Королева Виктория - Литтон Стрэчи

Опасности ушли. Волна обстоятельств неудержимо понеслась теперь в совершенно иную сторону. Серьезность Альберта, уход за детьми, ее собственные наклонности и движения всего окружающего мира толкали Викторию на долгий и узкий путь государственных и домашних забот. Семья постоянно росла. Спустя восемнадцать месяцев после рождения принца Уэльского на свет появилась принцесса Алиса, годом позднее принц Альфред, затем принцесса Елена, а еще через два года принцесса Луиза; судя по всему, славная череда королевских отпрысков прерываться не собиралась. Родители, поглощенные семейными заботами и счастьем наедине друг с другом, стали тяготиться многолюдной помпезностью Виндзора и возмечтали о более спокойном прибежище. По совету Пила они покупают поместье Осборн на острове Уайт. Экономное ведение финансовых дел позволило скопить внушительную сумму, и теперь можно было не только приобрести поместье, но и построить и обставить новый дом, на что ушло 200000 фунтов стерлингов. В Осборне, у моря, среди лесов, посаженных Альбертом в память о родном Розенау, королевская чета проводила все время, которое удавалось урвать у Виндзора и Лондона. Общество взирало на это с одобрением, хотя некоторые аристократы презрительно фыркали. И все же популярность королевы очень выросла. Особенно довольны были средние классы. Им нравились браки по любви; им нравилось хозяйство, сочетающее в себе царственность и добродетель, которое, как волшебное зеркало, отражало идиллический образ их собственной жизни.

Существование самой королевской четы, такое привычное и необходимое для народа, приобрело дополнительный блеск от ранних пробуждений высочайшей пары, простой одежды, настольных игр, жареного мяса и йоркширского пудинга по-осборнски. Это был воистину идеальный Двор! Не только его главные персонажи являли собой образцы добропорядочности, но и все прочие действующие лица вынуждены были соблюдать нормы высокой морали: ни малейших скандалов, ни тени недостойных поступков. Этого требовала королева, и требовала еще непреклоннее, чем сам Альберт. Виктории становилось стыдно, что когда-то она считала (и даже как-то сказала об этом мужу) — к людским прегрешениям надо относиться терпимее. Тогда она была ученицей Лорда М., но теперь, под благотворным влиянием дорогого супруга, ей суждено провозгласить новую эру человеческих отношений, где не будет цинизма, хитрости, алчности, прочих всевозможных пороков и восторжествуют долг, усердие, нравственность и любовь к домашнему очагу. Даже столы и стулья в королевских покоях с удивительной готовностью приобрели формы чопорной строгости. Викторианская эпоха была в Самом разгаре.

Не хватало лишь одного: материального воплощения новых сил и идеалов, дабы они могли в зримом величии предстать перед глазами изумленного мира. Реализовать это желание выпало Альберту. В одну из счастливых минут у него родилась идея Великой Выставки.

Ни с кем не советуясь, он в мельчайших деталях продумал все тонкости своей затеи. В мире и раньше проводились выставки, но эта должна превзойти все прежние. На ней будет представлено все, что только может быть создано руками человека: машины, механизмы, товары, предметы прикладных искусств и скульптуры. Выставка будет не просто полезной, интересной, она еще и преподаст урок высокой нравственности, станет всечеловеческим монументом высшим благам цивилизации — миру, прогрессу и процветанию. В последнее время принц уделял много внимания проблемам коммерции и производства. Ему нравились всякого рода механизмы, и его острый глаз не раз обнаруживал недостающую шестерню в какой-нибудь сложной машине. Во время визита в Ливерпуль, где он открывал док Альберта, мощь современного промышленного оборудования произвела на него неизгладимое впечатление, и все же, рассказывая об этом в письме к Виктории, он постарался сохранить привычную легкость стиля. «Когда я пишу сии строки, — игриво заметил он, — вы, вероятно, заняты вечерним туалетом и, конечно, опоздаете к обеду. Я тоже сейчас этим займусь, но, надеюсь, результат будет иным… Верность и энтузиазм местных жителей воистину велики; но и жара стоит немалая. Уверен, что если бы взвесили население Ливерпуля сегодня утром и затем сейчас, то вес значительно уменьшился бы. Доки просто удивительны, а объем перевозок невероятен». Искусством и науками он живо интересовался с самого детства; дворцовая реформа развеяла всякие сомнения в его организаторских способностях; так что, как ни смотри, принц идеально подходил для осуществления своей затеи с Выставкой. Продумав план в мельчайших подробностях, он создал небольшой комитет и обрисовал перед ним общие контуры проекта. Комитет одобрил идею и незамедлительно приступил к осуществлению этого великого предприятия.

Однако на полное завершение проекта ушло два года. Все это время принц работал с невероятной энергией. Поначалу все шло гладко. Ведущие производители приняли идею с энтузиазмом; колонии и Восточно-Индийская компания тоже поддержали задуманный проект; великие иностранные державы выразили готовность внести лепту; сэр Роберт Пил оказал предприятию мощную поддержку, и была получена санкция правительства на использование выбранной принцем площадки в Гайд-парке. Из 234 предложенных проектов павильона Альберт остановился на варианте Джозефа Пэнстона, известного строителя гигантских оранжерей; и работа вот-вот уже должна была начаться, как вдруг возникла целая серия непредвиденных затруднений. Противники проекта, время от времени подававшие робкие голоса, неожиданно кинулись в атаку. На страницах «Таймс» зазвучали громкие протесты против использования территории парка, и на какой-то момент даже показалось, что здание вытеснят на окраину города, но после жарких дебатов в парламенте сторонники площадки в парке одержали победу. Потом вдруг выяснилось, что на осуществление проекта не хватает средств; но и это препятствие удалось преодолеть и получить 200000 фунтов стерлингов из гарантийного фонда. Невероятное стеклянное сооружение возносилось все выше и выше, занимая многие акры площади и скрывая под своей крышей могучие вязы, — вот тут-то ярость противников достигла апогея. И светское общество, и просто осторожные, и протекционисты, и набожные начали совместную травлю. Говорили, что Выставка привлечет всех английских негодяев и всех европейских оппозиционеров и что в день ее открытия наверняка случится бунт, а то и революция. Утверждали, что стеклянная крыша дырявая и что помет пятидесяти миллионов ласточек обязательно испортит все экспонаты. Взволнованные протестанты заявляли, что Выставка — это высокомерная и порочная затея, которая непременно навлечет гнев Божий на всю английскую нацию. Полковник Сибторп во время жарких дебатов воззвал к небесам с мольбой обрушить град и молнию на проклятое строение. Но принц с непоколебимой настойчивостью и бесконечным терпением добивался своего. Это серьезно сказалось на его здоровье; его мучила постоянная бессонница, и силы были почти на исходе. Но он помнил наставления Стокмара и никогда не расслаблялся. Каждый день приносил все новые и новые заботы. Он до изнеможения заседал в комитетах, председательствовал на собраниях, произносил речи, поддерживал переписку с каждым уголком цивилизованного мира — и его старания были вознаграждены. 1 мая 1851 года при невероятном скоплении народа, на фоне ошеломляющего блеска и победоносного энтузиазма королева открыла Великую Выставку.