Люди, обокравшие мир. Правда и вымысел о современных офшорных зонах - Николас Шэксон

За решением Банка Англии не регулировать офшорные рынки стоит причудливая логика героини книги «Алиса в Стране чудес». Сходная логика свойственна и офшорной системе. Если какой-нибудь регулируемый лондонский банк подвергся бы нашествию вкладчиков, желающих изъять свои депозиты, Банк Англии почувствовал бы, что на нем как на регуляторе этого банка лежит определенная обязанность вмешаться в дело и подобрать обломки. Другими словами, регулирование, как о нем было сказано в одном из банковских меморандумов, «означало бы признание ответственности». Тогда уж, подсказывала эта извращенная логика, лучше вовсе не регулировать!42

Так почему же США разрешили своим банкам очертя голову броситься в этот нерегулируемый лондонский омут, хотя американские власти прекрасно понимали, что делая это, банки нарушают правила американского финансового контроля?

Во-первых, большинство людей считали еврорынок причудливой, чуть грязноватой, но временной аномалией – чем-то таким, что вскоре исчезнет. Журнал Time в 1962 году пришел к выводу, что «по мнению большинства экспертов, евродоллар постепенно исчезнет, если процентные ставки повысятся до европейского уровня или если платежному дефициту США будет положен конец»43. Многие американские банкиры также рассматривали евродоллары как своего рода потешные деньги, которые лучше оставить европейцам. «Подумаешь, евродоллары! – заявил в Лондоне журналу Time один американский банкир. – На самом деле, это горячие деньги – и я предпочитаю так их и называть». И действительно, эти деньги были горячими. Еврорынок, своего рода глобальный проводник антикейнсианских идей, делал краткосрочные движения капитала более чувствительными к малейшим колебаниям процентных ставок по всему миру. А еще этот механизм позволял объединять в одной точке достаточно денег для крупных спекулятивных атак на валюты, которые, по решению спекулянтов, вечно готовых удариться в бега, были очень уязвимы 44.

Существовало еще одно обстоятельство, ставившее политиков США в безвыходное положение. Могущественные интересы американских банков стремились к тому, чтобы на этой офшорной поляне для игр царило максимально возможное спокойствие. Когда Хендрик Хоутаккер, младший член Совета экономических консультантов при президенте США, попытался заинтересовать президента еврорынком, его резко одернули: «Нет, мы не хотим привлекать внимания к этому вопросу»45. Как объяснял один расстроенный ученый, банкиры «умышленно уклонялись от обсуждения этого вопроса»46.

Между тем Банк Англии оставался противником регулирования. В 1973 году несколько немецких банкиров пришли с визитом к Банка, чтобы узнать, какие разрешения нужны, чтобы стать уполномоченным банком в Лондоне. Один из них вспоминает: «Этот господин посмотрел на нас и сказал: “Банк является банком, если я считаю его таковым”». Так оно в общем и было – за исключением того что Дэвид Кинастон называет «редкими, неизбежными церемониями, проводимыми во второй половине дня». Как объяснил один бельгийский банкир, регулирование предполагало обязанность «эпизодически и по очереди посещать церемонии чаепития в Банке Англии, на которых полагается рассказывать о том, чем вы там занимаетесь»47.

Еврорынки были тем глубоким и нерегулируемым финансовым морем, в котором кишели особо крупные и очень опасные акулы последнего экономического кризиса

Даже спустя много лет, когда люди уже начали задавать вопросы, в 1975 году, в отчете одного из комитетов американского конгресса выражали удивление тем, что этот новый рынок остается вне зоны видения политического радара. Эти же вопросы поколением позже, в июне 2008 года, когда финансовая паника распространялась по всему миру, повторил Банк международных расчетов. «Как могла возникнуть огромная теневая банковская система, даже не вызвавшая ясных официальных заявлений об озабоченности государственных органов?» – жалобно вопрошали сотрудники этого учреждения. Как мы увидим, оказывается, что офшорные еврорынки являются средой, в значительной мере благоприятствовавшей этой теневой банковской системе. Еврорынки были тем глубоким и нерегулируемым финансовым морем, в котором кишели особо крупные и очень опасные акулы последнего экономического кризиса – причудливо структурированные инвестиционные инструменты и каналы, недавно вызвавшие столько бед.

