Дверь в чужую осень (сборник) - Александр Бушков

Дальневосточная граница — эт-то что-то! Почище даже южной, где в свое время не продохнуть было от басмачей. Там с басмачами в конце концов покончили, а вот у нас продыху не было до самой войны с Японией. Не давали нам продыху японцы со своими холуями, маньчжурцами и белобандитами. Чего только не случалось: нарушение границы японскими самолетами или пехотой, а то и маньчжурскими полицейскими — еще цветочки. Обстреливали наши пограничные наряды, военных топографов, а то и гражданских лиц, причем обстрелы порой бывали артиллерийскими. Стреляли по нашим самолетам, летавшим над нашей же территорией, не так уж редко случались самые настоящие боестолкновения. Уж поверьте, Красную Звезду и медаль «За отвагу» мне дали не зря. Один командир отделения, правда, на другом пограничном участке, стал даже Героем Советского Союза, причем не посмертно. Никак нельзя, конечно, сравнивать с фронтами Отечественной, но это были настоящие бои, а не какие-то перестрелки.

Вдобавок через границу то и дело лезли натуральные банды, из ушедшей на ту сторону казачни и прочей белоэмигрантской сволочи, всевозможные диверсанты, разведчики, контрабандисты (впрочем, сплошь и рядом повязанные с японской разведкой). Вот это считалось прямо-таки рабочими буднями, столько их было…

Вот и в тот раз имелись сведения, что на нашем участке следует ждать попытки очередной банды скрытно перебраться на нашу сторону. Специфика местности, знаете ли… Тайга, чащобы… Никаких сил не хватило бы на всем протяжении границы вырубать широкую просеку, никакой контрольно-следовой полосы. Да и серьезных проволочных заграждений не установить: наряды и секреты в пределах прямой видимости друг от друга не выставить — не хватит людей, для такого целая армия нужна. Любые заграждения вражье в укромном месте порежет и все равно просочится. Вы в настоящей тайге бывали? О, вот даже как… Ну тогда и объяснять нечего, сами представляете.

Сделали все, что могли, в том числе послали усиленные наряды. Одним из таких я и командовал: не считая меня, проводник с розыскной собакой, два бойца (причем один с ручным пулеметом). Все трое дослуживали срочную — и все собирались остаться на сверхсрочную, видывали виды, один с боевой медалью. Так что полагаться на них в случае чего можно было как на самого себя. Да и Бой, пес наш, смело можно сказать, старослужащий — четыре года ходил в наряды, побывал в переделках, казенно выражаясь, имел на счету задержания (прежнего проводника убили, а вот у пса — ни царапинки)… Тоже не подкачал бы, а главное, гораздо раньше нас почуял бы противника.

Одним словом, не юные пионеры на экскурсии — малость позубастее. Стояло раннее утро, солнце уже взошло, погода ясная. Тропа, кое-где чуть петлявшая, пролегала, в общем, параллельно границе, в полукилометре от нее. Сначала была звериной, а потом, еще в двадцатые, наши наряды ее изрядно утоптали, так что зверье ушло подальше. Кое-где из-за вековых деревьев тропа суживалась так, что идти приходилось цепочкой, кое-где становилась шире, шага в два, а то и в три. Всякий раз впереди шел не я, а проводник — как говорил в знаменитом фильме Василий Иваныч Чапаев, не всегда командир должен быть впереди на лихом коне. От собаки в таких условиях больше пользы, чем от командира впереди, — у командира собачьего нюха, ясен день, нет и не будет…

Прошли мы примерно полдороги, как раз начался почти километровый участок, который можно с превеликой натяжкой поименовать «открытым пространством», то есть шириной примерно в те самые три шага. По сравнению с другими участками — ну форменное открытое пространство.

Шагали мы… И вдруг Бой себя повел не совсем обычно: с маху остановился, принялся нюхать воздух, ощетинился весь — и попятился, по-щенячьи взвизгнул, хвост опустил, едва ли не поджал, стал жаться к проводнику…

Странного в таком поведении не было ни капельки.

Наоборот, ситуация знакомая, легко объяснимая, и с другими собаками такое случалось, и с Боем пару раз до того. Тут и гадать нечего: где-то впереди объявился тигр. Зверюга серьезная, их и сейчас в тех местах хватает, а уж в сороковом было не в пример больше. Тут уж ничего не поделаешь, иные собачьи инстинкты сильнее любой выучки. Собака, если только она не охотничья, не тигроловная (тигроловы порой брали зверя в целости и сохранности, для зоопарка — та еще работенка, я бы с ними, по правде сказать, не поменялся), почуяв хозяина, именно так себя и поведет. Это в других местах хозяин тайги — медведь, а в наших краях — тигр. Обстоятельная зверюга, как один старичок-охотник выражался…

Мы к такому отнеслись достаточно спокойно, хотя, конечно, нисколько не наплевательски. Я только тихонько распорядился приготовить оружие и оставаться на месте. Выстрелами мы бы себя демаскировали, но если зверь ломанется, выражаясь военными терминами, врукопашную, тут уж ничего не поделаешь, одними финками с ним не больно и повоюешь. А огневое превосходство имелось серьезное: у тигра, понятно, только зубы-клыки-когти, зато у нас — ручник, два карабина, два нагана да вдобавок пара «лимонок». Ну, кидать в тигра гранатами — это уже перебор, но с таким количеством стволов не он нам покажет кузькину мать, а мы ему. Даже если не просто тигр, а похуже — тигрица с детенышами.

