Часовой механизм любви - Алла Полянская

– В девятнадцать лет?!

– Другого выхода не было, Егор. Ничего, сдюжили – у папы профессионалы работают, они помогали мне. Так мы и жили, и все было в порядке, мы как-то сумели наладить нашу жизнь. Пока эти гады не уничтожили мою девочку. Как будто мало было у нее в жизни горя, она еще и это должна была пережить.

– Почему она в вашу фирму не пошла работать?

– Не захотела. Говорит – там умные люди, специалисты, а я пока рядом постояла, вот когда буду что-то уметь, тогда принимайте меня, а пока стыдно. Это наше образование такое, когда человек получает диплом, практически ничего толком по профессии не умеет, теория – и все. За время учебы учит какие-то этики-эстетики-истории, вместо того чтоб ремеслу учиться. А она никогда не хотела никаких преференций для себя, все только трудом. Я сама ее так воспитала, черт подери, а теперь…

– Ин… – Егор подошел и встал у нее за спиной. – Вот поверь мне: она вернется. Весна придет, и она захочет вернуться.

– Твои бы слова – да Богу в уши. Где она бродит, моя детка, почему не хочет вернуться ко мне? Я их уничтожу, Егор. Всех, одного за другим.

– Ин, ты что!

– Вот посмотришь. – Голос ее зазвенел слезами. – Я им так отомщу за своего ребенка, что они до конца своих дней писаться от ужаса будут. Они еще не поняли, что такое травля. Ну, ничего, скоро поймут, твари.

Она сжала кулаки и уткнулась лбом в стену. Егор смотрел на нее и думал – как в одном человеке все это может уживаться? Час назад он целовал ее – она играла, но не тогда, когда он взял ее губы. А еще раньше она деловито рассматривала окровавленного сисадмина, решая, как с ним поступить. Сейчас это было опасное и хищное животное, готовое вцепиться в глотку любому, кого посчитает врагом.

– Ин, там, в ресторане…

– Я подумала, что для разговора с этой дамой тебе нужно думать не о том, как ты ее боишься, а о том, достаточно ли тесные на тебе джинсы, чтобы выглядеть прилично. Я решила, что если ты сконцентрируешься на чем-то другом, то перестанешь обращать внимание на ее штучки и увидишь, что она просто тобой манипулирует.

– Ты играла со мной?

– О господи, Егор… ну а ты подумал, что я висну у тебя на шее и предлагаюсь в жены? Просто эта дама никогда не получала по морде ею же придуманным способом, а сегодня время испытать тот же рецепт пришло, только и всего. Зато теперь, как бы твоя мать ни изображала из себя факсимиле английской королевы в ночь перед казнью, ты всякий раз будешь вспоминать, как я кусала тебя за ухо – и не будешь ее бояться. Она тебя с детства зашугала, ты так и не отвык ее бояться, а я тебя отучила. Ты свободен, шеф. Нужно это отметить.

Шатохина налила себе вина, отпила половину и отдала ему бокал. Ее глаза светились, как у кошки, и Егор, выпив остаток вина, сгреб ее в охапку.

– Имей в виду, я до спальни не дойду. – Он опустил Инну на ковер и расстегнул пуговицы на ее рубашке. – Надеюсь, ты не сочтешь это несветским.

Она засмеялась низким грудным смехом, и у Егора совершенно сорвало крышу. Запах ее тела сводил его с ума, белая кожа оказалась нежной и сладкой на вкус. Егор забыл в эту минуту, что он никчемный муж, ноль в постели, и вообще никто – он хотел эту женщину, хотел так, как никогда в жизни никого не хотел, он выпустил на свободу все до единой фантазии, и она его не оттолкнула, совсем наоборот.

– О господи…

В изнеможении лежа рядом, он не мог выпустить ее из рук. Мысль о том, что сейчас можно подняться наверх и повторить все, а может, придумать что-то новое, кружила ему голову.

– Малыш, на полу – это совсем декаданс.

– Ага. Хочешь еще вина? – Егор приподнялся и нащупал бутылку. – Бокал куда-то подевался…

– Допьем так.

И они пили вино, лежа на полу, словно и не было где-то там, за пределами этой комнаты, охотящихся убийц, готовых на заклание жертв, ругающегося Реутова, вообще ничего не было. Егору хотелось узнать, что же думает сейчас женщина, которую он обнимает, что она чувствует.

– Ин…

– Молчи. Я не знаю.

– По крайней мере, честно.

– А что ты хотел услышать, Егор? – Она приподнялась на локте, и ее грудь прижалась к его груди. – Что у нас любовь-морковь и прочее? Лицемерие, не нужное ни тебе, ни мне. Пока это просто хороший секс, уже немало. Давай не будем торопиться.