Увидеть происходящее сквозь эту тщательно построенную завесу секретности и непрозрачности не удалось не только американским политикам. В письмах Банка Англии ярко раскрывается та главная роль, которую сыграло это почтенное учреждение в выведении офшоров из политической повестки дня. «В прошлом у банка было несколько случаев, когда он упорно противился попыткам министерства финансов получить более полную информацию, – сказано в одном из меморандумов 1959 года. – Заместитель старшего управляющего отказался раскрывать подробности положения уполномоченных банков министерству финансов Ее Величества»48. Как пишет Гари Берн, Банк Англии «охранял свой контроль над британской банковской системой от других государственных институтов, особенно от министерства финансов, чтобы затем делегировать большую часть своих полномочий, через “представительные ассоциации”, банкам Сити».

Кто-либо в Великобритании всерьез поставил под сомнение эту схему и добивался надлежащего рассмотрения поставленного вопроса? В парламентских дебатах, состоявшихся в 1959 году, один из бывших директоров Банка Англии смело заявил, что между государственной и частной ролью банка не может быть никакого конфликта, поскольку «интересы руководителей Банка идентичны национальным интересам»49.

Вернемся к вопросу о том, почему США, несмотря на эпизодическое выражение озабоченности в официальных кругах, в конце концов вступили в сговор с Великобританией и позволили британским банкам вести офшорный бизнес. Ответ на этот вопрос приближает нас к пониманию, где находится реальная власть в этом мире. И здесь обнаруживается еще одна любопытная история.

Сегодня американский доллар – главная мировая резервная валюта. Если страны, находящиеся в менее привилегированном положении, периодически испытывают недостаток иностранной валюты, то США могут заимствовать у себя самих: США могут печатать деньги, необходимые для приобретения реальных ресурсов и долгое время жить не по средствам. Однажды советник генерала де Голля Жак Рюефф сделал следующий знаменитый комментарий: «Если бы у меня было соглашение с моим портным о том, что все деньги, которые я ему заплатил, в тот же день вернутся ко мне в качестве кредита, я был бы не против заказать у него больше костюмов».

Это обстоятельство меняет все. Оно дает президентам США то, что один разгневанный министр финансов Франции, а именно Валери Жискар д’Эстен, назвал «чрезмерной привилегией» Америки – в сущности беспредельным правом на бесплатный проезд. Как сформулировала эту мысль французская газета Le Monde, «рынок делает позицию Америки в переговорах по валютным вопросам гораздо сильнее, чем следовало бы. Американцев держат в состоянии безопасности – оно мало того что является пагубным, но и препятствует серьезному реформированию системы международных финансовых платежей»50. Возможность оплачивать зарубежные долги собственной валютой (которую США могут печатать) обеспечила Америке войну во Вьетнаме. Позднее та же возможность помогала президенту Джорджу У Бушу снижать налоги и увеличивать и без того уже огромный дефицит. А когда настанет день расплаты за этот кавардак, США смогут переложить бремя урегулирования своих долгов на другие страны.

Остальные страны используют доллары в качестве резервов, потому что долларовые рынки очень велики и ликвидны и доллар считается сравнительно стабильной валютой. Цены на нефть рассчитывают в долларах. Люди торгуют, используя при этом доллары. Когда в середине 1990-х годов я был корреспондентом агентства Reuters в истерзанной войной Анголе, крикливые уличные менялы валют в центре Луанды набивали свои сумки не евро, не швейцарскими франками и не китайскими ренминби, а долларами США. Сегодня две трети официальных запасов иностранной валюты в мире держат в долларах. Доллары заставляют мир вертеться, и если у вас есть разрешение их печатать, вы – полноправный властитель.

«Любой историк знает, – писал в 2009 году Роберт Скидельски, – что валюта-гегемон – это часть имперской системы политических отношений»51.

Еврорынки – новая, нерегулируемая и крайне прибыльная арена использования доллара, ликвидность которой растет по экспоненте, – идеальны для поддержки этой имперской роли американской валюты. Как с восторгом говорил Дуглас Диллон, заместитель государственного секретаря США по экономическим вопросам, еврорынки дали «весьма хороший способ убеждения иностранных инвесторов держать депозиты в долларах»52. Евродоллары помогли Америке укрепить свою исключительную привилегию, финансировать свой дефицит, вести войны за рубежом и распоряжаться всем и всеми. Американские банкиры не хотели месяцами мучиться, уговаривая конгресс изменить внутреннее законодательство. Гораздо проще было перенести операции в Лондон.