Шторм - Борис Старлинг

После непродолжительного молчания снова, но уже более твердо звучит голос овладевшего собой Фрэнка.

– Итак, два тела. Одно возле двери, выходящей на верхнюю, открытую палубу, другое ближе к правому борту. Оба в униформе. Так, Фокс, зависни...

Следует пауза.

– На главной панели управления... – Пауза. – На главной панели управления центральный рычаг отведен в заднее положение примерно на пятьдесят процентов. Правые и левые рычаги в той же позиции, приблизительно на девяносто пять процентов. Оба индикатора наклона фиксируют примерно пятидесятипроцентный наклон вперед. Обе клети сигнальных огней открыты и пусты. Двигаемся дальше.

Фокс опускает "Старски" на один уровень ниже, одновременно смещаясь вдоль массивного корпуса "Амфитриты" к корме. Фрэнк, согласно инструкции, сначала называет, сверяясь с имеющимся у него планом, осматриваемый участок, а потом сообщает Фоксу о том, что видит.

– Восьмая палуба. Жилые каюты командного состава, далее, по направлению от кормы к носу, отсек с вентиляционным оборудованием и дополнительный кубрик для матросов. Мало что могу разглядеть, очень плохая видимость. Большая часть переборок между каютами разрушена. Здесь нам делать нечего, спускаемся ниже. Палуба седьмая. Главные помещения для команды. Большое количество плавающих обломков затрудняет видимость и здесь, но я все равно вижу внутри тела. Их... – Фрэнк делает небольшую паузу. – Пять, еще два, потом три и два. По большей части трупы находятся у дверей и уцелевших перемычек. Вот, вижу еще один. Их здесь наверняка больше, но обломки мешают обзору. Вниз! Палубы шестая и пятая. Мы, наверное, сможем осмотреть обе сразу, расстояние между ними меньше, чем между другими палубами. Переднюю треть занимают пассажирские каюты, остальное пространство отведено под зону отдыха – магазины беспошлинной торговли, информационный центр, рестораны, бар. Обе палубы имеют два выхода на лестницы, каждый с двойной дверью. Осмотрены четыре кормовые каюты – погибших не обнаружено. На кормовой лестнице пять мертвых тел, еще три в соседнем холле.

Голос Фрэнка тих и бесстрастен. Фокс знает, что Фрэнк намеренно старается отключить эмоции, чтобы облегчить для себя восприятие. Впрочем, чем больше обнаруживается мертвых тел, тем менее персонифицированно воспринимается каждая новая находка. Смерть обезличивается.

– Две жертвы в танцевальном салоне рядом со сценой. Три жертвы в торговой зоне, в средней части судна, хотя, скорее всего, здесь их больше – видимость затруднена плавающими товарами и обломками. Девять трупов в баре. Пять – нет, шесть жертв в коридорах левого борта, в передней части. Восемь в коридорах перед каютами. Левая передняя лестница буквально забита телами, правая лестница, напротив, свободна. Продолжаем спуск!

Четвертая палуба, самая нижняя, где размещались люди. Пассажирские каюты, кафетерий, вдоль правого борта конференц-залы. Три жертвы в каютах. Одна в ночном клубе. Главная лестница...

Следует недолгая пауза, и Фрэнк продолжает:

– Здесь груда тел, громоздящихся одно на другое. Два, может быть, три десятка. На этом наружный визуальный осмотр завершен – в нижней, грузовой части корпуса иллюминаторы отсутствуют. Можно подниматься.

– А как насчет следа из обломков? И "забрала"?

– Над следом мы можем пройти, посмотреть, что да как. Что же до "забрала", то мы не знаем, где оно затонуло. Сначала придется поискать его с поверхности.

Повинуясь командам Фокса, "Старски" снова огибает "Амфитриту" и движется над оставленным ею при погружении длинным следом из всяческого хлама. Это что-то вроде гигантской подводной свалки – две машины, прибитые одна к другой, так что их капоты соприкасаются в легком поцелуе, клочья напольного покрытия, разорванные металлические листы, чемоданы, из которых, как разжеванная еда из младенческого рта, вываливается содержимое.

Тел больше нет. Всем тем, которые находятся здесь, внизу, было, по крайней мере, даровано преимущество оказаться погребенными внутри парома, хотя рыбы все равно доберутся до них, чтобы объесть кожу с их лиц и выесть глаза из глазниц.

Фокс опустошает балластные емкости "Старски". Аппарат всплывает и покачивается на поверхности, пока механики "Странника" налаживают подъемный механизм. Затем "Старски" зацепляют, вытаскивают из воды и после краткого зависания в воздухе опускают на палубу. Механики деловито суетятся вокруг аппарата, словно рабочие пчелы вокруг своей матки. Фрэнк с Фоксом вылезают из главного люка и направляются обратно к кокпиту.

