Мутная вода (СИ) - Крапивенцева Екатерина

Казалось, лагерь уснул. Даже скрипучие качели в парке не издавали ни звука. Помещение наполняли лишь стучащие, глухие звуки ливня, да тихое посапывание соседей по палате.

Мы с Димкой предпочли удалиться на дальнюю, бесхозную койку, дабы обсудить без свидетелей план действий на предстоящую ночь… Беседовать не хотелось. Дрёма склоняла наши головы, как никогда. Я подавил зевок и поделился своими наблюдениями с другом:

— Сегодня мне всё же удалось преодолеть оцепенение. На секунду я вскочил на кровати и смог двигаться. Тело чувствовало холод и жару. Это явный прогресс. Разум сопротивляется параличу. Надо стащить из столовой нож. Возможно, у меня получится его ранить…

— Маловероятно, — вздохнул друг. — Приборы учитываются. Пропажу быстро заметят.

— Ну, а что ты предлагаешь? — Не выдержал я и перешёл на гневный шёпот. — Тихо ожидать своей участи? Ждать, убьёт он тебя или нет?

Друг только развёл руками и промолчал.

— Странная обречённость, — удивился я. — Это совсем не в твоём характере. Словно он что-то сделал с тобой. Ты не хочешь побороться?

— Попробовать можно, — согласился друг. — Просто меня не отпускает чувство, будто исход давно предрешён… Я знаю, что не испытаю боли и попаду в лучший мир. Умру и познаю все тайны, как только сольюсь со всеобщим разумом — «ноосферой». Вот что обещало мне существо. Неужели это не то, чего втайне желает каждый? Истинная жизнь там, а не здесь. Ну что мы видим? Страдания, болезни, потери. Ничего не знаем о мироустройстве. Вся наша наука — пшик. Она ни слова не говорит о чём-то воистину великом и необъяснимом. О жизни после смерти, о магии и силе мысли. О том, бессмертна ли душа. Оказавшись за чертой, я всё это узнаю… Пугающе и захватывающе одновременно.

— Он задурил твой разум! — Не выдержал я. — Это все приманка, как ты не понимаешь очевидных вещей? Ты должен пойти за ним по своей воле — вот ключевая причина. Он не может тебя забрать, пока ты не готов.

— А я готов… — подвёл итог беседы Димка. — Я долго думал, хочу ли я остаться тут. Что меня держит? И понял, что таких вещей нет. Я — старший брат в семье с четырьмя детьми. Вечная нянька, полезный тип, который всегда придёт на помощь. Нелюбимый сын у родителей. Троечник. Я не стану великим учёным или писателем. Ничего полезного в мир не привнесу… Так, рядовой винтик в государственной машине. Ещё много лет без цели и смысла — с одной стороны, а с другой — вечность с её тайнами. Всё, о чём я читал в книгах, преподносится мне на блюде.

— Но ты не знаешь, а вдруг незнакомец лжёт, — неуверенно возразил я.

Поразмыслив немного, Димка ответил:

— Взамен я должен отдать ему одно — «Дар Жизни». Это плата за входной билет.

— Ты будешь дураком, если согласишься… — Замотал головой я.

— Я стану дураком, если откажусь. — Горько усмехнулся Димка. — Существо пообещало в случае отказа убить всех в этом лагере, включая тебя.

— Но это же классическое искушение, в духе Гёте. Наобещать с три короба, запугать, снова наобещать. Тебя искушают. — Закрыл я лицо руками, ощущая бессилие.

— Пусть так, — подвёл итог беседы друг. — Если противостоять не получается, нужно поддаться искушению и посмотреть, чем это обернётся…

В моей голове не укладывались слова Димки. Более всего, я хотел ему помочь, но не знал, как это сделать. Обратится к вожатым? Очевидно, что они посмеются, заподозрят бред или розыгрыш, но только не примут всё сказанное на веру…

«Думай, думай, — мучил себя я. Но сознание уплывало в тепло полуденной дрёмы… Сил не оставалось. — Если эти ощущения — проделки незнакомца, то он своё дело определённо знает… Мефистофель, недоделанный» …

Больше мы с Димкой о существе не разговаривали. А когда настало время ужина, и друг наотрез отказался от еды, я всерьёз растревожился. Что-то явно поменялось в нём. Как будто, мысленно он был далеко от нас… Оставалась лишь призрачная надежда, что всё это сон и бред, каким бы правдивым оно не казалось. И завтра мы снова проснёмся, как ни чём не бывало, но сердце подсказывало, что я ошибаюсь, трепеща в предвкушении чего-то страшного.