Так что мы держали оружие наизготовку, у кого что было, без всякого страха ждали дальнейшего развития событий. Тигр, никаких сомнений, приближался — Бой, как проводник его ни успокаивал, паниковал больше и больше: хвост поджал, к хозяйским сапогам прижался. Тут бы и пальнуть в воздух, чтобы сам ушел в тайгу: тигр зверь умный, просто так на человека не полезет, а уж заслышав выстрелы, быстренько уберется подальше. Но без крайней необходимости нельзя…

Вот тут мы это и увидели. И душа в пятки — такого никому из нас прежде видеть не доводилось…

Над тропинкой, прямо нам навстречу двигались… человеческие головы! Только головы, три штуки, цепочкой. Выглядело это так, словно принадлежали они каким-то невидимкам, у которых одни головы и видно, — правда, невидимка должен быть ростом метра под три. Именно на такой высоте они плавно двигались нам навстречу. Когда оказались уже совсем близко, можно было рассмотреть, что облик у них чисто азиатский. Азиаты только не понаторевшему в таких делах человеку могут казаться все на одно лицо — а пограничник, тем более с моим опытом, без труда мог отличить друг от друга китайца, корейца, маньчжура и японца…

Но не в тот момент. Рты разинули, оружие опустили, стояли как вкопанные. Они, казалось, вдобавок ко всему, еще и живые! Глазами косили в стороны, чуть гримасничали, моргали — одним словом, живая мимика, лица ничуть не походили на застывшую физиономию покойника, да и цвет лиц совершенно как у живых… При виде такого зрелища я не мог определить их национальность, голова кругом шла, мозги набекрень съехали, сообразил лишь, что рожи ничуть не славянские, не европейские, чисто азиатские, а на большее меня не хватило.

Они все ближе, ближе, ближе… Первое, что мелькнуло у меня в голове, — какие-то японские хитрые штучки. С превеликим трудом, кое-как взявши себя в руки, поднял наган — с таким усилием, словно он весил килограммов десять, — нажал на спуск, целя примерно туда, где у невидимого великана были бы поясница или живот…

И — никакого результата. Они скорости не сбавили и не увеличили, даже особенных гримас не делали, летели так, что вот-вот должны были оказаться у нас над головами. Вот тут-то мы — парни бравые, побывавшие в переделках! — и кинулись в кусты, не сговариваясь, Бой впереди всех. И я в том числе, старшина доблестный, в ту пору еще без Красной Звезды, но уже с «Отвагой»…

Ну, мне и тогда не было стыдно за такое поведение, и сейчас не стыдно. Окажись там привычное вражье в любом количестве, мы бы приняли бой. А вот такое зрелище настолько вылезало за рамки жизненного опыта и реальности, что снес нас с тропы в кусты какой-то могучий, неодолимый инстинкт, вроде того, что заставлял Боя бояться тигра…

Хорошо еще, не побежали в тайгу сломя голову. Остатки дисциплины, надо полагать, удержали. Остановились по обе стороны тропы, вжимаясь спинами в кустарник. Как уж Вася удержал Боя, порывавшегося бежать, не знаю.

А головы как ни в чем не бывало пролетели неспешно мимо нас. Передняя чуть покосилась и покривила губы в улыбочке, а две других и того не сделали, смотрели перед собой словно бы даже и презрительно…

Вскоре после того, как они скрылись из виду, я немного опамятовался, словно бы встряхнул сам себя за шкирку или самому себе отвесил полновесную оплеуху. Кое-как — подрагивали рученьки, что уж там, — сунул наган в кобуру, вышел на ватных ногах на тропу и скомандовал:

— Наряд, ко мне!

Голос, признаться, на сей раз был не командирским, подрагивал чуточку. Но ребята мои всё же подчинились, тоже стали приходить в себя. А там и Боя Вася кое-как вытащил из кустов, пес очухался последним. Ну, закурили, что в наряде прямо не запрещалось (поди проконтролируй), но и не приветствовалось. Когда поняли, что полностью взяли себя в руки, провели недолгий военный совет, чисто как мужики с мужиками, без оглядки на командира и подчиненных. Всех, конечно, слегка потряхивало, но всё же на истерику и пустую болтовню не сбились, сказывалась выучка (даже Бой вскорости почти успокоился). Довольно быстро единогласно было решено: начальству об увиденном не докладывать, и вообще никому ни словечка. Никто не поверит, как бы мы и сами не поверили. Выкурили еще по одной и прежним маршрутом двинулись дальше, выполнять поставленную задачу, а что еще прикажете делать? Служба есть служба, что бы диковинное там ни летало…