и водок, и вин процеженных, и пива с кордомоном, и медов малиновых, и вишневых, и белых розных крепких… На вороных в каретах не тешился, ездя!.. А ты хто? В карету сядет, растопырится, что пузырь на воде, сидя на подушке, расчесав волосы, что девка, да едет, выставя рожу, по площади, чтобы черницы… любили… А ныне уж содружился ты с бесами… в карете с тобою же ездят и в соборную церковь и в верх к царю под руки тебя водят».

Как власть видела в раскольниках врагов не только Церкви, но и государства, так и раскольники считали Церковь и государство, отпавшие от веры отцов, порождением антихриста. Православная симфония, а по сути, подчинение Церкви государству, принятое у восточных христиан, оборачивалось теперь «антихристовой» симфонией. С тех пор староверы словно самоустранятся из ландшафта русской жизни и будут сохранять дистанцию к официальной России, даже когда отношение власти начиная с Петра Великого станет к ним смягчаться. Причем нечистой будет считаться вся полнота обычной русской жизни, которая текла себе без особого злого умысла по отношению к раскольникам. Уже с конца XVII века появляются детальные регламентации общения староверов с «внешними». Например, «закупаемое на торгу брашно» и «питие» надлежало «очищать» – следовало класть многочисленные поклоны и произносить особую очистительную молитву «от торжищных нечистот».

Тайная география и лукавая арифметика

Сколько всего людей ушло в раскол, сказать сложно. Особенно лютыми были гонения в последней четверти XVII века. Они унесли тысячи, скорее десятки тысяч жизней, как это следует из старообрядческих синодиков для поминовения. Уже в 60–70-е годы начинаются первые коллективные самосожжения – «гари» – и уморения себя голодом. Массовым стало бегство староверов в Польшу, Священную Римскую империю, Швецию и Турцию.

В историографии высказывалось мнение, что в первой четверти XVIII века Россия пережила демографический спад или по меньшей мере замедление прироста населения. Некоторые оценивают сокращение податных людей по переписи 1715–1716 годов почти на 20 % по сравнению с 1678 годом. Понятно, что этот демографический провал не стоит связывать только с расколом. Репрессии против раскольников, казачьи, крестьянские и стрелецкие бунты, бесконечные войны, строительство Санкт-Петербурга, неурожаи, эпидемии – вся тяжелая жизнь времен кровавого зачатия Российской империи должна была сказаться на демографическом положении народа.

Тем не менее, по косвенным данным, мы можем прийти к заключению, что по меньшей мере эмиграция из России, в том числе вызванная конфессиональными преследованиями, была весьма значительной. В 1723 году Петр приказывает учинить во всех приграничных областях «крепкие заставы». Военной коллегии предписывалось «стрелять из ружья» в беглых, а тех, кто подговаривал к побегам или содействовал им, надлежало вешать и с виселиц не снимать, «дабы другие, смотря на такую казнь, того чинить не дерзали». Иными словами, железный занавес, как и много позднее, защищал не от внешних врагов, а удерживал собственных подданных от эмиграции. Правда, он оказался не слишком эффективным решением проблемы. Скорее указ Петра заявлял, а точнее, вопил о наличии такой проблемы и ее остроте.

В 1728 году правительство Петра II предпринимает первые попытки вернуть беглых из Речи Посполитой ласковыми призывами. Там, на реке Соже, образовался целый староверческий анклав – Ветка (так называли протоку, которая образовывала на Соже остров). Правда, уже в 1735–1736 годах войска Анны Ивановны насильно выгоняют оттуда раскольников. За несколько операций удалось вернуть в Россию в общей сложности 60 тысяч душ.

