Шторм - Борис Старлинг

В ее крике слышится неподдельный ужас. Может, она и чокнутая, но уж точно не притворяется.

– Ладно, – бурчит тот же офицер, очевидно старший. – Дудл останется здесь с тобой. Я зайду и посмотрю, из-за чего весь этот переполох.

Они слышат, как он, скрипя резиновыми подошвами, переступает порог и входит на кухню. Быстрым, наметанным взглядом полисмен оценивает обстановку. Нормальная, крепкая семья, какой можно гордиться: отец добытчик, мать домохозяйка, дети вежливые и послушные.

– Эта летучая мышь, которая снаружи, лопочет насчет убийства, – говорит полисмен. Судя, по его выражению, Касси не первый раз тормошит служителей правосудия.

– Ну уж тут-то, – Айвен обводит жестом кухню, – точно никто не убит. Все свои, все на месте – как всегда.

– А дурочка-то эта как здесь оказалась?

– Моя мать находится в лечебнице, в Стонхейвене. Сегодня утром я заглянул туда навестить ее, а Касси как раз выписывали. Она живет неподалеку, за холмом, и сотрудники клиники попросили меня отвести ее домой.

Айлиш молчит. Ее ссоры с Айвеном никогда не выходят за пределы дома.

– Ясно, – цедит полицейский, оглядываясь в сторону Касси с мимолетной жалостью. – У бедняжки вся жизнь состоит из помрачений с редкими просветлениями. Сейчас, похоже, опять помрачение нашло. Ладно. Прошу прощения за беспокойство.

Он уходит – сапоги попискивают на полу, потом скрипят на гравии за дверью. Слышен удаляющийся шум двигателя патрульной машины. Айвен встает.

– Пойду приму душ.

На закате шторм добирается до побережья. Он неистовствует так, что кажется скорее карой Господней, нежели метеорологическим феноменом.

За ужином их снова всего трое.

– Ваш отец ушел в море, – говорит Айлиш детям. – На маленькой лодке, которую держит в гавани. Отправился поискать других рыбаков и помочь им по мере сил. Он сумасшедший. Я говорила ему это, но он, видно, хочет пойти на дно.

После ужина Кэтрин и мальчик лежат в постели и прислушиваются к сердитому стуку дождя в окно. Айлиш заходит к ним в комнату, она взволнована.

– Я пойду, поищу вашего отца. Что-то его долго нет.

Мальчик при этих словах ежится. Каким бы пугающим ни был шторм на суше, он всегда в два раза страшнее в монохромном мире ночного моря, когда вода и небо черны, а вспенившиеся белым волны изгибаются, словно кобры перед броском, перехлестывают через борта и обрушиваются на палубу. Айвен, который ненавидит свою жену и трахает сумасшедшую, готов рискнуть всем ради своих товарищей по нелегкой рыбацкой работе.

– Вы двое оставайтесь здесь, – говорит Айлиш. – Ради бога не выходите в такую погоду.

Она возвращается на рассвете, вымокшая насквозь, еле дыша. Кэтрин и мальчик все еще не спят: мысль о том, что их отец вышел в море в такую бурю, не дает им сомкнуть глаз.

– Никаких признаков, – говорит Айлиш. – Ничего не видно.

И они ждут.

Шторм стихает, появляется солнце, и первые поисковые группы прибывают в гавань: товарищи Айвена, рыбаки в ярко-желтых непромокаемых костюмах, забираются в свои посудины и направляются в море, качая головами по поводу его блажи. Толпа на берегу растет и растет. Люди осматривают пляж и тычут палками в отмели, являя собой пример суетливой неэффективности.

Первый баркас возвращается примерно ко времени ланча, и, еще до того как они причаливают, мальчик понимает: что-то нашли. Обычно рыбаки на палубе небрежно покачиваются в такт волнению моря, но сегодня держатся как-то непривычно. Швартуя свою калошу, старый Гордон Мунро и молодой Мюррей Маккаллох не прекращают жаркого спора. Их желтые рукава мелькают в воздухе, когда они, жестикулируя, поднимаются вверх по склону. Маккаллоху, видно, не терпится, движения его порывисты, словно он порывается припустить бегом. Мунро, однако, шагает медленно, понурив голову, с угрюмым достоинством вестника смерти, и Маккаллоху приходится приноравливаться к его шагу.

Они заходят в дом. Начинать исподволь, чтобы подготовить Айлиш к тому, что она должна услышать, рыбаки не собираются, да ей этого и не нужно.

– В соседней бухте мы подобрали плавающие обломки, и на одной доске обнаружили надпись "Орка". Это калоша старины Айвена. Прими наши соболезнования.

Айлиш встает. Лицо ее непроницаемо.

– Я приду и заберу их.

Они собрались в том же самом ресторане на Юнион-стрит, где обедали накануне поездки в Норвегию. Тот же зал, тот же столик. Только три стула, на которых тогда сидели Давенпорт, Мэтт и Сильвия, остались пустыми.

