Моби Дик - Герман Мелвилл

Стилкилт подошел к Рэдни и глядя ему прямо в глаза, по-просил бечевку, чтобы починить свою койку. Просьба его была исполнена. А на следующий вечер, укладывая на койку свой бушлат вместо подушки, Стилкилт подобрал с пола выпавшее из кармана небольшое железное ядро в веревочной сетке. Ровно через двадцать четыре часа Стилкилту предстояло встать у румпеля, недалеко от человека, имевшего привычку дремать над открытой могилой. Роковой момент приближался, и алчущий мести Стилкилт уже представлял себе, как скованный судорогой труп полетит за борт.

Но не Стилкилту судьба уготовила стать мстителем. И все же, хотя он и не стал мстителем, но был отомщен, как будто само небо взяло на себя исполнение его кровавой мести.

На другой день, в разгар уборки палубы, какой-то матрос подошел к борту, чтобы набрать ведро воды, и вдруг заорал во всю глотку:

— Кит! Кит!

Боже, что это был за кит! Это был Моби Дик!

Все пришли в чрезвычайное волнение. Не устрашенные ужасными легендами о Моби Дике, китобои загорелись же-ланием догнать и одолеть это прославленное чудовище и с вожделением глядели на белоснежную тушу устрашающей красоты, сиявшую в лучах восходящего солнца, словно живой опал в прекрасной оправе утренней морской голубизны.

Да, странная судьба была назначена героям этой драмы. Стилкилт был загребным в вельботе старшего помощника. Он должен был следить за линем и по команде Рэдни травить линь или выбирать слабину. Стилкилт неистово греб и кричал от азарта, заглушая своим голосом восторженные крики других, и вскоре в Моби Дика вонзился гарпун, а Рэдни с острогой в руках вскочил на ноги.

Стилкилт торопливо выбирал линь, втягивал вельбот прямо в слепящую белую пену, сливавшуюся с белыми боками Моби Дика. Внезапно шлюпка остановилась, словно наскочила на подводную скалу, резко накренилась, и Рэдни вылетел на скользящую спину кашалота. Шлюпка сразу же выровнялась и была отброшена волной, а Рэдни упал в воду по другую сторону кита. Он барахтался в кипящей пене, и некоторое время сквозь завесу брызг было видно, как он пытается скрыться от глаз чудовища. Но Белый Кит яростно рванулся к нему, схватил его своими смертоносными челюстями, на мгновение поднял голову из воды, затем нырнул и скрылся в пучине.

Некоторое время Моби Дика не было видно, потом он всплыл в отдалении, и в его пасти можно было различить клочья красной шерстяной фуфайки Рэдни. Вельботы с «Таун-хо» снова помчались в погоню, но догнать Белого Кита не могли и вскоре совсем потеряли его из виду.

Глава тридцать девятая

Гарпунный линь

Гарпунщик, потерявший свой гарпун, так же беспомощен, как стрелок из лука, растерявший все свои стрелы. Для того чтобы не рисковать своим оружием, гарпунщик прикрепил его к вельботу прочным тросом. Трос этот называется гарпунным линем и, в случае удачного броска, связывает охотников с их жертвой.

Раненый кит бешено мчится, увлекая за собой вельбот с китобоями. Когда изнемогающее от боли и утомления животное начинает терять силы, охотники, выбирая линь, приближаются к своей жертве и наносят ей решающий удар острогой.

В длину линь, предназначенный для охоты на кашалотов, имеет около двухсот морских саженей. Толщина его — всего лишь две трети дюйма, однако он может выдержать нагрузку, примерно равную трем тоннам.

Помещается линь на корме вельбота, в специальной деревянной кадке, куда его укладывают тугой и плотной спи-ралью. Любой самый крошечный узелок или случайная петелька на раскручивающемся лине может привести к тому, что кто-нибудь из членов экипажа лишится ноги или руки. Поэтому укладка линя выполняется с величайшей тщательностью. Иной гарпунщик не жалеет для этого дела всего утра, подвешивая линь высоко над палубой и спуская его в кадку через блок, дабы предотвратить всякую возможность порчи или скручивания троса. И когда, наконец, снаряженную кадку устанавливают на вельботе и покрывают сверху куском крашеного брезента, то вид у нее такой свежий и праздничный, будто это свадебный пирог, приготовленный моряками в подарок кашалоту.

Оба конца линя выпускают из кадки наружу. Нижний конец поднимается со дна вдоль стенки и свободно свешивается через край кадки. А верхний конец, к которому привязан гарпун, заводят за лагрет на корме и между двумя рядами гребцов протягивают на нос; здесь небольшим фестоном он свисает над водой, затем несколькими петлями его укладывают на носу, а остаток протягивают вдоль борта к корме, опять-таки между гребцами, причем гребцы даже задевают его руками и рукоятками весел. Короче говоря, гарпунный линь оплетает лодку во всех направлениях, и ни один гребец не может избежать его рискованных объятий.

Казалось бы, кто усидит спокойно среди путаницы этих смертельных извивов, готовых в любой, никому неведомый миг — в тот миг, когда будет заброшен гарпун — мгновенно ожить, словно полчища свившихся молний? Но привычка — удивительная вещь! Чего только не сделает привычка! И за своим обеденным столом вы не услышите таких находчивых ответов, таких великолепных острот, такого искреннего смеха, как в вельботе, преследующем кита, где шесть человек, как бы связанные одной веревкой, как бы стянутые одной петлей, несутся прямо смерти в глотку.

А впрочем, кто из нас не рожден с петлей на шее? Но если ты философ, то и в мчащемся по волнам вельботе, опутанном смертоносным тросом, ты испытаешь не больше страха, чем сидя вечерком у домашнего камелька, где возле тебя не убийственный гарпун, а всего лишь мирная кочерга.

Глава сороковая

Спрут

От островов Крозе мы повернули на северо-восток и вскоре очутились среди обширных лугов планктона — мелких плавучих водорослей, составляющих основную пищу гренландского кита.

Гренландские, или, как их еще называют, обыкновенные киты не представляли соблазна для «Пекода»: мы охотились только на кашалотов, ибо только в теле кашалота имеется ценнейшее вещество — спермацет. Поэтому мы спокойно рассматривали черные туши, не-торопливо проплывавшие за бортом. Они паслись здесь, как коровы на пастбище, всасывая вместе с водой желтоватый планктон.

Громадные поля планктона колыхались на волнах, словно поля золотистой пшеницы. Несколько дней мы медленно пробирались через эти океанские пастбища, держа курс к острову Ява. Легкий бриз гнал нас вперед, и три высокие мачты «Пекода» мирно покачивались над лугами планктона, словно три стройные пальмы посреди желтой пустыни.

И по-прежнему, время от времени, в лунные ночи, на серебристом горизонте появлялся и звал за собой одинокий фонтан.