Другой - Станислав Жейнов

— Сдаешься?

— Клаустрофобия!

— Ха!..

Ветер поднял волны, они захлестывали перегруженную лодку. Я и Саша полностью промокли, хорошо хоть солнце появилось; борта лодки нагрелись, уже не так холодно. Саша, пыталась, железной миской вычерпывать воду, я уселся на борт, чтобы не мешать. Оглянулся вокруг: какая красота! С утра, было все безразлично: природа, деревья, скалы, как картинки — ненастоящие, придуманные, фальшивые какие-то, а теперь все по другому, ожило вдруг, заиграло. Солнце оживило, или воздух здесь чище, или… или я наконец протрезвел? Бухать надо меньше, вот что, а-то разогнался не на шутку…

На нашем пути — большой остров, чтобы его обогнуть, понадобится, бог знает сколько времени, может день, а может пять — такой он длинный, но совсем не широкий, пол километра, не больше. Эти пятьсот метров можно проплыть по неглубокой естественной канаве, но определить где она начинается, трудно. Она прячется за одним из островков, которых, я насчитал уже больше миллиона, и все они как близнецы похожи друг на друга. Мы сбились с пути, потеряли больше часа, пока плутали между этими островками, и только, когда остановились на одном из них, чтобы вылить из лодки воду, увидели прямо напротив: узенький заросший камышами канал.

Этот участок проплыли на веслах, для мотора слишком мелко.

Вода чистая, но от песка и солнца казалась желтой, как чай скупого студента.

В стороны разлетались потревоженные стайки мальков, в песок зарылся какой-то водяной таракан, с крючками вместо ног и плохо замаскированной под панцирь, параболической антенной.

Я склонился над бортом, разглядывая этот скучный, зацикленный мирок. Вода кишит бестолковщиной. Маленькие, унылые организмики проживают, лишенную всякого смысла, жизнь. Водяные гусеницы, клопики, букашечки — неудачники с заискивающими глазками — видали мы таких. Дайте им еще чуть-чуть мозга и станут пьяницами и наркоманами, мусором обыденности, что гремит по ночам бутылками, обдает резким запахом фекалий, когда его выводит с территории вокзала строгий милиционер.

Из под лодки рванулось что-то крупное красное: взмутило воду, и остановилось в нескольких метрах. За песчаной клубящейся дымкой, проступили неясные очертания рыбы. Песок здесь чистый, тяжелый, сразу упал вниз, опять стал просто дном.

Это окунь. Большой, наверное, под килограмм, а вон рядом еще один, такой же резкий, огромный…

— Не такой уж и огромный, — сказал Игорь, — пол кило, может, даже меньше.

Я оторвал взгляд от воды, посмотрел на белоруса:

— Ты что, читаешь мысли?

Саша засмеялась: звонко, в голос, как она это умеет:

— Ты разговариваешь с собой уже минут десять, думали ты шутишь, но ты такой серьезный… Молчим, слушаем, ты оказывается очень не любишь головастиков, так и не поняла, за что?..

— Это, после игры вашей дурацкой. Все стало похоже на людей: даже деревья, даже камни и даже этот. — Показал рукой на Сергея. — Стал, чем-то похож на человека.

Сергей вяло улыбнулся, попробовал отпихнуться, от нависшей, над нами, острой глыбы. Весло опасно изогнулось.

— Осторожней, — предупредил Антон.

— Все под контролем. Я же чувствую, где предел… Не сломается… Конечно, этот твой врожденный вещизм…

Сергей не договорил, весло треснуло, по пластмассовой кисти пробежала жирная трещина.

— Ой, чего это с ним?

Антон отвернулся, скрестил руки на груди.

— Не сердись капитан, — сказал Игорь. Это весло мне сразу не понравилось, аура у него не подходящая. Да и держать два весла, сегодня, непозволительная роскошь, мы ж ни жлобы какие-нибудь…

— При чем тут?.. — вспылил Антон. — Ну как теперь?..

