Загадай желание! - Диана Фарр

Уиттакеры прибыли последними. Гектор и Мейбл заранее позаботились о том, чтобы привлечь всеобщее внимание, ослепить собравшихся своими модными туалетами, приобретенными в Лондоне. Натали шла за ними. В скромном шелковом платье персикового цвета, она не поражала показным блеском. Пока мистер и миссис Уиттакер обходили комнату, раскланиваясь и болтая с гостями, Натали спокойно стояла в дверях. Малком не сводил с нее восторженных глаз: она была сама элегантность с головы до ног. Сегодня он впервые видел ее на светском сборище и решил понаблюдать за ней попристальнее. Он должен быть уверен, что его потенциальная невеста умеет вести себя в обществе.

Пока он смотрел на Натали, к ней подошла миссис Фарнсуорт и тепло с ней поздоровалась. Натали улыбнулась, однако глаза ее с беспокойством оглядывали собравшихся. Она что-то тихо сказала миссис Фарнсуорт, и та, рассмеявшись фальшивым самодовольным смехом, небрежно махнула рукой. Наверное, Натали выразила обеспокоенность, которую миссис Фарнсуорт не разделяла. Малком попытался обменяться с Натали взглядами, однако она намеренно избегала его. Подойдя к сестре викария – особе с худым лицом, – она о чем-то с ней заговорила.

Малком тотчас догадался, что Натали волнуется и избегает его потому, что миссис Фарнсуорт специально ведет себя так, чтобы все присутствующие обратили на нее внимание. Сначала сдержанность Натали пришлась ему по душе – еще одно доказательство врожденной порядочности и хорошего воспитания девушки. Право, чем дольше он за ней наблюдал, тем больше она ему нравилась.

Однако десять минут спустя, когда миссис Фарнсуорт во всеуслышание попросила его проводить Натали в столовую, Малком едва сдержался, чтобы не поморщиться: этот прозрачный намек не остался не замеченным гостями. «Какая бестактность», – подумал он. Но с другой стороны, теперь у него появилась прекрасная возможность делать то, что ему очень хотелось, – быть рядом с Натали. Он учтиво поклонился, улыбнулся и направился к ней. Любопытные взгляды и тщательно скрываемые улыбки, которыми проводили его присутствующие, ничуть его не волновали, а вот реакция Натали – да. Она мучительно вспыхнула и бросила на миссис Фарнсуорт укоризненный взгляд. Он даже уловил, как она прошептала ей: «Ну как вы могли, Энн», – однако сделал вид, будто ничего не слышит.

Натали позволила ему отвести себя к столу с такой неохотой, что у Малкома сложилось впечатление, будто она сделала это только для того, чтобы избежать скандала. По пути в столовую она старалась держаться от него как можно дальше, и Малком, разочарованный ее поведением, поспешил успокоить себя тем, что любая воспитанная женщина повела бы себя так, если бы ее столь же откровенно пытались сосватать.

Когда они спускались по лестнице, он наклонился к ней и прошептал:

– Мужайтесь, мисс Уиттакер, я уверен, она желает вам только добра.

Натали едва заметно покачала головой, и Малком с приятным изумлением заметил, как из ее тщательно уложенной прически выскочил непослушный локон и заплясал у нее над ухом.

– Вы не должны были оказывать мне такую честь, – заметила она. – Это нехорошо. Вы должны были вести к столу Энн, то есть миссис Фарнсуорт, а не меня. Или Мейбл, поскольку она все еще считается новобрачной.

– Боже меня упаси!

Больше им не удалось обменяться ни словом: они дошли до столовой и заняли свои места за столом. Однако этот короткий диалог способствовал тому, что у Малкома тяжесть свалилась с души: значит, Натали старалась держаться от него подальше лишь потому, что считала, будто, ведя ее в столовую, он нарушает установленные правила приличия. Место Натали за столом оказалось почти напротив него. Это было даже лучше, чем если бы ее посадили рядом с ним. Малком мог в свое удовольствие любоваться тем, как свет от свечей играет на ее милом лице, как маленькие завитки волос выбиваются из ее прически. Ему почему-то доставляло удовольствие наблюдать за непрекращающейся борьбой Натали со своими непослушными волосами, в которой те неизменно одерживали верх.

Вскоре беспокойство, читавшееся на лице Натали в гостиной, исчезло. Теперь она выглядела очень спокойной. «Молодец, мисс Уиттакер, умеет держаться», – восхищенно думал Малком. Он прекрасно понимал, что отец был бы разочарован, если бы он выбрал в жены женщину из приличной, однако не аристократической семьи, особенно потому, что ее материальное положение не имело для него большого значения. Однако чем дольше он наблюдал за Натали, тем большей уверенностью проникался, что она сумеет быстро завоевать любовь отца.

Эти приятные мысли занимали Малкома почти все время, пока он ел суп, и были грубо прерваны одной из сестер сквайра. Она наклонилась к Натали с искаженным алчностью и злобой лицом и проговорила:

– Подумайте только, мисс Уиттакер, ходят слухи, будто вы работаете в Ларкспере!

Слова эти прорезались сквозь невнятный гул голосов и стук столовых приборов, наполнявших комнату. Воцарилась напряженная тишина. Малком явственно ощутил, как гости навострили уши.

Первой нарушила тишину Мейбл Уиттакер. Тихо хихикнув, она бросила:

– Воистину нет предела людской наглости!

Лицо Натали сохраняло спокойное выражение, однако Малкому показалось, что на его щеках появились розовые пятна. Она проглотила ложку супа и легонько промокнула салфеткой уголки губ. «Молодец! – похвалил ее про себя Малком. – Тянет время».

– Подумать только, – пробормотала она наконец, и в голосе ее прозвучало легкое удивление, после чего, как ни в чем не бывало, продолжила есть суп.

Это был мастерский ход. Она не подтверждала слух и не опровергала его, но вместе с тем давала понять, что любопытство гостьи столь же вульгарно, сколь и сама сплетня.

Вне себя оттого, что добыча ускользнула из рук, сестра сквайра решительно повернулась к Малкому с фальшивой улыбкой на губах.

– Хотелось бы мне знать, откуда исходят подобные слухи? – спросила она.

Малком, вежливо ей улыбнувшись, ответил:

– Вот как? А мне хотелось бы знать, откуда они вообще начинаются. Наверное, кто-то злонамеренно их распускает. – Он покачал головой, изображая недоумение. – Вот только кто? Очень странно.

В этот момент послышался тихий голос викария:

– Надеюсь, вы не думаете, лорд Малком, что наша маленькая община слишком интересуется делами друг друга? Напротив, я бы сказал, что мы проявляем гораздо меньшую склонность к сплетням, чем большинство наших соседей. Служить здесь – одно удовольствие. У меня еще никогда не было столько приветливых и добрых прихожан. Никогда не забуду, как в Уординге, когда я был еще совсем юным… – И он, к радости Малкома, пустился в неторопливые воспоминания, полностью переключив тем самым внимание собравшихся с Натали и Малкома на себя.