Одиночество на двоих - Люси Хэнкок

— Ну, все началось с того, что он попросил карандаш и бумагу, а писать не смог. — Роберта неопределенно пожала плечами. — Я предупреждала его, что силы будут восстанавливаться постепенно, но все без толку. Говорила, что нельзя перетруждаться. А когда я предложила застенографировать его идеи, он посчитал, что для медсестры я неплохо справляюсь с секретарским делом, и начал требовать, чтобы я немедленно перепечатала заметки. Я отказалась, и он пригрозил мне увольнением. Уволенной я, правда, пробыла недолго, вскоре весь гонор с него сошел. После этого у нас уже конфликтов не возникало. Убей, не понимаю, как жена его терпит.

— Ты ее видела? Неужели не заметила, как она запала на эту гориллу? Бедняжка так и поедает его глазами, прямо боготворит, а когда тот начинает рычать и бесноваться, она закатывает глаза и благодарит Провидение за то, что оно послало ей в мужья настоящего Тарзана. Как-то вечером я встретила ее в холле, и что ты думаешь? У нее всего одна тема для разговоров — Харпер, муженек, Харпер Фиск. Меня чуть не стошнило.

— Надеюсь, меня не перебросят в другое место, по крайней мере, не сейчас, — сказала Роберта. — Мне так нравится в педиатрии. Мы с Тимми Бруксом пишем рассказ про мальчика и его собаку. Иногда другие малыши нам тоже подбрасывают кое-какие идеи, но, в общем и целом всю историю Тим придумал самостоятельно.

— Как насчет того, чтобы сходить со мной в город, Боб? — предложила Синтия. — В «Доусонз» есть один костюмчик, и мне бы очень хотелось услышать твое мнение. Через неделю приезжает Хоумер, и меня пригласили на выходные.

Роберта согласилась, и чуть позднее девушки встретились у выхода и направились к воротам, выходящим прямо на Мейн-стрит. Там они лицом к лицу столкнулись с доктором Холмсом. Старик, как обычно, поздоровался с ними с грубоватой сердечностью, и, как только он скрылся из вида, Синтия тут же сморщила носик. Они заметили, как лимузин Холмса подкатил к больничному входу.

— А, я вспомнила! — выдала Синтия. — Сегодня вечером Док уезжает в Чикаго на десятидневную конференцию. Должен прочитать парочку докладов…

— Доктор Холмс уезжает? — Роберта не могла понять, откуда болтушке Синтии всегда все известно.

— Да, уезжает. Наш Док становится большой шишкой. Конечно, «Ребекка Мор» от этого только выигрывает, но мне все равно не хотелось бы, чтобы он покидал больницу… особенно сейчас.

— Почему это?

— Что-то происходит. Боб, и это что-то нехорошо пахнет. Какое-то зловещее подводное течение, спокойствие — это одна видимость. Неужели не чувствуешь?

— Честное слово, Син, что за бредовые идеи, — развеселилась Роберта. — Ничего я не чувствую. И что же такого зловещего может тут произойти?

— Сама увидишь, — насупилась Синтия.

Через квартал от больницы мимо девушек проехал серый автомобиль доктора Николса, но он, в отличие от шефа, сделал вид, что не заметил сестричек. Синтия в очередной раз скорчила гримасу. Роберта снова засмеялась над подругой, но на самом деле ей стало очень неприятно. Она была уверена, что Стэн намеренно не поздоровался с ними.

— Тебе вообще кто-нибудь нравится, Син? — спросила она подругу.

— Конечно, — как само собой разумеющееся констатировала Синтия. — Моррисон нравится, Льюис нравится, и ты тоже. Есть еще парочка, но с меня и вас достаточно. Остальные могут смело повеситься.

Костюмчик в «Доусонз» действительно оказался прелестным и очень шел Синтии, и она купила его, а в придачу к нему совершенно невообразимую шляпку. На дворе стоял теплый апрельский денек, и две умопомрачительно привлекательные девушки возвращались обратно в свою больницу, и каждая из них старалась прогнать от себя нависшую над миром тень войны.

Роберта, как раз переодевалась в форму, когда к ней заглянула Клара Бовен.

— Черт бы их побрал, Камерон, — начала она. — И чего им взбрело в голову менять тебя прямо сейчас? Мы с Купер никогда особо не ладили.

— Меня меняют? А я и не знала, — неприятно удивилась Роберта. Она так надеялась, что еще поработает в педиатрии.

— Ты что, никогда не сморишь в расписание? — спросила Клара.

— Обычно смотрю, но отчего-то я была абсолютно уверена, что остаюсь на месте. Сама не знаю почему. Наверное, просто выдавала желаемое за действительное.

— Ты дежуришь в ночь в 217-й, у племянника шефа. Ничего сложного, простая инфекция. Понять не могу, зачем ему две медсестры. Остин говорит, что он не так уж и болен. Тогда чего прыгать вокруг него, только потому, что он племянник шефа? — Клара явно пребывала в плохом настроении. Они с Синтией действительно никак не могли притереться друг к другу.

— Опять мужик! — проворчала Роберта себе под нос. — Небось, снова какой-нибудь избалованный аленький цветочек.

Но поделать все равно было ничего нельзя.

— Выходит, ты попала в любимчики, — констатировала Синтия за обедом. — Видела, что тебя перевели к племянничку. Интересно, какой он?

— Не знаю и знать не желаю, — поморщилась Роберта. — Одно тебе скажу: я не собираюсь особо стараться только потому, что он приходится нашему шефу племянником. Я его медсестра, и он будет, как миленький выполнять все мои распоряжения, иначе я ему задам.

— Умничка! — Синтия зааплодировала и легонько стукнула подругу по плечу. — Передам Тимми, что ты его надула, — бросила она на ходу, направляясь к лифту.

Роберта помахала ей вслед кулаком, и подруга рассмеялась.

— Ночная сиделка нужна ему не больше, чем кошке второй хвост, — проворчала Остин, стоило Роберте войти в 217-ю палату. — Он тихий, словно мышка, слова не выбьешь, целыми днями только и делает, что дрыхнет. Я пыталась хоть чем-нибудь заинтересовать парня, но все без толку. Твердит как заведенный, что ему все надоело и, что он до смерти устал. Утверждает, что терпеть не может больницы и что шеф упрятал его сюда, чтобы он снова не сбежал куда-нибудь. Но хлопот от него никаких. Я бы сказала, он даже слишком уж тихий, апатичный какой-то.

— Ну, вряд ли от человека с инфицированной ногой можно ждать особых всплесков энергии, — улыбнулась Роберта.

— Может, и так, — язвительно усмехнулась Остин, — но мог бы, по крайней мере, не вести себя так, словно я пустое место, согласна? Я бы его даже в Египте узнала, за сто верст несет породой Холмсов. Мне кажется, он даже себя только по великим праздникам любит.

— Может, ему просто не нравится валяться в кровати, — предположила Роберта. — Может, на самом деле он полон энергии, бодр, весел и обаятелен.

— Ну, это вряд ли, — засопела Остин и направилась к выходу.

— Послушай, — Роберта улыбнулась ее кислой физиономии, — куда подевался твой задор и счастливый блеск в глазах? Только не говори, что оставила их дома.