Дикарка у варваров. Песнь Сумерек - Ирина Тигиева

— Вэй! Очнись! Пожалуйста! — я тащила его прочь из последних сил. — Жу, помоги!

Девушка, хромая, подскочила и, вцепившись в свободную руку гэгэ, помогла тащить его.

— Росинка… — Вэй приоткрыл глаза и слабо кивнул вверх. — Нужно снова… забраться на стену… там — безопаснее…

— Там стрелы! — возразила я.

— А здесь ещё и мечи… Идём!

— Ты не сможешь… — начала я, но Вэй упрямо двинулся вперёд.

— Может, попытаться выдернуть стрелы? — всхлипнула я.

Он только качнул головой.

— Нельзя… кровь пойдёт сильнее.

Не знаю, как ему удалось вскарабкаться на стену, но когда мы втроём уже были на ней, из-за кумирни выскочило ещё десятка три халху, и Пенгфей выкрикнул:

— Уходите! Немедленно!

Снова засвистели стрелы, и я отвернулась, когда одна вонзилась в мастера «сверчка»… Скольких ещё я увижу сегодня в последний раз? Мы ковыляли по стене всё дальше, и наконец Вэй слабо махнул на величественную возвышавшуюся впереди арку.

— За ней Храмы Верхнего Уровня, а там совсем недалеко до Улицы Белых Облаков! Не думаю, что халху сюда… — из груди Вэя вырвался наконечник копья пробившего его со спины, и гэгэ, словно захлебнувшись, покачнулся.

Взвизгнув, я судорожно вцепилась в него, слышала, как за спиной слабо охнула Жу, а, когда обернулась, на стене её не было. Но Вэй был ещё жив, и, уже не обращая внимания на свистящие стрелы, я с силой дёрнула копьё… и, потеряв равновесие, кубарем скатилась со стены вместе с гэгэ.

— Росинка…

Оглушённая падением, я приподнялась, с надеждой заглянула в лицо Вэя… и слёзы хлынули безудержным потоком. Оно было бледным, неживым, из-под полуприкрытых век смотрели тусклые глаза. Мой гэгэ, мой лучший друг, мой защитник, мой… я зарыдала в голос, подвывая, и повторяя его имя. А потом, не в силах оставаться возле его безжизненного тела, пошатываясь, поднялась и понеслась прочь, не разбирая дороги.

Снова звон оружия и возгласы… Очнувшись, я вытерла глаза, не понимая, как вышла к показанной Вэем арке. А перед ней около трёх десятков халху бились с… Фа Хи. Ни разу не видела моего учителя в настоящей схватке. Восхищение ловкостью и скоростью, с какой он двигался, заставило на мгновение забыть о боли из-за смерти Вэя. Мой учитель был один, вокруг — с дюжину неподвижных тел врагов, но тех, что были живы, было слишком много. Фа Хи был обречён и, кажется, это знал. Но лицо его было невозмутимо, как всегда, движения — точны и смертоносны. Он наверняка мог скрыться, но остался здесь, продолжая эту безнадёжную схватку…

Замерев в тени забрызганной кровью колонны, я видела, как из арки неторопливо выехал всадник. Не знаю, как он добрался сюда на лошади, но, судя по доспехам и горделивой осанке, был над варварами главным. Окинув небрежным взглядом место схватки, коротко бросил по-китайски:

— Этого оставить живым!

Фа Хи только усмехнулся.

— Живыми отсюда не уйдём ни я, ни ты, варвар.

Мой учитель вдруг подскочил и, пробежав по стене почти параллельно земле, крутанулся винтом, устремляясь к монгольскому начальнику. Свист рассекаемого воздуха, блеск меча. Монгол, явно не ожидавший нападения, шарахнулся в сторону вместе с лошадью и, не удержавшись, рухнул вместе с ней на землю. Фа Хи, приземлившись как ни в чём не бывало, отразил удары сразу трёх халху. Но я увидела, как один из варваров чуть поодаль, нарушая приказ, замахивается копьём, целясь в спину моего шифу — оружие труса, поразившее Вэя — и закричала так, что зазвенело в ушах. Фа Хи резко обернулся, по только что невозмутимому лицу мелькнуло смятение, и варвары воспользовались тем, что он отвлёкся. Держа перед собой щиты, набросились одновременно со всех сторон, а я, не помня себя, тоже понеслась к учителю. Помочь ему, конечно, не могла, но за этот ужасный день видела слишком много смертей и теперь не собиралась безучастно смотреть на ещё одну.

Звон мечей, всё-таки брошенное копьё, просвистевшее рядом с моим ухом. Я чувствовала, как локоть налетел на что-то твёрдое и оно подалось, когда я с силой ударила, как нас учили на тренировках — мой первый прямой удар, и как мой кулак размозжил кому-то нос… но потом что-то сшибло с ног, меня грубо подхватили и чуть приподняли над землёй. Оглушённая, я усиленно моргала, стараясь удержаться в сознании. Меня держат за руки, растянув, как для распятия. Передо мной — Фа Хи, окружённый щитами и обнажёнными клинками, рядом — уже взобравшийся на лошадь начальник, а надо мной — занесённая сабля. Я яростно дёрнулась, попыталась укусить стиснувшую предплечье пятерню, но замерла, услышав спокойный голос Фа Хи:

— Жизнь за жизнь, — он бросил меч к ногам окруживших его врагов.

Я снова попыталась брыкнуться, и голос учителя зазвучал вновь — теперь уже в моём сознании:

— Не смей. И не произноси ни слова.

Начальник халху секунду разглядывал Фа Хи, потом повернулся ко мне и чуть сощурил глаза:

— А это что? Откуда оно родом?

— Из латинян, — ответил за меня Фа Хи.

— Ещё не видел ни одного из них так близко, — хмыкнул монгол. — Что ж, наверняка и кагану будет интересно взглянуть. Забрать обоих и поджечь всё. Возвращаемся! — и понёсся по направлению к восточным воротам.

[1]Цзебянь — китайское холодное оружие, представляющее собой цепь из нескольких металлических сегментов.

Меня дёрнули вверх, но я шарахнула коленом между ног одного из халху, от другого получила оплеуху, от которой потемнело в глазах. И опять до меня донёсся голос Фа Хи:

— Перестань сопротивляться, Юй Лу. Ты должна выжить.

А потом словно тёмная туча заволокла сознание. Я чувствовала, что меня куда-то тащат, швыряют на что-то твёрдое, и оно начинает двигаться… но уже не понимала ни где я, ни что со мной происходит. Вэй мёртв. Эта мысль билась в сознании снова и снова. Моя жизнь в монастыре, мои друзья… моё возвращение домой через семь лет… Я ведь обещала вернуться! Представила, как мама взволнованно говорит отцу, что слышала мой голос. Отец не