Эльф из Преисподней. Том 2 (СИ) - "Lt Colonel"

Любовь… Слово вязло на зубах. Совсем недавно я пребывал в уверенности, что оно никак меня не коснётся. Однако я научился поглощать её наравне со страданиями. Означало ли это, что я мог в теории познать её?

Явись передо мной портал в Эфирий, я бы бросился в него без раздумий. Лишь бы очиститься от примесей, которых нахватался на Земле.

В общем, как ни крути, а если Кана проявит смекалку, то точно сумеет заполучить Петра. Я сказал ей об этом и получил в ответ недоумевающий взгляд.

— Но он любит Эллеферию… Я не хочу мешать им… Когда я догадалась, то перестала пробовать. Зачем мешать чужому счастью?

— Счастью? — переспросил я, тряхнув головой, — Какое счастье ждёт смертного и богиню? Даже если предположить, что его увлечённость вызовет ответные чувства, их отношения будут наполнены болью, непониманием и горечью…

Ещё немного, и я заставлю Эллеферию полезть в объятия к Петру. Нет-нет, она важна для моей программы воспитания богини под себя. Как ни приятны были бы их страдания, моя цель важнее.

— Им не суждено быть вместе. Эллеферия это прекрасно понимает. К тому же её восприятие сильно отличается от человеческого. Смертному не постичь того, что видит и ощущает она. Полубоги — это всегда итог мимолётного развлечения богов, а не результат их долгих страстей.

— Ты здорово разбираешься в этом.

Из уст кого-либо другого это прозвучало бы насмешкой или зачатком подозрений, но простодушная Кана говорила искренне.

— Довелось пожить на свете. В общем, не переживай, Эллеферия вскоре отвергнет Петра. Такое у меня предчувствие.

Ещё немного поболтав с девушкой, я вдохнул в неё немного надежды, и она резко поскучнела для меня. Но не для паразита — я наскоро попрощался с Каной, уловив, что осколок потянулся к ней.

Поймать своенравную богиню было сложнее. Прежде я встретился с Петром, который вновь прилип к чешскому ружью — изучал его со страстью младенца, дорвавшегося до любимой погремушки.

От дворянина мне требовалась в первую очередь информацию.

— Циркуль и наугольник? Нет, ничего не приходит на ум, — нахмурился он, когда я описал ему татуировку Фаниэль, опустив, где увидел её.

— Они могут быть связаны с инквизицией?

— Я не специалист, но символ Святейшей Инквизиции — это ихтис[5]. Схематичная рыбка: с одной стороны заострённая мордочка, с другой — хвост.

И Белавин-младший изобразил в воздухе фигуру. С натяжкой её можно было подвести под ромб, но — нет, не то.

— Мне надо поговорить с Эллеферией, — сказал я, прощупав Петра и убедившись, что он ничего не утаивает.

— Она не показывалась на глаза с тех пор, как мы отправились в город…

— Просто отдай брошь.

Пётр в нерешительности почесал подбородок. Ох, зачем вспоминать былое?! Не собирался я ломать последнее пристанище мёртвой богини. Не теперь, когда у меня появились на неё конкретные планы.

Поколебавшись, дворянин открепил брошку и передал мне. Я сжал её в ладони, согревая малахит, и сконцентрировался. Потребовалась лишь капля воли, чтобы скрутить нити реальности должным образом — и перед нами предстала Эллеферия.

Возможно, предстала — не совсем верное слово. Она едва не рухнула нам на головы.

Я не утруждал себя мягким призывом.

Было ли это поводом, чтобы поймать её в падении? Разумеется, нет! Вряд ли.

И всё же, ощупывая богиню, я с удовлетворением констатировал, что процесс обретения псевдоматериальности шёл полным ходом. Вскоре её сможет коснуться даже Пётр — не то чтобы я подарю ему возможность.

У окрепшей Эллеферии имелись и недостатки. Например, кулачок, прилетевший в мой нос. Я едва успел перехватить его.

И вот так она платит за заботу!

— Это приватный разговор, — объяснил я Петру, и он с неохотой отошёл, продолжая подозрительно коситься.

— Как видишь, я не соврал. Мой трюк пошёл тебе на пользу. И это лишь малая часть потенциала, который я могу пробудить в тебе, — сказал я, протянув Эллеферии беретик, который свалился с неё в полёте. Она выхватила его так, словно опасалась, что угодит в капкан, если промедлит.

