Подростки - Борис Ицын

— Да, про Верину маму я лучше тебя знаю. Кто, кто, а уж Нина Александровна Кочина нам известна. Она, правда, не большевичка, но немало услуг организации оказала. Да и этому, как ты говоришь, большеволосому мы тоже помогли за границу уехать. Но я спрашиваю не про Нину Александровну, а про девочку.

— Ни-ни, и не сомневайся! Вроде нас. Нет, даже лучше.

— Вот то-то, разве, что лучше, — засмеялся Степан. — Ты вот что, расскажи своим орлам обо всем, посоветуйтесь и, если на настоящее дело решитесь, приходите ко мне… Получите уже задания посерьезней. Но, запомни, и ребят предупреди — никаких фортелей! От тех, кто дисциплину нарушает, да еще потом и сердится, пользы нам никакой, и мы их исключаем из организации. Понял, товарищ Валентин? — и Степан, сорвав с головы мальчика картуз, взъерошил его густые каштановые волосы.

— Все ясно! — крикнул Валентин и, сорвавшись с места, помчался, ног под собой не чуя. Он спешил к друзьям.

Ребята даже не сразу поверили Валентину.

— Вот это здорово, коли не брешешь! — воскликнул Механик.

— Да, это, брат, дело настоящее, — поддержал приятеля Николай. — Только, если набрехал, Валька, — берегись!

— Берегись, берегись, неужели я буду… дело-то серьезное. Это вам не игра!

Ребята насилу дождались следующего вечера и, встретив Валентина и Степана у ворот депо, пошли вместе с ними. Степан, как взрослым, рассказал им подробно о дружине и о предстоящей забастовке, а возможно даже о вооруженном восстании. Доверие заставило ребят подтянуться, и они внимательно выслушали новое задание — отнести часть прокламаций на архиповскую мельницу и в чаеразвесочную. Ребят там уже знали многие революционно настроенные рабочие и поэтому поручение было выполнено быстро и без всяких происшествий.

Вскоре Степан наказал Валентину, чтобы все шестеро в воскресенье, под вечер, пришли на берег Миасса к рощице, верстах в трех от моста. Валентин знал это место. Они как-то ходили туда со Степаном. Оно было за чертой города. Река здесь протекала по пустырю, вдали от дорог.

— Девочки пусть оденутся попроще. И чтобы у всех удочки были. Это ты обеспечишь!

Ребята не заставили себя ждать. Когда Антипов пришел в назначенное место, мальчики сидели у воды, внимательно наблюдали за поплавками, а девочки возились с уловом, готовя рыбацкую уху, варить которую научил их всезнающий Механик.

Подсев к ребятам, Степан тоже закинул удочку. Уха сварилась. Дмитрий, Валентин и Николай быстро осмотрели окрестности, и только тогда все уселись вокруг котелка с ухой и вынули ложки.

— Дело на этот раз, друзья, особенно серьезное. — Степан помолчал. — Даже опасное. Надо быть отважным и очень осторожным. Ничем себя нельзя выдать. Если провалитесь, ни вам, ни нам несдобровать. Но и лучше вас никто не сделает. Подумайте, и, если не чувствуете, что справитесь, или робеете, не стесняйтесь, откажитесь. — И он объяснил, в чем дело. Нужно было перенести оболочки баббитовых бомб из поселка в город, там их будут начинять взрывчаткой.

— Мальчик, идущий с девочкой, да еще с гимназисткой, не вызовет подозрения, — продолжал Антипов. — Носить будете по очереди, то одна пара, то другая, то третья — тоже не так подозрительно.

Никто из ребят, конечно, не отказался. Они разбились на пары: Валя был с Верой, Николай с Любой, а Митя с Фатьмой.

Дело шло на лад. Ребята брали на квартире у одного старого литейщика оболочки из баббита, величиной чуть больше утиного яйца, укладывали их в корзину, накрывали тряпкой, а затем доверху наполняли корзину овощами. Шагать было не близко, но за разговорами незаметно доходили до небольшого домика на Азиатской улице. Там встречали их курчавый, белозубый, похожий на цыгана, студент и реалист-старшеклассник.

— А, пирожное принесли! Замечательно, замечательно, покушаем, — каждый раз одинаковой шуткой встречал их студент.

Работа подходила к концу. Степан говорил, что еще раза два всего и сходить-то придется. На этот раз Николай взял ношу потяжелее, и они с Любой направились окольными путями к знакомой квартире.

Ребята никогда не ходили одной и той же дорогой, Николай решил пройти по глухой Оренбургской улице.

Вот и нужный двор близко. В это время из-за угла показалось трое ребятишек. Один из них, проходя мимо, слегка толкнул Николая плечом. Тому бы пройти мимо, но он, забыв про корзину, ловким движением левой руки столкнул мальчишку с тротуара.

