Гечевара - Мария Чепурина

Двуколкин был испуган, восхищён, воодушевлён – всё вместе.

Когда большинство сигнализаций на машинах замолчало, до Алёши дошло, что он мог пострадать, окажись ближе. Выйди из дверей родного ВУЗа раньше на минуту или две. Возможно, и погибнуть. Вот тогда Алёшу затрясло.

Повернувшись, он пошёл, вернее, побежал к своей общаге. Пробежал, наверно, метров тридцать. Обнаружил прямо под ногами классные штаны – как раз на свой размер. Присе. Учуял сладкий запах: ага, кажется, тут где-то совсем рядом грохнулись французские духи. Да ладно, запах разойдётся, можно отстирать, в конце концов. Двуколкин поднял брюки. На одной штанине был прицеплен здоровенный кус пластмассы – антиворовская штука. Алексей подёргал за неё, потом сильнее, поднажал и, наконец, сумел сорвать. Из штуки по штанам мгновенно растеклись чернила.

Лёша чертыхнулся, выбросил «обновку» и пошёл, теперь уже стараясь не бежать.

Пятьсот тринадцатую комнату Алеша обнаружил тёмной и пустой. Обычно в это время Виктор и Аркадий были дома. Алексей, и так под впечатлением от теракта (или что там это было) начал волноваться ещё больше. Постучал в шестьсот четвёртую – и там никого нет.

Попробовал поужинать – но в горло ничего не лезло. Почему-то мысль о том, что между взрывом молла и отсутствием друзей есть связь, никак не шла из головы. И было страшно.

Не находя себе места от волнения, Двуколкин, наконец, решил отвлечься чтением. У него лежала куча книжек, взятых из библиотеки Лизиного папы. «Вот и хорошо, – пытался Лёша успокоить сам себя. – Заняться нечем, так как раз и почитаю. А с парнями всё нормально. По-любому, всё нормально!».

Книжки были все как на подбор во вкусе Алексея: «наша контркультура», «поколение next», «правда жизни» и так далее. Он взял первую, не глядя.

После беглого просмотра и пяти-десяти минут прочтения стало ясно, что Алешу от волнения это не спасёт и мыслью не одарит. В книге говорилось о метаниях молодой России в виде девушки, являвшей собой яркий образец народной молодёжи. По сюжету девушка пила, тусила, целовалась, вновь пила, тусила, целовалась, целовалась, целовалась, причём каждый раз с разным. Читателю, конечно, предлагалось насладиться этой откровенностью и вникнуть в сложную духовность молодёжи… В общем, у Алёши эта книга не пошла.

Он взял другую. Но и там был не фонтан. Писатель предлагал проникнуться сочувствием к несчастным некропедозоофилам. На страницах книги они жили и страдали, без конца решая сексуальные проблемы через разговоры в чате, переписку sms и чушь в Живом Журнале. Эти виды сообщения вместе с основной идеей «жизнь дерьмо, и все мы загниваем», без сомнения, делала творение очень актуальным. Но Двуколкину казалось, что всё это где-то уже было. Алексей отбросил книгу через две минуты.

Третья книга вообще была не в тему. Это оказался глупый боевик про звёздных роботов, где Лёша вообще не смог найти ни капли актуальной проблематики. Однако книга подавалась под обложкой «неформат», а аннотация сулила нечто сумасшедшее и дьявольски протестное. «Вот блин! – подумал Лёша. – Даже здесь обман!».

Четвёртый том привлёк его внимание сильнее. Может быть, минут на двадцать. Спустя это время Алексей насильно оторвал себя от чтения, ощутив, что с удовольствием глотает описания «сладкой жизни». На обложке было сказано, что в книге сатирически-правдиво подаётся быт богатенькой тусовки и гламурных див. Действительно, их жизнь была показана в подробностях. Но Лёше почему-то это описание до чёртиков понравилось. Поймав себя на том, что уже хочет в Голливуд, Двуколкин отложил сомнительный шедевр, чтобыслучайно не обуржуазиться. Почему, ну почему попытки приобщиться к Правде, к революционно мысли вечно завершались для Алёши окунанием в капиталистическую прорубь?!

Алексей со вздохом взял очередной том, уже мало веря в то, что там есть что-то путное. Прочёл главу. И вдруг дошло – «Моё!». Двуколкин ощутил, что автор честен. В книге были тонкая ирония, приятный гладкий слог, разумный оптимизм и искренняя ненависть к режиму. У Алёши прямо отлегло от сердца: «Всё же контркультура не мертва!». Он глянул на обложку. Книга была детищем так часто поминаемого Омлетова. Как раз та самая, которую Алёша получил от Лизы на свидании в «Мак-Пинке». «Так-то! – сказал Лёша сам себе. – Моя девчонка всё же понимает, что к чему в литературе!».