— Я бы и сама чудесно справилась!

— Не глупи. Чем меньше ты будешь упрямиться, тем скорее начнёшь развиваться.

И приносить пользу. Этот пункт я опустил.

Эллеферии до жути надоело быть мёртвой. Это понял бы и ребёнок. Но она набивала себе цену, отказываясь соглашаться легко. Эти социальные танцы могли продолжаться долго, очень долго. У богов всегда было плохо с чувством времени, а мёртвые боги совершенно переставали обращать на него внимание. Потому я счёл нужным подстегнуть Эллеферию.

Конкретно — взял её ладонь в свои, вынудив её проникнуться касанием. Ранее любой напор разрушил бы иллюзию. Сейчас же я слегка сжал пальцы без боязни провалиться под призрачную кожу.

Овладевая телом, демоны на какое-то время терялись в потоке ощущений, которые приносит материальный план. Боги воспринимали реальность иначе, однако и для них идея прикосновения, влияния внешнего на их оболочку оставалась заманчивой штукой. А если это мёртвая богиня, отвыкшая от подобного…

Ничего удивительного, что Эллеферия вырывалась лишь для проформы и вскоре замерла. Она смотрела на меня испытующе и немного испуганно, растеряв боевой пыл.

Я лишь слегка лгал ей. Если бы не воля, касания бы не состоялось. Но какой торговец откажется выставить свой товар в наилучшем свете?

— Прекрати дразнить Петра, — сказал я твёрдо, — Ты знаешь, что причиняешь ему боль неопределённостью, и чем дольше это продлится, тем хуже окажется похмелье, которое придёт на смену влюблённости. Он не перестанет верить в тебя, если ты ему откажешь. А даже если перестанет — ты уже не в темнице и не вернёшься туда. Ты не исчезнешь. Не цепляйся к его напрасным надеждам. Не приковывай его к себе лишь потому, что боишься одиночества. Поступая так, ты вредишь свободе Петра, а значит, предаёшь своё естество. Так ты никогда не сумеешь вернуться к жизни. Это мой первый урок: не иди наперекор тому, что породило тебя.

Эллеферия промолчала, опустив взгляд.

Осторожно высвободилась — я не мешал.

Погладила кисть, будто втирала в неё фантом прикосновения.

— Я бы и сама догадалась до этого.

— Когда-нибудь, — согласился я, — Когда-нибудь ты научишься использовать смертных, не впадая в зависимость от них. Пройдёшь по тернистой тропе, которой идут все боги, — или окончательно исчезнешь в процессе.

— С каждой такой репликой в тебе всё меньше от эльфа.

— Сомневаюсь, что на свете отыщется хоть один эльф, способный обучить богиню.

— Даже не отрицаешь… — Она вдруг схватила меня за щёку, потянула, точно рассчитывала стянуть кожу и увидеть, кто же на самом деле стоял перед ней.

Я дал ей пощипать меня пару мгновений, прежде чем отстранился. Чем скорее Эллеферия привыкнет к телесному контакту, тем лучше. Это пойдёт на пользу и её воскрешению, и моим личным целям.

— Мы договорились?

Эллеферия не желала признавать поражения. Однако оно таилось в её прищуре, выдавало себя в закушенной нижней губе и паузе перед ответом:

— Ты узнаешь.

Кивнув, я прошёл мимо неё и вручил брошку Петру.

В скором времени его ждёт серьёзный разговор, а меня — формальное признание как наставника.

С этим разобрались. На очереди — визит к Анне.

Глава 18

Новый день принёс новые сюрпризы.

Во-первых, едва позволив телу пробудиться, я почувствовал, что у меня что-то не так с головой. Нет, не с её наполнением, ибо разум мой был чист и светел, как и всегда.

А вот причёске досталось.

Гадать о том, кто заплёл мои волосы в тысячи косичек, долго не пришлось. Ехидное хихиканье пикси, оценившей результаты своих неправедных трудов, улетело вслед за самой феей в коридор, куда я выскочил, чтобы поймать мерзавку.

До чего злопамятное создание! Всего-то отверг её пьяные поползновение, и вот результат. Волосы напоминали дремучую чащу, с которой не справилась бы ни одна расчёска.