Никто из них не имеет четкого представления о том, в чем суть этой встречи. Это поминки, дань памяти погибшим, празднование того, что сами они остались живы? Может быть, все вместе, может быть, ничего.

За соседним столиком кричат и смеются полдюжины молодых людей. Официантке приходится возвышать голос, чтобы ее было слышно.

– Нефтяники? – спрашивает Кейт.

– Точно. Последний вечер на берегу перед началом вахты на нефтяной платформе.

Она умолкает и обводит взглядом их столик.

– Вы ведь не связаны с нефтяным бизнесом, верно?

– Не связаны.

– Может быть, я и не права, потому как нефть, а стало быть, и эти ребята приносят городу уйму денег, но порой мне хочется, чтобы все эти скважины иссякли и эта чертова орава куда-нибудь подевалась. Все десять тысяч или сколько бы их здесь ни было.

Тут, словно по подсказке, один из подгулявших нефтяников кричит через весь зал, грубо подзывая официантку.

– Я здесь, чтобы принимать ваши заказы, а не ваше дерьмо, – парирует она. – Подойду через секунду, когда освобожусь.

Хмельная компания шумит и бранится, однако стихает, как только Кейт показывает гулякам свой полицейский жетон.

Официантка огибает столик, аккуратно записывая в блокнот заказы, повторяет, чтобы ничего не перепутать, поворачивается и направляется в сторону кухни.

– Эй, Алекс, – говорит Джейсон. – А задок у нее что надо.

– Побойся Бога, Джейсон, – фыркает Синклер. – Не будь таким неотесанным.

Согреваемая чувством их общей тайны, Кейт подмигивает Алексу. Алекс подмигивает ей в ответ.

За столиком воцаряется молчание, они прислушиваются к теперь приглушенному добродушному подтруниванию, доносящемуся со стороны соседнего столика. Кейт думает о нефти и том, какое значение имеет это сырье для жизни приютившего ее города. Заработки здесь выше средних по стране, а уровень безработицы, напротив, гораздо ниже. Бум, начавшийся в семидесятых, когда геологи "Бритиш петролеум" обнаружили на шельфе нефть, продолжается по сию пору, а аккумулированные средства позволили без особых потерь пережить даже те два тяжелых года в середине восьмидесятых, когда цены на нефть резко упали, а взрыв на платформе "Пайпер-альфа" унес жизни ста шестидесяти семи человек. И что случится, когда нефть иссякнет?

Приносят вино. Оно разлито в бокалы, но остается нетронутым.

– Не хрен нюни распускать, – нарушает молчание Алекс. – Выше головы, стервецы. Давайте-ка выпьем.

Он прикладывается к бокалу и делает большой глоток. После паузы свой бокал поднимает Кейт, а потом Джейсон, и по очереди начинают пить. Вино помогает расслабиться. Мало-помалу напряжение спадает, и вечер входит в нормальную колею.

Кейт сидит между Джейсоном и Эммелин, и Джейсон, можно сказать, монополизирует ее в качестве собеседницы. Вокруг его шеи, словно грязноватый шейный платок, белеет повязка, и Кейт видит, как она изгибается, когда он делает глоток. Рубец на ее щеке уже заживает, и она только сейчас с удивлением отмечает, что у нее, единственной из всех спасшихся, нет видимых повреждений. У Алекса большой пластырь на левом виске, у Синклера такой же на щеке, у Джин в гипсе кисть правой руки, Эммелин на костылях, а у Леннокса два пальца левой руки забинтованы вместе. А вот внутренние травмы Кейт посторонним не видны: они погребены под теплой одеждой и желанием обо всем забыть.

Джейсон рассказывает о своем разводе. Кейт заставляет себя слушать и кивать в нужных местах, хотя единственное, чего ей хочется, – это вытащить Алекса в женский туалет, чтобы он прижал ее к стенке и как следует трахнул.

– У меня такое ощущение, словно кто-то пришел и вырвал мою душу. Которая, боюсь, так и не вернулась на место. Звучит банально, но мне порой кажется: вот-вот проснусь и пойму, что все это было не более чем кошмарным сном. Но потом, когда в пятый раз за утро звонит юрист, становится ясно, что ничего мне не приснилось.

Как обычно, он разместился чуть слишком близко к ней: Джейсон из тех людей, кто способен загнать кого-то в угол даже в Сахаре. На столь близком расстоянии Кейт слишком хорошо видит влагу на его губах и ощущает на своем лице его резкое дыхание. Если не считать этой не самой приятной манеры общаться, он вполне приятный малый. Хотя, кажется, сам себя не любит.

Кейт не знает, как долго расписывает он перипетии своей супружеской жизни, но ей кажется, что это продолжается не один час. А как только Джейсон встает и идет отлить, Синклер скользит на место Джейсона и шепчет ей на ухо: