Эльф из Преисподней. Том 2 (СИ) - "Lt Colonel"

Хозяйка усадьбы присоединяться к моему отдыху не спешила. Она заявила, что ей нужное кое-что прихватить. Затем взяла чемодан с поспешностью, выдававшей в ней страх, что я могу передумать, и исчезла в недрах усадьбы, оставив меня на попечительстве слуги.

Против отсутствия печенья я не возражал (каждый приём пищи ещё сопровождался неприятными воспоминаниями из прошлого), а вот чай пришёлся кстати — в горле пересохло.

Подсохший плющ обвивал неуклюжие колонны беседки. Эта круглая, каменная беседка вырастала посреди вишнёвого сада полузабытым, неухоженным надгробием — лирическим памятником людям, которые надеялись обрести в Америке второй дом.

Она стояла на берегу пруда, раздувшегося после дождя. Рассекая его гладь, куда-то плыл маленький выводок уток. Кроме этого да тихого трепета, который вызывал ветер у крон вишен, ничто не оживляло монотонной картины. Будь на моём месте разумный впечатлительнее, им бы наверняка овладела грусть, подкреплённая уверенностью, что он непременно проживёт и умрёт в безвестности.

В паре слов, тоскливый пейзаж.

Наконец появилась хозяйка. Она всё никак не могла определиться, что же чувствовать: радость оттого, что многие её проблемы сегодня будут улажены; хмурую серьёзность, присущую дальнейшим переговорам; или же острую подозрительность, которой надлежало тыкать в меня, как ножом, пока я не выдам всех тайн и не извинюсь за неподобающее поведение. Посему она избрала все три варианта. Уголки губ Анны то и дело поднимались в слабой улыбке, но взгляд девушки оставался сосредоточенным и хмурым.

Не удосужившись даже налить себе чаю, она шлёпнула на стол маленькую стопку бумаг. На пальце сверкнул сапфиром перстень. В зале перстень Анна не носила.

— Договор, — пояснила она и, взяв свою кружку, крутанула кран самовара.

Первоначально я не придал значения соглашению, но Анна решила перестраховаться и в качестве закрепляющего документа использовала лист, фиксирующий отпечаток ауры. Это не грозило моим разоблачением, поскольку демоническое присутствие на ауру не влияло, но подчёркивало серьёзность намерений. Самые строгие аурные договоры включали в себя наказание за нарушения — вплоть до превращения нарушителя в кучку разлагающейся плоти.

В этом случае о подобном речи не шло, да и при обычных обстоятельствах меня не остановил бы самый строгий запрет, обходившийся элементарной сменой тела. Сейчас же я дважды прочёл договор, чтобы удостовериться, что в нём действительно не скрыт смертельный подвох.

Закончив с этим, я перевёл взгляд на Анну, которая потягивала чай, наблюдая за утками. Черты её лица смягчились, всё увереннее себя показывала улыбка — казалось, девушка вовсе позабыла обо мне.

Её искренне радовал вишнёвый сад.

— Здесь кое-чего не хватает, — заметил я.

Анна перевела взгляд на меня, слегка нахмурилась.

— Чего же?

— Нашей женитьбы.

Надо отдать ей должное: прежде чем поперхнуться, она поставила чашку на стол.

— С какой радости я?..

— Я-то думал, что партнёрство предполагает взаимную выгоду. Здесь же указаны сплошные преимущества для тебя и никаких — для меня. Судя по тому, что брать с тебя особо нечего, остаётся лишь твоё тело.

— Разве ты не занимаешься благотворительностью?

— Я ненормальный эльф, но не сумасшедший.

— Допустим… — Слово упало с её губ тяжким камнем неверия, — Но жениться на человеке? Ты сам заметил, что не сумасшедший.

— Если не тело, то остаётся информация. Полная и без прикрас. Уверен, ты собиралась накормить меня недомолвками, а то и просто ложью, кое-как приодетой в тонкий слой правды.

— Иными словами…

— Иными словами: я подпишу договор на нескольких условиях. Первое — это честно ответить на мои вопросы. Ложь я почувствую, так что советую не юлить.

Ну, не то чтобы я мог почувствовать ложь. Эмоциональные перемены в девушке — запросто. Но прирождённые лгуны и прочие ответвления политиков с лёгкостью могли верить в свои же слова, оставаясь спокойными, пока несут полнейшую околесицу.