Поскольку Фрэнк так и не расстался с гигиеническим пакетом, Фокс замечает:

– Ну уж теперь-то тебе эта штуковина не понадобится.

– Точно. Но, уверяю тебя, едва не понадобилась.

Только остановившись на обратном пути после встречи со Скуларом, чтобы заправиться, Кейт замечает, как грязна ее машина. Это раздражает. Хватит ей и той грязи, с которой приходится сталкиваться и без которой не обойтись. Расплачиваясь за бензин, она заодно приобретает жетон на мытье автомобиля.

– Если автомат проглотит жетон и заартачится, шлепните по нему как следует, – советует служитель. – Обычно это помогает.

Он оказывается прав по обеим статьям. Автомат, сожрав жетон, и вправду не реагирует, но шлепок – старый и самый надежный способ справиться с не желающим фурычить механизмом – срабатывает безотказно. Кейт подает машину вперед, пока зеленый огонек электронного индикатора не сменяется красным, проверяет, чтобы все окна были подняты, выключает двигатель и ждет, когда включится мойка.

И только после того, как это происходит, Кейт осознает, какую ошибку совершила. Тугие струи воды обрушиваются на машину, барабаня в ветровое стекло. На миг они замирают, словно желая подразнить ее, а потом начинают хлестать во всю свою злобную силу.

Вместе со струящимися потоками на нее обрушивается весь кошмар "Амфитриты". В одно мгновение автомобиль оборачивается паромом, а подаваемая насосами вода – волнами штормового моря. Когда вращающиеся щетки-распылители обрабатывают решетку радиатора, машину начинает качать, и Кейт понимает, что ощущение качки будет усиливаться, как будто автомобиль пытаются опрокинуть. Чтобы успокоиться, она кладет руки на приборный щиток. Голубоватое кружение завораживает: она ждет лишь того, что стекло вот-вот не выдержит напора и вода хлынет внутрь, чтобы с последним дыханием забрать ее жизнь. Уши заполняются пронзительным ревом, как будто здесь собрались все штормовые ветры мира. Паническое отчаяние окутывает ее белым саваном, лишая сил.

Кейт шарит в поисках ключа, пытаясь включить зажигание и рвануть с места, но пальцы соскальзывают с головки. В зеркале заднего вида она видит собственные глаза, расширенные настолько, что зрачки окружены белыми кругами.

Моющие роллеры касаются ветрового стекла.

Ее машина – это мини-паром, металлическая клетка, предназначенная исключительно для того, чтобы держать ее взаперти. Ловушка! Западня!

Отчаянным рывком Кейт открывает дверь и вываливается наружу. Чистящий раствор попадает ей в глаза и рот, роллеры тянутся к ней, чтобы затащить в свое жерло. Вскинув руку, чтобы защититься, она пинком захлопывает позади себя дверцу и, скользя на мокром полу, бежит по въезду на мойку назад, наружу. Водители, заправляющие свои машины, очумело таращатся на нее.

Их взгляды заставляют Кейт оглядеть себя.

Мокрая насквозь одежда облепляет контуры ее тела. А еще она с ног до головы покрыта пеной.

Кассир заводит Кейт в заднюю комнату, дает ей полотенце, чтобы обсушиться, и чашку чая, чтобы успокоить нервы. Молча кивнув в знак благодарности, она пытается унять дрожь.

Чертова идиотка! Ей только-только удалось сунуть голову под распылитель душа, а туда же! Стоило подумать, какую реакцию вызовет у нее мойка.

Один из заправлявшихся водителей, мужчина в темно-красной футболке и тонких очках без оправы, выводит ее машину из зоны мойки и паркует рядом с воздушными и водяными насосами, после чего заходит в заднюю комнату и вручает ей ключи.

– Немного воды попало внутрь, – говорит он. – Я все вытер. Оно конечно, жарища сегодня страшная, но, по-моему, можно найти и лучший способ охладиться.

Она слабо улыбается.

Когда ее дрожь ослабевает до приемлемого (как с хорошего похмелья) уровня, Кейт снова садится в машину и рывками едет домой. В ногах ощущается слабость, и она ловит себя на том, что жмет на педали сильнее, чем следует.

Дома она стягивает одежду, швыряет ее в стиральную машину, наспех переодевается в сухое и направляется на Куин-стрит, прямо в камеру Блайки.

– Вас поцарапал не Скулар. А Петра. И сделала она это, когда вы ее убивали.

– Я не убивал ее. Все было так, как я рассказал. Вы что, не верите мне насчет Скулара?

– Про него вы не соврали. Но и не рассказали мне всего.

– Рассказал.