Империя мертвецов - Кэйкаку Ито

создании Того Самого, первого Чудовища, которое мыслит как человек, имеет дар речи и способно к познанию. Неужели японские инженеры продвинулись в расшифровке настолько, что уже и говорящих мертвецов производить научились? Я не верю, что ученым этого молодого государства по силам то, с чем не справилась Россия. Скорее уж Барнаби, которому больше нечем заняться в этой с виду спокойной глуши, сам придумал эти детские россказни.

Мы шли по методически разбитым на квадраты кварталам, пересекая их по мостам. Токио – город на воде. Рыбаки закидывали со своих утлых суденышек сети, блестела чешуя отчаянно бьющихся рыбешек. Этот город, даром что столица империи, пока не окунулся в стремительный индустриальный поток. Вспоминая вонь Темзы, я вдохнул полной грудью местный воздух и почувствовал в нем дыхание моря. Внезапно постройки расступились, и я увидел впереди вокзал Симбаси. В центре площади – небольшой терминал в форме буквы H, так же плохо вписывающийся в токийский пейзаж, как и мы, гайдзины[35]. За вокзалом начиналась бухта. В сторону моря смотрели императорские сады Хамарикю. На территории размером с небольшой парк, окруженной рвом, посреди рощицы стояли бок о бок восточного вида беседка и домик в европейском стиле.

Так называемый Энрёкан в Хамарикю был официальной резиденцией для видных гостей государства и по совместительству – приемной министерства иностранных дел с тех пор, как его старое здание погибло при поджоге. Звучит несолидно, но, с другой стороны, возможно, молодому государству с острым недостатком финансирования приходится экономить. Впрочем, вспоминая квартал резидентов в Иокогаме, очень может статься, что иностранцев японцы хотят по возможности от себя отделить.

Мы прошли через похожие на въезд в конюшню ворота, которые охраняли мертвые солдаты в причудливых, похожих на маскарадный костюм кожаных доспехах, свернули на гравиевую дорожку и вышли прямо к Энрёкану. На первый взгляд – величественный особняк в западном духе, но с такой мешаниной разных элементов, что определить его архитектурный стиль я бы не взялся. Стражи отдали нам честь, и от их движений просто-таки разило стандартным Московским движком. Мы махнули им в ответ и прошли в холл. Нетрудно догадаться, что в стране, прошедшей через военный конфликт подобного рода, мертвецы работают как на британских, так и на русских и французских системах. Чувствовалось в этом своего рода очарование, как будто я попал на выставку старых моделей. Из зала за обводными коридорами, соединенными лестницами, доносился стук бильярдных шаров: должно быть, кому-то из свиты местных обитателей нечем заняться. Это здание возвели для приема почетных гостей, но не приставили к нему даже достойной охраны. Весьма беспечно, раз в стране орудуют террористические организации, правда, Паркс предупредил, что местные охранники – мастера следить за объектом, не привлекая его внимания.

Вот уже месяц прошел с тех пор, как мы вступили в переговоры с правительством Мэйдзи, и наша миссия в целом подходила к концу. Мы конфиденциально побеседовали с высшими чиновниками и затребовали уничтожить секретные документы, которые господин Эномото вывез из Москвы. Согласен, совершенно безыскусная лобовая атака, но что нам оставалось? Мы бросаемся в глаза, ничего здесь не знаем – сложно вести расследование в подобных условиях. Паркс не похож на человека, способного на тонкую политическую игру, тайны я бы ему тоже не доверил. Да и саму исследовательскую группу Литтона создали исключительно для прямых переговоров.

К счастью или несчастью, но не похоже, что японскому правительству стало известно содержание «Записей Виктора», поэтому они все время апеллировали к заковыристым бюрократическим процедурам, и мы чувствовали, что переговоры не просто затягиваются, а ходят по кругу. Влияния министров хватило, чтобы заполучить записи, но чиновники, насколько я понимаю, не могли открыто это признать.

Наконец мы убедили правительство Мэйдзи уничтожить предмет спора, но финальным аргументом, склонившим чашу весов, стали, разумеется, не устрашающие мускулы Барнаби, а английская армия за нашей спиной, экономическое и финансовое превосходство Великобритании и мощнейшая коммуникационная сеть.

«Документы уничтожены», – сухо значилось в письме на адрес посольства, и на этом наша миссия… не завершилась.

Японские политики, разумеется, не идиоты, и они понимали, что такой отписки мало. Когда мы поднялись по лестнице и открыли дверь в кабинет, там нас уже ждали двое джентльменов.

Завидев нас с Пятницей и еще одного человека, один из них тут же поднялся: это был министр иностранных дел Тэрасима Мунэнори. Весь этот месяц мы вели переговоры именно через него. У Тэрасимы, как я понимаю, техническая специальность, но еще до революции он попал в английский плен во время столкновения Великобритании с Сацумским княжеством и наш язык тоже знает. Он живо интересовался телеграфом еще со времен старого правительства и провел его в Сацуму – словом, прогрессивный человек. Способный, между прочим, лишь сдержанно улыбнуться при виде перевязанных ягодиц и туфель Барнаби. К слову, стоящий рядом второй мужчина на мгновение смешался, но наконец и он выдавил улыбку, вышел вперед и представился:

– Ямадзава Сэйго. Весьма обязан Британской империи со времен Русско-турецкой войны.

Я недоуменно вскинул брови, и новый знакомый пояснил:

– Когда я жил во Франции, меня направили военным представителем в армию Российской империи, и я собственными глазами видел взятие Плевны.

– Но ведь британские войска только планировали выступить к Плевне, а на самом деле не принимали участия в этом бою! – разыграл недоумение я.

Ямадзава сразу пошел на попятный:

– Если вам так угодно.

Тэрасима предложил нам присесть и сам занял одно из кресел, а Ямадзава встал навытяжку у него за спиной. Мы подождали, пока Пятница разложит бумаги, подготовит чернила и перо, и вот четыре человека и один труп приготовились к переговорам. Тэрасима обвел комнату тяжелым взглядом. Дискуссия началась:

– Я так понимаю, что в предыдущих обсуждениях мы с вами достигли консенсуса по основным вопросам. Мы со своей стороны обязуемся уничтожить украденные документы, а в качестве ответной услуги британское правительство гарантирует нам эксклюзивный доступ к новейшим некротехнологиям. Японское правительство отбросит новшество, «грозящее философской гуманности»: человечество к нему пока не готово; а вместо этого примет полезные изобретения, которые позволят нам еще дальше продвинуться согласно государственному курсу «богатая страна, сильная армия». Моих полномочий хватило, чтобы распорядиться об уничтожении документов, что и было осуществлено. Вам придется поверить моему честному слову.

«Так документы-то не у вас в распоряжении», – эти слова, наверное, отчетливо читались на наших лицах. Возможно, Тэрасима что-то пытался сказать нам между строк, но разница культур и жестов осложняла понимание тонких смыслов через недомолвки и искажения.

– Пока не приведете Эномото, не поверим, – прямо заявил Барнаби, на что Тэрасима