Ничего из этого Анне знать было не обязательно.

— Что ещё?

— В Увер-Тьюре есть разумные, помимо тебя и Фирса?

Она на мгновение запнулась.

— Н-нет. Были слуги, много слуг, однако они в отпуске.

— Неоплачиваемом и неопределённом по срокам?

Сверкнув глазами, Анна побарабанила пальцами по блюдечку.

— Позволь угадать, второе условие — это полный финансовый отчёт ван Ранеховен за все годы после переезда?

— Не совсем. Второе условие — это придержать договор. Не махать им в высших кругах. На несколько дней, а желательно до тех пор, пока я не уеду. Видишь ли, когда Гаэмельс направлял меня сюда, он предполагал, что я загоню тебя в тупик, а не покажу выход из лабиринта.

Не трудно было предположить реакцию Триумвирата на то, что Анна с моей помощи избежит уготовленной ей участи. Если бы в имении оставалась прислуга, я бы и заговаривать об этом не стал. Шпионы эльфов в первый же вечер передали секрет своим хозяевам, как бы ни таилась девушка. Но поскольку подле Анны находился один Фирс и старик не смахивал на предателя — да и на того, кто способен запомнить, как одевался этим утром…

— Если это можно назвать выходом…

— Неужели поцелуй так обидел тебя? Мне понравилось.

— С одной стороны, я готова пережить десяток таких, лишь бы вернуть роду величие. С другой, целовать даму без её согласия — это домогательство и, вообще-то, преступление против этики, эстетики и государства.

В жизни не поверил бы, что Анна выбрала формулировку первого предложения случайно. Она была достаточно здравомыслящей девушкой, чтобы избежать простейших ловушек. А значит…

— Раз ты готова, я буду только рад скрепить договор поцелуем.

На щеках девушки проступил румянец, но со смущением он имел мало общего. Хотя бы потому, что я ощутил негодование, бурлившее в Анне.

Наверное, это её подсознание выдало себя. А гнев — защитная реакция сознания, которое пыталось убедить себя, что ему не понравилось.

Да, именно так.

— Немалый шаг вперёд — спросить разрешения, — язвительно бросила она.

— Разве попасть в девичье сердце можно лишь по пропуску?

— Женское сердце очаровывают, а не берут в осаду. Это все условия?

Долгоиграющих планов на Анну у меня не было. Природа нашего соглашения перечёркивала возможность рабства, да и заполучи я её в качества раба, что делал бы с ней? Не прятать же от Лютиэны.

— Все.

— Я согласна.

И Анна взяла ручку, чтобы расписаться напротив своего имени. Моё тоже было заботливо вписано в пропуски; какая предупредительность!

— Секунду, — остановил я её, — Я подпишу, когда ты закончишь рассказ. Если он устроит меня и я не пойму, что ты пичкаешь меня брехнёй.

Чего-чего, а пощёчины я не ожидал. Я мог увернуться — Анна не блистала выдающимися физическим навыками. Но её рвение показалось мне умилительным.

— Ван Ранеховен не лгут партнёрам, — процедила она, прищурившись. От неё повеяло яростью.

Я коснулся горевшей щеки. Безмятежно улыбнулся. До чего серьёзно Анна относится к долгу перед предками! Будь на её месте кто-то менее забавный, я бы, пожалуй, вытряхнул из него сведения силой; меня-то не останавливали глупые консервативные предрассудки Триумвирата насчёт праймов. Но за эту энергичность, за волшебную противоречивость чувств девушки я был готов простить ей некоторые вольности.

— Если ударишь ещё раз, сделка отменяется, — предупредил я, опустив, что последствия для девушки будут неблаговидными.

Даже моё милосердие знало границы.

Едва ли замечание покоробило её, а вот то, что она вышла из себя настолько, что занялась рукоприкладством, пробудило в ней вину. Капельку вины. Девушка не стала развивать тему, вместо этого спросив:

— Что тебя интересует?

И наполнила опустевшую чашку.

— Отношения Людвига и Триумвирата. Чем он занимался для них?

— Писал хорошую музыку. Проектировал лунную базу.

— А ещё? — надавил я.