Уркварт Ройхо - Василий Сахаров

— Ты это от брата узнал?

— От него самого, да и отец кое-что рассказывал.

— Ясно, — пробурчал я, нахмурился и замолчал.

Вскоре, проехав через очень грязный и запущенный нищенский квартал, где оборванные люди лежали, чуть ли не в сточных канавах, мы въехали на рынок рабов, большое поле покрытое каменными плитами, в центре которого находился большой помост. На этом сооружении, за столом, с важным видом, стоял мордастый пожилой мужчина с деревянным молотком в руках. Позади помоста находились загоны, закрытые от глаз покупателей, четырех десятков хорошо одетых мужчин и женщин, высоким и плотным забором.

Альера и я спрыгнули с лошадей, дождались княжеских слуг, передали животных им, присоединились к покупателям, и Виран спросил:

— Слушай, Уркварт, а чего мы сюда приперлись?

— Хочу на сам процесс торговли людьми посмотреть, и на краснокожих купцов взглянуть.

— Чего на рабов смотреть? Все равно денег нет, и слуги нам не скоро понадобятся. А большинство манкари, наверняка, в порту.

— Нет. Давай полчасика постоим, а потом в порт, а то я ведь кроме своего севера, Йонара, лицея и княжеского дворца, и не видел-то ничего.

— Ладно, как скажешь, только нет в продаже рабов ничего интересного.

По какой-то причине торги не начинались, видимо, продавцы ждали основных покупателей, краснокожих заокеанских торговцев. И спустя пятнадцать минут, наконец-то, они объявились. Пять человек, широкоплечие и высокие мужчины в возрасте от двадцати пяти до тридцати лет, с длинными черными волосами, зачесанными назад, и сколотыми на затылке костяными белыми гребнями. Одеты они были в кожаные штаны и безрукавки, под которыми виднелись крашеные в цвет синей морской волны льняные рубахи. Из оружия торговцы имели при себе узкие мечи, чуть длиннее моего корта и покороче ирута. Лица и внешняя сторона рук у манкари, в самом деле, были красного цвета. Это для меня было удивительным, и я с интересом рассматривал заокеанцев. И видимо, с моей стороны это являлось бестактностью, поскольку один из купцов поймал мой взгляд, и попытался заставить меня отвернуться. Но я такую игру знал, был в ней сильнее и выдержал это маленькое испытание. А манкари, злобно пробурчав на своем языке какое-то ругательство, сплюнул на камень под ногами и сосредоточил все свое внимание на помосте.

— По-моему, он тебя оскорбил, — прошептал Альера.

— Начхать! — ответил я. — Будет реальное слово, ответит, а пока его нет, нам с тобой неприятности не нужны.

Тем временем началась продажа рабов. Аукционист дал команду крепким парням, стоящим рядом с помостом и они вывели первых людей, семь юношей, наших ровесников, в мягких кожаных наручниках и кандалах.

— Внимание, господа! — радостным тоном объявил мордастый аукционист. — Сегодня продается движимое имущество благородного господина Урака. И торги открываются его личными музыкантами и певцами, которые услаждали слух своего хозяина до самой его кончины, а теперь могут развлекать вас. А если вы останетесь недовольны музыкальными и певческими талантами этих прекрасных молодых мальчиков, то они окупят расходы на себя хорошим трудом в поле. Стартовая цена за всех пятнадцать иллиров.

Некая пожилая женщина предложила семнадцать, еще один покупатель обозначил двадцать, а третий, кто-то из манкари, двадцать три. Его цену никто не перебил. Гулкий удар деревянного молотка, и труппа музыкантов-певцов была продана заокеанцам.

После парней на помост вывели работников. За ними женщин. Далее детей и стариков. Снова крепких мужчин и опять женщин. И за один только час было продано примерно триста пятьдесят человек, и всех, за исключением двух кузнецов и двух столяров, купили краснокожие.

В общем, я увидел все, что хотел, и мы с Вираном решили проехаться по городу и посмотреть его достопримечательности. Но покинуть рынок тихо и спокойно нам не дали, так как путь к лошадям оказался перекрыт тремя манкари. Мы попытались их обойти. Однако один из них, кажется, тот самый, который мерялся со мной взглядом, сапогом подкинул в нашу сторону комок грязи, упавший на мою ногу. Увидев результат своей шутки, он громко рассмеялся, и сказал на языке империи:

— Щенок! Как ты смеешь смотреть в глаза высшего существа?

Я спокойно повернулся к краснокожим заокеанским гражданам, которые вели себя на нашей территории как у себя дома, и поинтересовался:

— Дуэль, или струсишь?

— Кто!? Я!? Да тебе конец! — запальчиво выкрикнул манкари.

— Значит, бой один на один?

— А может быть, два на два? — подавшись вперед, добавил Альера.

— Так даже интересней! — отозвался еще один из торговцев. — Принимаю вызов второго сопляка.

Прерывая нашу увлекательную беседу, появился патруль, который вызвали слуги из дворца, три стражника, обычные тюфяки, не чета йонарцам, и офицер, надо сказать, по виду, вполне профессиональный вояка.

— Что происходит? — спросил воин князя Нумана.

— Да вот, — усмехнулся я, кивнув на манкари, — краснорожие уроды на драку нарвались. И сейчас мы их прикончим.

— Что!? — манкари схватились за клинки.

— Тихо! — остановил всех офицер и, дождавшись, пока шум вокруг него утихнет, сказал: — Дуэли в Княжестве Фертанг разрешены. Однако они происходят только на главном армейском ристалище по четным дням месяца, под присмотром судей города Свальдуна, офицеров княжеской армии и жрецов Ярина Воина. Это закон. Поэтому сегодня бой между вами невозможен, а завтра вы будете иметь возможность убить один другого, любым интересным для вас способом. Вам все ясно, господа?

— Да, — кивок с моей стороны.

— Да, — точно такой же от Альеры.

От манкари недовольное бурчание. И офицер говорит:

— Расходитесь господа, и не делайте глупостей. Свои разногласия разрешите завтра. Все!

— Пошли, Уркварт, — Виран потянул меня за рукав.

Мы направились к лошадям и уже через несколько минут возвращались во дворец. На душе было муторно и как-то неуютно. Слишком много на меня сегодня свалилось. Наложница со своей жалостливой историей. Мелкий и меркантильный расчет сокурсника Вилла Фертанга и его отца. Продажа рабов и ссора с манкари. Плохой день, даже, можно сказать, поганый. И глядя на нищих калек, которые копались в мусорных ямах в поисках еды и, вдыхая зловоние рыбного рынка, который находился неподалеку, я представлял, как вернусь в великолепие княжеского дворца и садов вокруг него, и не был этому рад.

— О чем задумался, Уркварт? — видя мое паршивое настроение, спросил Альера. — Наверное, про бой мыслишки крутишь? Может быть, сомневаешься в своих силах? Так не беспокойся, мы сильнее манкари, у одного отдышка сильная, а у другого ладони беленькие и без мозолей, это сразу видно.