Между тем, Аркадия и Виктора всё не было.

Алёша, отгоняя мысли о дурном, проверил время, обнаружил, что вечерний выпуск новостей уже идёт, и грустно потащился к телевизору.

Конечно, говорили там о взрыве молла. И о том, что этим зданием были недовольны жители района, и о спорном с точки зрения архитектуры положении, и о версии теракта. Следствие склонялось к мысли о разборках бизнесменов. Сообщили также, что, благодаря стечению обстоятельств, не погиб никто. К восьми часам рабочие уже ушли из здания, там остались лишь охранники, некоторые из них доставлены в больницу, но жить все будут. Передали кадры мостовой, заваленной одеждой модных фирм, которую топтал прохожий люд. Алёше показалось: это символично.

После новостей пошло «За стенкой». Тут возник Сергей.

– Не началось? – спросил он, отдуваясь. – Ох, я думал, опоздал. Уф! Ну, в смысле, это… Надо ж нам следить за Тартаковым. Вдруг чего пропустим!

– Где ребята? – спросил Лёша.

– Как где? – удивился программист. – Не дома разве?

– Я один из нашей комнаты.

– Не знаю… Может быть, пошли за пивом?

– Что-то долго!

Алексей сидел как на иголках. Время текло жутко медленно, однако вместе с тем и слишком быстро, потому что наступила почти ночь, а Виктор и Аркадий где-то пропадали. Наблюдение за тем, как Катя и Артём оклеивают окружающее их пространство революционными плакатами и гордо отвергают буржуазную реальность, уже не казалось интересным. Хотя публика смотрела.

Вдруг на самом интересном месте (Ника сообщает Лике, что Диана ей сказала про Лиану) шоу прервалось.

Экстренный выпуск местных новостей.

– Согласно только что полученным известиям, – печально возвестил ведущий, – взрыв торгцентра «Богородицепокровский» – дело рук доселе неизвестной молодёжной экстремисткой организации, назвавшейся «Багровая Бригада». Эта группировка объявила о себе по Интернету, добавляя, что ведёт борьбу с гламуром, обществом спектакля и тотальным потреблением. Группировка также угрожает…

Алексей не смог дослушать. Он сорвался с места и рванул к пятьсот тринадцатой, всё время повторяя: «Только бы пришли! Только не это!». За знакомой дверью горел свет. Двуколкин застучался что есть силы.

– Ты с ума сошёл? – спросил Аркадий.

– Где вы были?! – закричал Алёша.

Его молча затащили в комнату, закрыв дверь.

– Где вы были?! Где вы были?!

– Успокойся ты уже, – ответил Виктор. – Как тебе название «Багровая Бригада»? Это я придумал.

– Не-е-ет! – истошно заорал Алеша.

– Тихо, тихо ты! Больной, что ль? Ну, прости, что не предупредили.

«Где вы взяли бомбу?» – попытался спросить Лёша, но слова застряли в горле.

– Тут взорвали этого урода, – сказал Виктор, кивнув в сторону окна. – И у нас тотчас же мысль возникла. Понимаешь?

– Мы ходили разобраться, что к чему, – продолжил вождь. – А потом в клуб компьютерный. Дошло? Не будем же с общаги им писать, так сразу загребут. А тут – и безопасно, и красиво. Если что ещё взорвут – ну так, чтоб не особо жутко – мы опять всем скажем, что «Багровая Бригада» борется за правду.

27.

Спустя два дня об акции «Бригады» говорили уже все. Газеты, телевизионные ток-шоу, бабки у подъезда, даже в далекой Москве жильцы «За стенкой» днём и ночью обсуждали гуманизм и изощрённость этого поступка. Надо ж было исхитриться так, чтобы избежать жертв! Надо ж было изыскать столь яркий способ защитить ансамбль родного города! И сколь красивым жестом был полёт вещей высокой моды над простой толпой, а после – их падение прям на пролетариат!

Ходили слухи, что полгорода в тот день смогли обзавестись своим «Армани» или «Гуччи». Алексей в них верил не особо, но охотно повторял, поскольку миф был в самом деле замечательным. Дошло и до того, что все, кто имел глупость покупать заветное шмотьё за свои деньги, стали говорить, будто нашли их на обломках «Богородицепокровского». Раз или два Двуколкин встретил личностей, которые кичились пятнами чернил и жуткими обугленными дырами на брюках: это, говорили они, отпечатки нашего восстания, символы народной справедливости. Так модно.

Мода на бунтарство, на сочувствие «Бригаде», на любовь к повстанцам и на болтовню о Че Геваре расползалась по городу, а затем и стране, молниеносно. Алексей с товарищами только удивлялись: о подобном они все не смели и мечтать. От телека и глянца носа не воротили разве только в самых тёмных деревнях.