– Но Дэн…

– Дэн – это Дэн, мы с ним вместе очень давно. У него есть какая-то женщина, он с ней встречается вроде. Мы о ней не говорим. Не потому, что иногда спим с ним, а просто потому, что не было случая. У меня тоже за эти годы бывали романы, и я их с Дэном не обсуждаю – так, вскользь ставлю его в известность. И ничего не меняется. Что у нас выйдет с тобой – я не знаю и думать не хочу. Есть то, что есть – хороший секс, мы сейчас повторим его в душе, потом еще в кровати, а потом я пойду спать. И все, дальше поглядим. Некуда спешить.

– Ты не думаешь о будущем?

– Нет. Завтрашнего дня может вообще не быть. Жить надо сегодня. Идем, поедим чего-нибудь, и в душ. Я придумала забавную штуку, нужно попробовать.

Егор не любил ночи – раньше.

Но никакого «раньше», оказывается, не было.

Есть только «сегодня», и это «сегодня» – вот оно.

Реутов пришел под утро. Егор слышал, как он возился в передней, потом прошел на кухню – видимо, проголодался. Егор представил, как он сейчас поест и поднимется наверх, ляжет рядом с Инной, обнимет ее – теплую, сонную и податливую. Он не понимал сути их отношений, но мысль о том, что Реутов спит с его женщиной, была невыносимой.

Другое дело, считала ли сама женщина, что она именно его.

– В этом все дело. – Егор встал и натянул джинсы. – Нужно с ним объясниться, что ли.

Он спустился вниз и застал Реутова в столовой – тот разогрел себе остатки мяса, налил сока и с аппетитом завтракал.

– Ты чего так рано? – Дэн кивнул на тарелку. – Мясо я доем, не обессудь. Там еще есть еда, если хочешь. Салатик какой-то и голубцы.

– Ну, что ты узнал?

– Подожди, дай прожевать. – Реутов оглянулся. – Будь другом, принеси кетчуп, я устал, как собака, лишний раз двинуться – в напряг.

Егор прошел на кухню, достал из холодильника бутылку с кетчупом. Мысль о том, что нужно как-то сказать Реутову о том, что произошло, напрягала его. И не сказать нельзя. Или пусть Инна сама скажет? А если не скажет?

«А если не скажет, значит, не считает то, что случилось, чем-то важным, болван!» – обругал он себя и решил не форсировать события. Он понятия не имел, как себя вести в подобной ситуации. Нет, если бы Реутов был мужем Инны, или хотя бы любовником – но они много раз заявляли, что просто друзья, и что это теперь значит, кто бы сказал?

– Нашли мы пятна крови в вашем туалете, кто-то что-то замывал, но орудие убийства не нашли. – Реутов подцепил вилкой колечко лука. – На лестнице тоже следы крови – так, как Инка и предполагала, кто-то мыл там что-то, на чем была кровь, потом воду опрокинул на лестницу, все ступени светились под люминолом, ведро тоже, мы все засняли, взяли пробы и внесли в протокол. Убийца готовился к преступлению: принес и поставил ведро с водой, тряпку туда окунул – кто видел, тот подумал, что уборщица это все оставила зачем-то. Орудие убийства, видимо, действительно не выглядело как орудие убийства, а потому преступник прямо на месте отмыл его от крови и отнес в офис, и никто не обратил на это внимания. Но зеленая малахитовая подставка, о которой говорил Федор, определенно не участвовала в убийстве.

– Это продвинет следствие?

– Несомненно. – Реутов отпил сока. – Сисадмин ваш в коме. Вещество, которое ему дали, вызвало у него ту же реакцию, что и у Верочки. Теперь у нас есть образец этого наркотика, покушение явно пытались замаскировать под самоубийство. Письмо его вообще смешное, на принтере напечатанное. А это значит, что убийца заметает следы. Дмитрий что-то знал и он либо решил шантажировать убийцу, либо просто выдал себя каким-то образом. А может, убийца решил подчистить за собой.

– А еще Дима мог участвовать в чем-то, что убийца хочет скрыть, убив сначала Шаповалову, а потом попытался убрать и сисадмина.

– Сечешь фишку. – Реутов потянулся к вазочке с печеньем. – А может, Инка права, и у нас не один убийца, а два. Один охотится на тебя, а второй – на сотрудников. И они оба маскируют свои убийства под работу друг друга, либо же тот, что убивает сотрудников, не знает о втором – который собрался добыть твой скальп.

– Все может быть. – Егор смотрел, как за окном начинается утро. – В любом случае, теперь то, что знал Дима, нам недоступно, пока он не придет в себя.

– Обойдемся без него. – Реутов откинулся на спинку стула. – Черт, думал, пока до холодильника доберусь, скончаюсь от голода. Хотел домой поехать, это мне ближе, но вовремя вспомнил, что жрать там нечего, и приехал сюда.