Империя мертвецов - Кэйкаку Ито

В Великобритании я бы действовал совсем иначе. Совершенно очевидно, что операция провалена и стоит начать все сначала, но при текущих обстоятельствах в нашем распоряжении не так много средств. Мы в любом случае будем привлекать внимание, как рыбешка, выброшенная на берег, и остается нам то же, что и рыбе: отчаянно биться.

– Что ж, примем приглашение…

Барнаби не стал дожидаться, когда я договорю, и широким шагом пошел вглубь коридора. Мертвецы обратили к нему свои расфокусированные взгляды.

Ямадзава обнажил саблю.

Я оставил Ямадзаву прикрывать тыл, а сам вместе с Пятницей устремился за Барнаби. Путеводными крошками нам служили мертвецы, которые попались тому по дороге и теперь лежали плашмя на нашем пути. Из-за приоткрытых дверей то и дело я видел трупы живых людей. Похоже, всех их зарубили при попытке бегства, а внутри произошла настоящая бойня. Прямо как в прихожей.

В «Осато Кемистри» остались только ходячие мертвецы и мертвые живые. Я догадался, что наши предшественники имели право командовать охраной. Корпорация, может, и прознала о нашем приходе, и решила замести следы, но это по любым меркам слишком радикально. Если местных мертвецов выкупили после войны из армии, то коды доступа для приказов могли и не менять. В общем, перед нами сюда, скорее всего, пришли государственные военные.

Не похоже, чтобы Барнаби колебался, куда идти. Впрочем, здание «Осато» – хотя и огромная, но все же обычная кирпичная фабрика, блуждать тут негде. Обыскивать ее не так интересно, но, с другой стороны, мало кто делает из этажей сеть запутанных коридоров, как в «Юниверсал Экспортс», а в исследовательских лабораториях потайные двери и секретные подвалы никому не нужны. Только лишняя головная боль сотрудникам, а в тот миг, когда про тайный институт узнают потенциальные нежеланные гости, заведение все равно перестает быть таким уж тайным. Мы, в конце концов, живем в эпоху, когда можно прислать в здание нескольких мертвых подрывников и уничтожить его вместе со всеми лабиринтами. А чтобы построить секретное учреждение, скажем, в горах, сперва нужно свезти туда строительные материалы, да и инфраструктуру для сотрудников придется поддерживать. Секретность – это удивительно дорогое удовольствие. Молодое государство не может себе позволить такие тайные лаборатории.

Из коридора я видел в залах безыскусное экспериментальное оборудование. Такое же простое, как в Лондонском университете. Кто-то скажет о «принципе практичности», но полагаю, что на самом деле все дело в стесненном бюджете. Судьба новых игроков на мировой арене – довольствоваться тем барахлом, что им продадут. Даже я не смогу попрекнуть Барнаби, что он прошел дальше, не взглянув на лабораторию.

Ямадзава нагнал меня.

– Гляжу, вы не блуждаете, – недоуменно и почти восхищенно заметил он.

Я кивнул:

– Умом Барнаби не блещет, но интуиция никогда его не подводит.

– Прекрасное качество для военного, – то ли с иронией, то ли серьезно ответил Ямадзава. – Особенно когда речь идет о жизни и смерти.

Люди – не более чем обертка для звериного тела. Как кора головного мозга оборачивает собою более древние его части. Современная наука сходится во мнении, что душа обитает в неокортексе. Разумеется, человеческому существу мало одной оболочки, и порой мы, как сейчас Барнаби, опираемся на нашу звериную натуру. Торжество неокортекса еще только впереди.

С лестницы донеслось несколько гулких ударов и возглас: «Не открывается». Мы с Ямадзавой переглянулись, дождались Пятницу и устремились наверх. Впереди показался Барнаби, он уперся руками в металлическую дверь. Ну да, хочешь остановить нежеланных гостей – не строй лабиринт, а ставь надежный замок. Это как выпустить на врага толпу мертвецов: не требует никакого ума, но сталкивает неприятеля с непреодолимой материальной реальностью. Перед грубой мощью материи не действуют никакие изыски.

– Надо найти ключ, – заметил я и осознал, что даже не проверял карманы у мертвецов по дороге. Впрочем, быстро сообразил, что едва ли им доверили ключи, и успокоился. Возможно, стоило поискать ключи в комнате охраны, но, с другой стороны, кто будет хранить там ключ от столь важного помещения? Заключив, что, пожалуй, наша команда не слишком подходит для тщательных поисков, я вздохнул.

Ямадзава взглядом велел Барнаби подвинуться, подошел к двери, пару раз легонько стукнул ее костяшками, покрутил ручку и кивнул. И без слов понятно, что дверь заперта.

– Не будете любезны отойти? – попросил он, расставил ноги, глубоко-глубоко вдохнул и…

…И завопил так, что я инстинктивно заткнул уши. В самом ли деле человеческая глотка способна производить такие звуки или это квинтэссенция боевого духа, я судить не берусь. В Пятницу не вписана функция реагировать на внешние раздражители, и то он слегка пошатнулся. Мне показалось, что в дверь ударила какая-то вспышка, но вот Ямадзава уже вкладывает саблю обратно в ножны. Одновременно с металлическим лязгом от двери отделился треугольный кусок вместе с ручкой.

– Пройдемте? – Ямадзава подтолкнул дверь, замок с грохотом обрушился на пол, и тяжелые створки сами собой подались внутрь. Барнаби присвистнул, ударил, и открылся проход. В коридор устремился спертый и горячий воздух.

Разумеется, по ту сторону тоже оказались мертвецы.

В приемной за дверью вправо и влево уходило по восемь гигантских стеклянных колонн, которые, казалось, подпирали потолок. Свет газовых ламп, преломленный массивными стеклянными резервуарами с жидкостью, причудливо искажал заточенных внутрь мертвецов. Тела, погруженные в некий раствор, осмысленно уставились на нас. Вероятно, среагировали на движение, и все же мне показалось, что глаза одного из них явственно сосредоточились на моем лице. Я чего-то подобного ожидал, но по спине все равно пробежал холодок. Вряд ли настанет день, когда я привыкну к обращенному на меня мертвому взгляду, даже если еще много раз с ним столкнусь. Уж лучше пусть камни на обочине откроют глаза.

Матовую кожу запечатанных в резервуарах мертвецов покрывали черные пятна. Изо рта торчали иссиня-черные языки. Тела окутывала бледно-желтая муть. Не похоже, что они произведены из свежих трупов, но и пятна вроде не трупные. Что-то вертелось в мозгу, но, как я ни хватался за ускользающее воспоминание, припомнить не мог. Пока разглядывал мертвецов, мне в мозг отчетливо впечатались их отличительные черты. Казалось, что из глаз ближайших сочилась кровь, а у дальних пятна на коже отливали красным.

Разумеется, если это экспериментальная партия, то подобные отличительные признаки вполне естественны, но я никак не мог отделаться от зловещего ощущения. В голове настойчиво засело слово «экспонаты», но поскольку едва ли найдется ученый, который выставит напоказ свою неудачу, то резонно предположить, что это финальный продукт. От их уродства к горлу подступал комок.

За залом с экспонатами оказался