***

Существо приблизилось к кровати товарища, и тот забился в беззвучной истерике. Рука из-под плаща потянулась к его голой, худощавой груди. Но остановилась на полпути, как будто создание медлило, сомневаясь…

Внутренне я метался… На секунду у меня получилось встать, но соскочить с кровати и кинуться на помощь другу — уже не получалось. Тело как будто завязло в желе. Движения давались мне с большим трудом.

Очень медленно, будто увязая в воздухе, который буквально можно было резать кусками, я сделал попытку встать. Так. Получилось. Невероятным усилием воли я открыл рот и прохрипел невнятное: «Нееет… Скотттттиина, не смей».

Злость поднималась во мне. А существо уже вовсю проделывало какие-то пассы хрупкой, иссохшей ладонью над моим другом. Булькающие звуки непонятного наречия резали мой чувствительный слух.

Я отчетливо слышал, как трещат ребра Димки, но тот лежал молча и неподвижно. В то время как фигура как будто бы еще больше входила в раж. Движения становились более ломанными, слова отчетливыми и громкими. И тут до меня стал доходить их смысл:

— Плоть к плоти, дух к духу. Я прошу разрешения забрать тебя с собой. Ты согласен?

Димка стремительно замотал головой, что означало твёрдое «нет».

— Значит, сопротивляешься… — прошептало существо. — Попробуем еще.

И снова послышался шёпот на непонятном мне языке.

Ярость обуяла меня. Не страх, не безысходность, не отрешённость, как в прошлые ночи. А холодная, разящая ярость, как меч, входящая в плоть врага.

Существо вскрикнуло и обернулось на меня.

— Ты смог. — На удивление спокойно произнёс монстр. — Ты пробудился. Теперь ты с нами.

Я видел струйку «жизни», медленно вытекающую из моего дуга. Но существо уже потеряло к нему интерес. Оно шло на меня. Настойчиво и медленно. Нет. Оно не шло, а плавно парило над полом.

Схватив меня за плечо, оно откинуло капюшон и посмотрело на меня красивыми, серыми глазами. И это стало откровением. Я ожидал увидеть под капюшоном всё, что угодно — нечисть, зверя. Какие ещё формы могут приобретать людские кошмары?

Но это был молодой человек. Чуть старше нас. Только правая рука его как-то нечеловечески искажена, гипертрофировано велика в сравнении с другой, иссохшей. И лицо мертвенно бледное, почти белое с тонкими прожилками вен на висках.

— Твой друг умрёт для этого мира, — спокойно и устало сказало существо. — Не держи его. Цепь событий запущена. Он — чужой здесь и уйдёт со мной.

Что-то рваное и сюрреальное было в речи существа. Слова давались ему с трудом, как иностранцу. А потом оно снова заговорило на этом «выдуманном» языке. Но я неожиданно понял каждое его слово:

— Ты встретишься с Ней, Она лично тебя пригласила. А твой друг уже там, за пределом времени, держит Её за руку.

Я с ужасом смотрел на Димку. Взгляд его застыл. Потом обернулся на незнакомца. Но его уже не было рядом. Тогда я вскочил с кровати и начал будить друга, толкать его и кричать. Бил по щекам, тряс кровать… В глубине души понимая, что он никогда не проснётся… Но смутная надежда теплилась в моей груди. Это длилось целую вечность.

А потом на автомате я вернулся в свою кровать. Мне хотелось бежать, звать на помощь, но сил не было.

Я как будто медленно рассыпался, растворяясь в пространстве. Мне казалось, что за окном у всех кипит жизнь, счастливая, настоящая. Только не у меня.

Что я глуп. Я слаб. И нет силы сопротивляться обстоятельствам внешним. В то время, как внутренняя пустота поглощает все силы, всю радость, как огромная черная дыра, засасывает все благое.

Я иду навстречу этой дыре, безотчетно и безропотно. Подчиняюсь воле вселенского рока. И нет мне ни имени, ни названия, ни рода, ни племени. Я один во всей вселенной и заперт внутри себя.

Я проваливался в эту пустоту, пока меня «совсем не стало». И это был сон, глубокий и черный, как безлунная ночь — без сновидений, без боли. Как будто сердце накрыли тёмным палантином и оно, как птичка, перестало биться и страдать, засыпая во мраке, спасительном и фатальном.