Любовь как закладная жизни - Ольга Горовая

Стоит и пялится на него, и улыбка в пол лица, словно сто тысяч в лотерее выиграла.

Это чему же она так рада, что даже на него с таким счастьем уставилась? Не могла же по нему так соскучиться? Или могла?

Да, не. Небось, и не заметила, что он не появлялся, как обычно.

Дите, у нее своих проблем полно. Это он, как последний дебил в самый неподходящий момент о ней вспоминал. И бесил Федота, который никак не мог понять, что ж Боров носится с этой девчонкой, как с писаной торбой. И сейчас вот, приперся. Хотя, по-хорошему, ему еще и вставать-то не стоило. Надо было бы отлежаться, если верить Лехе. Только сил уже не было, хотел хоть поглядеть на нее…

— Вячеслав Генрихович!

Бусина вдруг, так и не вспомнив про дверь, которую стоило бы захлопнуть, повернулась следом и кинулась к нему, крепко обняв. Прижалась щекой к груди.

— Бл…ин! — Боров сдавленно ухнул, кода девчонка задела простреленный бок.

Но внутри, все равно, так тепло и горячо стало, словно стопку водки махом тяпнул. Скучала, видно, все-таки. Заметила, что не пришел, как обычно.

Надо было, конечно, отодвинуть ее. Самому отойти. Но, твою ж налево, у него и так, последняя неделя — не поездка на курорт. Был момент, когда он реально задумался, а выкрутится ли? Но выбрался же. Да, не совсем невредимый. Но жив, и своего никому не отдал. И выскочкам этим по мозгам надавал, чтоб знали, на кого лезут.

За пять дней — ни одного спокойного, все на пределе. А все равно, ведь, Бусина в его голове прочно сидела. Нет, нет, а думал о ней. И, если верить сумрачному Федоту, которому тоже досталось в эти дни, отходя от наркоза, после того, как Леха его заштопал, Боров о ней болтал. Хорошо, что кроме самого Федота, об этом больше никто был не в курсе.

В общем, достали его по самое «не могу». Потому, видимо, устав отказывать себе даже в самом малом, Вячеслав и сам крепко обнял ее за плечи и опустил лицо в растрепанную макушку, жадно и глубоко вдохнув. Тихо и воровато, чтобы она не услышала, не поняла.

— Что стряслось-то, Бусина? Соскучилась, что ли? — Стараясь сохранять обычный, покровительственно-насмешливый тон голоса, спросил он.

— Соскучилась. — Девчонка запрокинула голову и счастливо улыбнулась.

Капец. Его словно саданули под дых. От этого ее взгляда, от такого счастья на лице — крышу сносило.

— Вы не приходили. И я волновалась, все ли с вами хорошо. — Все так же улыбаясь, объяснила она свой энтузиазм.

— Чего боялась-то? — Хмыкнул Боруцкий, игнорируя ноющую боль в боку, где на повязку, спрятанную под свитером, давил ее локоть. Перетерпит. Лишь бы она еще секунду постояла рядом. Так близко к нему.

— Ну, я не знаю. Просто. — Бусинка опять прижалась лицом к его груди.

— Чего, испугалась? Что опять одна останешься? Не боись, Бусина. Не пропаду. — Боруцкий усмехнулся, поднял руку и погладил ее растрепанную косу. — А если страшно было, что ж не позвонила?

— Нет, я не за себя, Вячеслав Генрихович, не подумайте. — Она даже, будто бы расстроилась. — Я за вас волновалась. Чтобы не случилось ничего. Ну… Я не знаю. — Она опустила голову, будто застеснялась. — А позвонить… Побоялась, что отвлеку вас. В общем. Я рада, что с вами все в порядке.

Девчонка разжала руки и отступила на шаг, сцепив пальцы за своей спиной.

За него испугалась… А ведь знала, кто он такой. И, неужели, все равно, волновалась?