— Да как все! Два весла — это немодно, безвкусица, "моветон". На международном форуме классической гребли в Борисполе, второе весло отменили. Физики просчитали — оно только тормозит движение, даже на десятивесельных лодках — второе запретили, и их стало девять.

— Девять? — Саша засмеялась.

— Такого не может быть. Сашенька — это бред, не слушай его.

— Ну вот, опять он за свое. Ты последний, июньский "Навигатор" — читал? Не читал, конечно. Еще в прошлом году, в журнале "Капитанский мостик" статьи, как сейчас помню: "Раздавим пятым колесом второе весло?!", "А Может не третий лишний, а как раз второй?!", "Всегда вторые — кто они?", "Сушите весла господа!", "Каждый второй весельник Веслогорска остался без работы", "Мэр Веслогорска, перед отставкой заявил: "Вторые весла — паруса нашей экономики — ОНИ превратили в якорь?!"", а газета — " Не табань!"..

Остров остался позади, опять затрещал мотор, мы поплыли медленно, встречный ветер с силой швырял волны в лодку; мне пришлось переместиться к центу; Саша пересела к Антону — из-за этого нос моторки поднялся, и ее не так сильно заливало.

Скоро волны опять повалили через борта. Ветер все сильнее. Погода испортилась. Солнце ушло. Тучи пропитались синькой, потяжелели, — клубятся, гремят. Резко похолодало. Ветер, как сбесился, стал метаться низко над водой, наверное искал что-нибудь беззащитное, неповоротливое, с низкими бортами.

Все теплые вещи — в другой лодке, мы в безрукавках, футболках; уже после, как затянули палаткой багаж, обнаружил на себе куртку, тогда, все ругались: "Куда ее?.. И так тесно… чем думал?.." Тогда ругались все, а теперь, только одна Саша, кутая в куртку свое озябшее но все еще привлекательное тело, вскользь похвалила за предусмотрительность.

Вычерпывал воду из лодки, и тем немного согревался, но моих усилий не хватало, вниз спустился Сергей; разрезал бутылку, в которой было масло, черпал ей. От холода колотило всех, даже Сашу, сначала окатывало водой, и сразу леденящая струя холодного воздуха…

Так плыли треть пути, а потом мотор заглох. Не сразу, минут за пять — до, предупредительно побулькал, покричал что-то неприличное на финском, понял, что мольбам и угрозам не вняли, выждал положенные пять минут и обиделся (навсегда).

Сергей срезал с борта веревку, крепко затянул треснутое весло, погребли. Игорь греб слева, Сергей справа, лодка пошла, медленно, спотыкаясь, с передышками и отходами назад, для разгона. Антон пытался завестись, что-то подкручивал, переключал, дергал и вдруг, как крикнет — обрадовано:

— Бензин кончился!.. А!.. А я думал, что-то с мотором!..

— Как кончился?! Ты ж говорил: "Хватит туда, обратно и еще на два раза" — недовольно крикнул через плечо, Сергей.

— Не знаю, как так получилось? Потом узнаю, обязательно расскажу… Здорово, задница. Я как, чувствовал! Сашенька — я ведь не хотел ехать!..

Слушая капитана, Саша грустно кивала. Мне показалось, что она плачет. Я этого, так и не понял, потому, что пошел дождь, сильный дождь. Я кое-что видел в этой жизни — конечно и дожди были пострашней, разные: тропические, субтропические, тихоокеанские, дожди с градом, дожди в торнадо, с ураганом. В этом прелесть телевидения — оно, может показать любой дождь, а ты просто клацаешь пультом, выбираешь тот, который больше понравился. Самый страшны дождь был на Венере, читал о нем у фантаста, его звали… Такой как сегодня, тоже видел, кажется в фильме "Утопленник", или " Их никогда не найдут", или "Безнадега". Хорошие фильмы с непредсказуемым концом, все классные парни (главные герои) не дотянули, до титров, всего минуты три.