Объявленная в 1755 году, в царствование Елизаветы Петровны, политика «сбережения русского народа» была нацелена в том числе на возвращение в страну беглых людей и создание для них атмосферы благоприятствования. В 1762 году Петр III прямо скажет, что желает возвращения староверов в Россию. Более того, он впервые специально оговорит, что «им в отправлении закона по их обыкновению и старопечатным книгам возбранения не будет». По правительственным данным того времени, в Польше и Турции проживало не менее 1,5 миллиона русских мужского пола, то есть самое малое – 3 миллиона человек. Это вполне сопоставимо с населением Центральной России – в Московской, Владимирской, Ярославской, Костромской и Калужской губерниях к 1762 году проживало 2 189 768 жителей.

Еще труднее понять, сколько староверов оставалось в самой России. Внимательное чтение жития и переписки Аввакума позволяет утверждать, что в кратчайшие сроки он и другие староверы создали первое в русской истории настоящее подполье – разветвленную, законспирированную сеть обмена оперативной информацией и распространения своих взглядов. При этом отцы староверия, разумеется, находились не в Цюрихе или Лондоне, а сидели зачастую в тюрьмах да ямах, утопленных в вечную мерзлоту.

Например, связи Пустозерья, где находился Аввакум, с Москвой были настолько налажены, что протопоп посылал целые бочки освященной воды своим ученикам, получал от них деньги, одежду, еду и даже малину, до которой был большим охотником. Некоторые послания ему удавалось передавать через завербованных стрельцов. Так начинает складываться первая структура горизонтальных, личных связей, альтернативная существующей Церкви и вертикали власти, своего рода анти-Россия, невидимая страна древнего благочестия. Ее география – это поначалу просто конкретные люди, как правило, духовные дети учителей староверия, дети детей, их родственники, друзья, рабы, слуги, которые становятся спонсорами, связниками, переписчиками, посыльными, проповедниками – всем сразу. Затем на тайной карте анти-России появятся места мученического подвига староверов вроде Соловецкого монастыря, почти десятилетие противостоявшего Москве, Боровска, где приняли смерть многие раскольники, в том числе боярыня Морозова, наконец, Пустозерска – там сожгли протопопа Аввакума и его сподвижников.

Постепенно субстанция невидимой страны сгустится, затвердеет и образует целые материки, разделенные океаном антихриста. Как правило, это были дремучие, в прямом смысле медвежьи углы Руси, где легко было скрыться от попов и стрельцов. Один из первых – Пошехонье, к северу от Волги. В «гарях» тут погибло, по разным данным, от двух до пяти тысяч человек. Дальше – Вязниковские леса во Владимирской области, где также были сильны сторонники самосожжений. В соседней с ними области вокруг Нижнего Новгорода обосновались более умеренные староверы. По Керженцу, левому притоку Волги, уже в 60-х годах XVII века стали многочисленные староверческие скиты и починки. Керженец постепенно превратится в один из главных центров русского староверия.

Немало раскольников найдут убежище в Поморье, их опорными пунктами станут Троицкая, Сунарецкая и Курженская обители. Другим полюсом раскола в Поморье будет Выговская община, начало которой положат несколько монахов Соловецкого монастыря, бежавших оттуда накануне взятия обители царскими войсками. Выге предстоит стать важнейшим центром староверия в XVIII веке. Впрочем, весь Поморский край в силу, вероятно, еще сохранявшихся воспоминаний о новгородской вольности, будет наполнен скитами раскольников.

Оттуда по налаженным с древних времен торговым путям идеология раскола проникнет в Сибирь и на Урал. В 1679 году в районе Тюмени случится первая «гарь», в которой, по одним данным, погибло 300, по другим – 1700 человек. Главным поджигателем в Сибири будет, правда, армянин, Иосиф Астомян из Казани. А вообще в силу удаленности от России Сибирь надолго останется староверческой. На заводах Урала, которые Петр Великий поручил тульскому староверу Никите Демидову, первая православная никонианская церковь была построена только в 1750 году, то есть спустя полвека после открытия горных заводов. Основной контингент занятых там рабочих опять-таки составляли староверы.