Ему захотелось схватить ее за плечи и вернуть. Прижать снова к себе. И заставить глянуть на него опять так, как она смотрела секунду назад. Дико хотелось поцеловать. Бешено, с жадностью. Так, как бредилось все эти месяцы.

Вместо этого Боров отвернулся и пошел на кухню.

— Да, ну чего со мной случится-то? — Хмыкнул он невозмутимо. И незаметно для нее, провел рукой по ране, которая начала ныть, проверяя, все ли нормально, не слезла ли повязка? — И это, если чего в голову стукнет, ты звони, не стесняйся. — Он обернулся через плечо и подмигнул.

Покрасневшая и притихшая было девчонка, опять улыбнулась, пусть и не так широко, как до этого. Явно, еще смущаясь. Но все-таки.

Вот. Сейчас выпьет чая, и пойдет домой. Долго он не высидит. Бок болит, чтоб его. Но так хотелось ее увидеть.

Боров затормозил на пороге кухни, с удивлением уставившись на букет тюльпанов, стоящий на столе в вазе.

— А это, в честь чего? — Боруцкий махнул рукой в сторону цветов.

Бусинка смутилась и прошмыгнула мимо него, начав возиться с чашками и заваркой. Бухнула чайник на плиту. Он в который раз подумал, что надо бы купить ей электрический. Только тогда вода будет закипать быстро, и у него будет меньше времени, чтобы с ней посидеть.

— Так, просто. — Не поворачиваясь к нему, пробубнила девчонка так, что ему пришлось прислушаться.

Чет он не понял. Просто. Раньше он здесь цветов не видел. Почему-то, первое, что пришло в голову — это вечные издевки Федота, когда он донимал Бусинку вопросами о пацанах. Неужели, к его Бусинке подкатывает кто-то? Да, ну нет. Ну, дите же…

В голове застучало нарастающей злобой и раздражением.

— Что, просто? — Рыкнул он.

Девчонка обернулась и с удивлением глянула на него, забыв о готовящемся чае.

— Просто, это одноклассники подарили. — Тихо пробормотала Бусина, теребя пальцами косу. — На день рожденья. — Агния опять вернулась к своему чаю.

А он пару секунд пялился на ее затылок.

У нее День Рожденья? Блин! О таком Вячеслав даже не подумал.

— У тебя День Рожденья? — Как самый тупой идиот, переспросил он. — Сегодня?

Бусинка кивнула. Все с тем же смущение улыбнулась и, проскользнув мимо него, достала из холодильника торт.

— Вот, будете? — С надеждой глянула она на него, пока сам Вячеслав костерил себя в уме. Ведь оформлял же бумаги, видел дату, а в мозгу даже не щелкнуло ничего. Не связал.

Не то, чтобы он, вообще, подобными проблемами загружался. Он и свой-то не праздновал, по большей части. Не привык как-то. Разве что с Федотом могли куда-то завернуть, выпить-погулять. Но сейчас стало как-то непривычно неудобно.

— Или вы сладкое не любите? — Разволновалась Бусинка из-за его молчания. — Тогда, ничего. Просто, вы же чай всегда сладкий пьете…

«М-да, не отлежаться ему сегодня, как бы не ныл бок», понял Боров, продолжая на нее смотреть.

— Буду. И чай буду. — Кивнул он, и забрал торт у нее из рук. Поставил обратно в холодильник. — Только потом, — выключив конфорку, он повернулся к растерявшейся девчонке. — Вот сейчас поедем, подарок тебе купим, и чай попьем.

Бусина стояла и хлопала глазами. А потом, просто убила его:

— Зачем? — В который раз за эти пять минут она смутилась. — Не надо, Вячеслав Генрихович! Ну, что вы! — Казалось, она сейчас расплачется от досады. — Я же не для того! — Бусинка резко отвернулась. Ага, точно реветь собралась. — Я же и не говорила потому! Не надо! Вы, и так, столько для меня сделали! Не думайте, правда. Я же понимаю, сколько вы делаете. Никто не делает. И я же не наглая. И… просто…Я просто чая с вами попить хочу.