Другой - Станислав Жейнов

Направились к нам. Антон впереди шел, руки все так же, за спиной держал.

— Ну как, флагман готов к походу? — спросил Сергей.

— Странное знамение, — сказал задумчиво Игорь, — похоже, крысы бегут с корабля… на бал.

Все сели за стол.

Я разглядывал Антона: он сел боком, ногами от стола, ручки у груди, пальчики сжаты, будто держали незримую ниточку.

— Ты, так и будешь есть, в перчатках? — спросил я.

— А что?

— Ох уж мне эти гражданские. — Удивленно посмотрел на меня Игорь, потом Антону: — Мюсье Шаутбенахт, Вам бутерброд с сыром или паштетом?

— Да, — сказал Антон.

Игорь поднес Антону бутерброд с колбасой, и бородач в два приема смахнул его, чуть не откусил пальцы своему кормильцу.

— Какой самый вкусный? — спросил Игорь у Саши.

— Вот этот. — Показала на двойной бутерброд с колбасой и шпротами.

Я перехватил его у Игоря, белорусу пришлось взять другой.

— Ничего, я сделаю тебе еще лучше.

— Все равно заберут, — пожаловался Игорь. — Юнга — самая незащищенная каста на корабле. Я привык.

— А что такое "книппель"? — поинтересовалась Саша.

Боковым зрением наблюдал за белорусом, пусть он не знает, очень хотелось подловить, если Саше удалось…

— Такой, хитрый снаряд, — прикрывая набитый рот рукой, сказал Игорь. — Два ядра, соединенные цепью. Они должны были, повреждать на кораблях противника "рангоут" или "такелаж", но у них это плохо получалось, и ими перестали пользоваться. Но вид у них грозный. Во всех фильмах про пиратов, они есть…

— Ты столько знаешь. Почти столько же, сколько Сергей… но Сережа чуть-чуть больше, да?

— Конечно! Помни об этом, и никогда с ним не спорь…

— А — Шаубенахт?

— Так звали адмиралов в русском флоте.

Антон выпрямился, выпятил грудь, лицо опять посерьезнело, сосредоточенно замерло, пораженное судорогой гордости.

— Адмирал?! — Саша захлопала в ладоши и влюблено посмотрела на бородача.

— Адмирал — это слишком. — Кокетливо смущается Антон. — Называйте меня просто — Капитан. — Он вытащил из кармана трубку, воткнул в уголок рта, и долго не мог раскурить, из-за этого расстроился, да так сильно, что аж покраснел. Стало его жаль, я понял, что он готовился к этой минуте, и конечно, все должно быть быстрее, легче, эффектней.

— Давай сюда, — говорю. — Может, табак отсырел?

Антону не хотел расставаться со своей игрушкой, нехотя, но все же потянул ее мне. Взгляд обреченно упал на стол, фуражка легла рядом, бледные пальцы попытались расстегнуть удушливую пуговицу на рубашке.

Табак не отсырел, просто "грозе морей" не хватает опыта; я быстро раскурил трубку: — В другой раз махорку так не трамбуй. — Вернул ему.

Капитан вдруг преобразился, похоже, не ожидал, что у меня получится; жизнь снова наполнилась смыслом; он курил, мечтательно прищурившись, поглаживал пропитанную морским воздухом бороду, вспоминая былые штормы, плачущих женщин в далеких портах, выигранные баталии, и уже не радовали золотые медали, регалии и почести — оставьте эту шелуху тыловым крысам, придворным любимчикам, а что мне: попутный ветер, добрую команду и песню про родину, и любимую, что на берегу…

Антон оставил нас, ушел, задумчиво бродить по пристани.

Теперь, я открыто разглядывал Игоря:

— Я все понимаю, — говорю, — но почему всего лишь, матрос?

— Мне обещали повышение после похода.

— Ну он-то к этому готовился, даже бороду отрастил, а ты?.. Откуда этот наряд?

Игорь поправил ремни: — Если хочешь, у Антона и для тебя кое-что найдется?..

— Отлично! Он будет Шаутбенахером, а я полы драить…

— Кто на что учился…

— Нет, спасибо, мне все сразу: проиграть так королеву, полюбить, так миллион.

— Мы всегда можем устроить бунт.

— Зачем? Чтобы меня повесили на бром-гром-трюм-блюм рее?

— А я на тебя рассчитывал.

— Еще подумаю, с кем я. Может, еще организую свою команду, без вас.

— Возьми меня к себе, — сказала Саша. — Я варю "макароны по флотски".

— Ты что? У него даже костюма нет… — возмутился Сергей. — Надо идти к Игорю или капитану.

Сергей налил мне и себе:

— За бесстрашных!

— Вот еще, за дураков всяких не пили! Давай за нас!

Минут десять выгружали вещи, потом я и Игорь поехали ставить машину. Может, еще рано: все как вымерло, дворы пустые, хотя, мы проехали больше половины села. Вернулись, решили постучаться в дома, что поближе. Со второй попытки достучались до пожилого мужчины; он был сонный и долго не понимал, чего от него хотят, наконец, из дома выглянула его жена; она оказалась посмекалистей, забрала у растерянного мужа триста рублей (нашу плату за стоянку) и пошла открывать ворота.

— Это у вас индюшки там клокочут? — зачем-то спросил Игорь.

— Они, — ответила хозяйка.

— А большие?

— Большие, а почто тебе?

— А купить хочу, продадите?

— Женщина посмотрела подозрительно: — Купить?

— Моя любимая птица. Продадите?

— А по сколько? Я не знаю, сколько она?.. Для себя держим.

— Договоримся.

— Ну, пошли, выберешь, который на тебя посмотрит…

— Который посмотрит — жалко, давайте того, который отвернется.

Идти назад, оказалось трудно. Ноги гудели, тело болело, ныло. Вторая ночь без сна. Игорь тащил в пакете общипанного индюка, шагал бодро, насвистывал что-то веселое.

Остановились передохнуть. Белорус вдруг, как завизжит, как-то неестественно резко для своего грубого, басовитого голоса.

— Уууу! Нашел!

Наклонился, поднял с земли длинную прямую ветку.

— Что это? Просто палка? — спросил я.

— Это — не просто палка, теперь это Ууууу…

Достал раскладной ножик. Несколько минут стругал, пытаясь предать идеально прямую форму; кончик слегка расколол надвое, вставил острый треугольный камушек, затянул ниткой, к другому концу привязал перо.

— Готово! — говорит.

— Я понял, к чему ты это… Топорная работка, и ведь этого мало…

— Потом, еще настругаю.

— Я не в том смысле…

— Все будет хорошо, — говорит. — Не переживай, пошли.

Рукой позвал меня за собой, я догнал, пошли рядом.

— Приплывем, и спать на сутки, — сказал я.

— Можно и на сутки, только с маленьким перерывчиком.

— Никаких перерывчиков, спать…

Он вдруг остановился, повернулся ко мне:

— Ма-а-леньким таким перерывчиком, и спи хоть неделю.

Спускались, издали я увидел Сашу, поймал себя на том, что улыбаюсь, и сам бы не заметил этого, если б не хмурый, пристальный взгляд Игоря:

— Что, ты думаешь о Сашеньке? — спросил сразу в лоб.