В плену грёз. Том 1 - Roxy Sloth
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сестра, касательно будущего есть ещё один вопро… — не успел договорить Александр как Анна, сгрудив все, несмотря на её потуги внести порядок, перемешанные бумажки у себя на груди, уперлась локтём ему в спину и всем весом стала толкать в сторону зала собраний.
— Всё потом! Давайте живее, шевелитесь. И вы, Антон Павлович! И ты, Эд, слезай и пошли.
— Да, ма… — вырвалось у мальчика из уст, отчего он тут же покрылся румянцем и не без стеснения пошёл за суматошно напиравшей на Александра девушкой.
* * *
Мелькавшие под сводами купола картины прошлого переливались и жили. Те чудесные растворы, которыми были выведены эти творения искусства, не пристало использовать, но отказать себе в восхвалении самой себя Святая Церковь не могла.
Сюжеты из древних эпосов и сказаний о Святой Войне, пусть и чуть метафорически переосмысленные, но в целом достоверные, смотрели на входящего даже в этот, казалось бы, неважный и недоступный обывателям зал. Вот один из героев наносит ранение змеевидной бестии, подлетает ангел и сносит ей голову, заставляя грязную сиреневую кровь брызгать во все стороны. Затем всё повторяется. И так раз за разом. Десятки таких картин одновременно проигрываются здесь в течении последних десятка с лишним веков.
Большой зал спускается к центру ступенчатыми шагами, создавая удобное место для больших собраний. Расставленные словно троны резные, красного дерева, кресла кругами сходятся к центру. В сердцевине же — кафедра почти замкнутым кругом, окутавшая как коричневая кобра главный престол, специально для Отца Стефана. На спинке престола водружён символ Святой Церкви — круг из двух половин — Солнца и Луны.
Ввалившись в зал, четверка во главе с Анной приметили Лукаса, де факто секретаря Стефана, за кафедрой, и сестру Еву, ведавшую монашеской стороной сестринского ордена, и человека странного, как выяснилось мага связи, помогавшего одному из ангелов оставаться на связи.
Анна уселась рядом с Евой. Последняя произвела бы жуткое впечатление на любого мирянина. Строгая монашеская ряса в пол вместо платья, плат, широкий и длинный, строго притороченный к одежде, так что бы покрывать всю шею и низ лица, на котором в свою очередь красовалась белая керамическая маска. Выражение лица на маске являлось холодным, неприкаянным и гнетущим. Пожалуй, убери его из образа Евы и её вид перестал бы быть таким непритягательным.
— Так-так, всего семеро, включая меня — посмотрев на переданный писарем список участников на выдохе выпалил Лукас.
Пшеничный блондин высокого роста со смазливым лицом парня лет двадцати пять с гаком, он претворял в себе суть самой благодетели честности. Дарованная ему магия не позволяла лгать в его присутствии, так же как ему самому произносить ложные слова. Именно из-за его способности ему было доверено место подле десницы Всесоздателя, Отца Стефана.
— Опять нет кворума — покачал ершистыми волосами Лукас — жаль, очень жаль.
— У меня есть доверенность от Гали — подскочила, отыскав нужный клочок бумаги в кипе, Анна — посчитайте его ещё.
— Анна, уж прости, но у меня тоже есть две — от Эйтора и Джакоба. Но это ничего не решает. И с чего они все вообще взяли, что доверенность эквивалентна присутствию — почесал ухо в недоумении Лукас.
— Не знаю — поникла словно цветок без воды Анна, колыхая светлыми волосами словно нивой на ветру — Гали просто не захотел отрываться от благого дела. Он за это время, что нужно для явки сюда, находясь в госпитале, сделает куда как больше добра людям.
— Я понимаю, но можно же было хотя бы мага связи найти. Такой формат присутствия сойдет за участие в отличии от этих бессмысленных бумажек.
— Но почему?
— Сколько, мать вашу можно?! — завопил, вскакивая со своего места, бородатый маг связи — давайте быстрее покончим с этой бесполезной бюрократией и разойдемся поскорее. Все эти рутинные дрязги просто пустая трата времени.
Доселе наблюдавший за Анной в обличии Розы Александр перевел внимание на встрепенувшегося человека спереди. Наконец-то, стало ясно кто седьмой участник.
— А зачем ты, собственно, припёрся, Фидель, если наше собрание для тебя бесполезная трата времени? — поинтересовалась Анна у ворчуна.
— Не твоё дело, стерва — стал бросаться яростными криками Фидель — что хочу то и делаю. И твоя черноглазая морда мне не указ.
— Фидель, успокойся — сухо прервал его Лукас.
— Да, да, Филя — встрял внезапно, витая, прямо на роскошном стуле, чуть выше пола Антон — тебе-то не следует заикаться о праздном препровождении времени, дружочек. Ты и сам лодырь ещё тот раз без уважительной причины не явился сюда лично. Как говорится, от каждого по способностям — каждому по труду. А ты так не по трудился, чтобы нести такие речи, особенно в адрес Анечки — похоже тему про безделие Антон принял близко к сердцу и пытался хоть на ком-то отыграться.
— Заткнись уже, совок… — справив свою реплику едкими ругательствами, Фидель вернулся к Лукасу — ты тоже виноват, Лукас, что у вас всё через одно место. Ты ведь знаешь, кто может решить все проблемы. Только вот почему-то не добиваешься правды от него. Интересно почему это?
— О чём ты?
— Ой, а ты не знаешь.
— Стоп, я понял о чём…
— Ну уж, я теперь скажу — предвкушая запах крови, исказил лицо мерзкой гримасой Фидель, поворачиваясь к смирно сидевшему Александру — я всё скажу. Тебе в лицо. Я без понятия, как и почему, но ты по кой-то чёрт покрываешь этого обманщика. Я в этом убежден, я в это верю. Может он тебе пообещал больше желаний? Да, нас всех кинуть, ведь два своих оставшихся желания мы потратим на то, чтобы вернуться обратно и стать нормальными. А тебе и тут ведь хорошо, да? Нежишься в величии и раболепии перед твоей значимой персоной, развлекаешь с молодушками… Даже Мариус с его непреодолимой тягой накидываться на все что движется уже сдулся, а ты всё никак не угомонишься.
— Ха, сам-то — целомудрие воплоти — сквозь зубы прошипела Анна, но Фидель не заметил её слов, увлекшись или нарочно — вам втроем нужно клуб по интересам основать.
— Я думал обо всём, долго — днями, ночами — не спал, не ел — оно ведь мне больше не надо — манера речи Фиделя стала совсем непотребной, отчасти напоминая речи одержимого навязчивыми идеями безумца — Я думал о том, что он сделал с нами.
— И что же он с тобой сделал? — ехидно