— Ах, ты пихаться! — в один голос воскликнули все трое задир.

— А вы?

— Дай ему, Васька! — крикнул парнишка постарше.

Васька размахнулся и ударил Николая в плечо.

— Возьми корзинку! — крикнул тот Любе.

Завязалась неравная драка. Николай дрался ловко, но против троих ему приходилось туго. Люба не знала, что делать, она бегала около дерущихся и кричала со слезами в голосе:

— Ребята, мальчики, бросьте! Коля, бежим! — Наконец она не выдержала и своим маленьким кулачком ударила по спине одного из ребятишек и сейчас же, испугавшись, бросилась бежать.

— Кешка, догони девчонку! — крикнул старший мальчик, очевидно, коновод, — мы им обоим всыплем.

Средний из ребятишек кинулся за Любой.

Николай испугался не на шутку за Любу и того, что мальчишка может вырвать корзинку, уронить ее… Он оттолкнул обоих драчунов и бросился следом за Кешкой, который преследовал девочку.

Это была странная картина. По улице бежала перепуганная девочка, изнемогая под тяжестью корзины. Ее догонял белобрысый парнишка, за ним бежал Николай, и дальше опять погоня — двое разъяренных задир.

Люба чувствовала, что вот-вот упадет. Корзина, казалось, притягивала ее к земле. Ноги подкашивались, во рту пересохло, под ложечкой так кололо, что девочка не могла дышать. Вот она завернула за угол. Преследователь был близко, она отчетливо слышала не только топот, но и его свистящее дыхание.

Неожиданно Люба бросилась наискосок, через улицу и подбежала к стоящему на перекрестке городовому.

Кешка остановился буквально в нескольких шагах.

— Он… он… — проговорила девочка, задыхаясь, — он… дерется!

Тогда преследователь круто повернул и столкнулся с Николаем. Тот успел крепко ткнуть врага в подбородок и подлетел к Любе.

— Ты драться? — пробасил городовой и схватил Николая за шиворот.

— Я? — изумился мальчик. — Да я…

— Нет, он мой… мы шли с ним. За ним тоже бежали…

— А, — протянул городовой. — Их уж и след простыл, идите себе спокойно.

— Они за углом… — не могла успокоиться Люба.

— Я провожу вас, — сказал городовой. Николай взял корзинку и двинулся поспешно вперед. За ним пошла Люба, а следом степенно зашагал бравый городовой.

Люба совсем избавилась от испуга, а Николай только сейчас по-настоящему стал бояться. Шутка ли, а ну, как городовому придет на ум узнать, что в корзине? Ведь видно, что она тяжелая. Тут и попасться можно. Хотя бы отстал городовой. Николай прибавил шагу. Люба поняла его.

— Спасибо, господин городовой, — сказала она. — Мы теперь сами дойдем.

— Ну, шагайте!

На всякий случай Николай и Люба сделали большой круг, пробродили около часу и только тогда прошли на квартиру к веселому студенту.

Вскоре задание было выполнено. Ребятам, правда, хотелось носить и заряженные бомбы, но Степан не разрешил. И начиненные оболочки возвращались по другой цепочке.

В депо шла обычная, на первый взгляд, работа. Но Валентин уже давно примечал, что назревают какие-то события. Вот и сегодня: он видел, как утром пришел из медницкого цеха рабочий, пошептался со Степаном, с Папуловым и еще несколькими слесарями. Лицо этого человека было мальчику знакомо. Он долго думал, где видел его и, наконец, вспомнил: в лесу, на маевке.

Потом два раза уходил Степан. Многие рабочие были заметно возбуждены. Это чувствовалось по отрывистым многозначительным фразам. Казалось, люди чего-то ждут. До обеда, однако, ничего не случилось, и Валя увлекся работой. Свое дело он любил и очень хотел скорее стать таким мастером, как Степан.

Обеденный перерыв только что кончился, и мальчик взялся было за молоток, как вдруг в депо влетел такой же, как он, двенадцатилетний ученик из товарновагонного цеха и, задыхаясь от бега, закричал громко и взволнованно:

— Идут наши! Сюда идут! Работу бросили!

Степан вскочил на паровозный скат.

— Товарищи, — крикнул он, — бастуем, кончай работу!

— Шабаш! Бастуем! Конец! — пронеслось по депо. Шум работы мгновенно стих. Степан, а за ним еще с десяток человек кинулись к паровозам. Валя вместе со всеми подбежал к пузатому локомотиву, только перед обедом зашедшему в депо. Седобородый, сухощавый старик-машинист сосредоточенно проверял регулятор и немало удивился, увидев около паровоза слесарей.

— Тимофеич, — крикнул Степан, — кончай работу, брат! Воронка твоего надо малость того, чтобы не ездил больше.