Последняя охота - Эльмира Нетесова

Через минуту «уазик» скрылся из виду.

— Пошли со мной в контору! — предложила условникам Золотарева и, подведя всех к аккуратному, чистому дому, ввела в кабинет. — Присаживайтесь! — Женщина внимательно оглядела всех троих и сказала: — Я очень рада вашему приезду. Путина в самом разгаре, а рабочих рук не хватает. Потому на обустройство дам один день. Все необходимое вам у нас имеется: жилье и постели, даже с питанием поможем. Спецовку выдадим. Думаю, проблем не возникнет. Да их и не может быть: народ у нас хороший, дружный, работящий, только маловато людей. Думаю, вы хорошо впишитесь в наш коллектив.

— А получку будут нам давать? — спросил стукач.

— Конечно, как и всем, один раз в месяц.

— Приморишь нас где? Да знай, я — туберкулезник. Что-то отдельное сообрази! — хмурился Влас.

Золотарева помрачнела: так к ней никто не обращался, — но сдержалась, сделав скидку на то, что эти люди только что из зоны.

— Меня предупредил о вас участковый. Думаю, сумеем устроить с жильем.

— А сколько платить станете? — не унимался Дамир.

— Зарплата рабочего у нас небольшая, но на жизнь хватит. Никто окладом не может похвалиться, зато других преимуществ много. Они и держат людей.

— Какие ж это привилегии? — любопытствовал назойливый Дамир.

— Я говорю не о привилегиях, а о преимуществах. Это разные понятия. Наши налицо! Вы почувствовали, какой здесь дивный воздух горный? А природа? Заповедная! Во всей своей первозданной красе тайга! И работа интересная, благодарная. Она души лечит!

— Чем? — гаркнул Влас и зашелся хохотом.

— Скоро убедитесь! — пообещала Золотарева. Увидев женщину, проходившую мимо, окликнула через форточку: — Полина? Жилье для новичков готово, в порядке? Тогда принесите то, о чем говорили. Я отведу их сама. — Повернувшись к условникам, продолжила: — Работа во время путины начинается в восемь утра. В этот период рабочий день не нормирован. Вы сами все увидите и поймете. Мы занимаемся выращиванием мальков самых ценных лососевых рыб. Дело наше кропотливое, нелегкое, но очень нужное для будущего. Поначалу мы посмотрим, кто из вас на что способен, а потом определимся. Я думаю, вам, Влас, не только жить, но и работать надо отдельно, а значит, будете помогать в цехе. Вы, Михаил и Дамир, станете коптильщиками рыбы. На время. Сразу объясню: нам привозят только что выловленную рыбу, мы берем из нее икру и молоки, которые после доработки проходят инкубационный период в специальных садках, а рыбу после потрошения мы солим и коптим для своих рабочих, для детского сада и школы Ясноморска. Вам объяснят и покажут, что как нужно делать. А дальше самим придется справляться. Я не могу назвать это дело изнурительным. Наши мужчины любят и умеют коптить кету, но они должны ловить ее. Вы с таким пока не справитесь. Нужны здоровье и сноровка. Кажется, все рассказала! — Золотарева выглянула в окно и, указав на женщину, ожидавшую условников на улице, сказала, улыбнувшись всем: — Идите отдыхайте. Завтра ждем в восемь. И прошу — без опозданий. У нас это не принято!

«Во, зараза! Сколько ботала, а даже стакана кипятку не предложила! Бугриха, мать твою!» — злился Влас, выходя из конторы.

«А ведь здорово, что отдельно от Меченого стану жить и работать! Хоть тут он не будет крутиться рядом, не устроит очередную пакость. Со стукачом проще, этот не опасен мне», — размышлял Михаил.

«Вот повезло, коптильщиком буду. Хоть не стану голодать! Поначалу себя на зиму обеспечу рыбой. Покуда не пойму, что хватит мне, из-под себя никому ни одного хвоста не отдам на сторону. С такой получкой без запасов сдохнешь!» — трусил следом за Полиной Дамир.

— Вот ваше жилье. Кто тут Влас? — распахнула женщина двери в коридор.

Меченый мигом проскочил в комнату. Следом за ним — Дамир, сгорая от любопытства, забыв об осторожности, но не успел оглядеться, как тут же вылетел из нее кувырком, схватившись за задницу обеими руками.

— Разуйтесь хотя бы! Ведь я недавно там полы помыла! Что за люди приехали? — осерчала женщина и повела Михаила и Дамира показывать их жилье.

Они вошли на крыльцо и, разувшись по примеру Полины, оказались в просторной комнате. Здесь имелись маленькая кухня, кладовка и подвал.

— Вода в колодце, прямо под окном. Вот он, видите? Помои и мусор вон на ту кучку. Белье, когда постираете, вешайте во дворе. Там и веревки есть. Вздумаете помыться, попросите моего мужика. Он истопит баню. Дрова сами себе заготовите. У нас так. Отдельно на это людей нету. Продукты с поселка возит мой Федя, за ваши деньги по списку возьмет. Сейчас поесть принесу! — заторопилась женщина и скоро вернулась с двумя тяжеленными сумками. — Вот жареная кета, — поставила на стол полную миску рыбы. — А тут в кастрюле — картоха! Ешьте, ее в этом году много собрали, — улыбнулась устало, поставила на стол трехлитровую банку. — Здесь огурцы свойские. Сама солила! Сало тоже попробуйте! Шпигованное, нашенское. Его тут все любят. — Еле удержала большой кусок. — Молока попейте. Коровенку имеем. Да вот скоро ее в запуск надо. Телиться будет в зиму. Придется чаем обходиться, — заранее пожаловалась женщина.

— Сколько мы вам обязаны? — спросил. Михаил.

— Ничего не должны. Мы тут так живем: друг другу пособляем. Может, и вы станете как мы. Оттаете, попривыкните, да и останетесь. — Вытерла пот со лба и, разогнувшись, пожелала условникам приятного аппетита, здоровья и, хватаясь за спину, пошла к порогу, не ожидая благодарности.

Дамир, едва Полина вышла, поспешил к столу.

— Куда? Руки помой сначала! Привык на зоне из помойных ведер жрать!

— Это ты отходы хавал после нас! — огрызнулся стукач, но пошел к рукомойнику, зло косясь на Смирнова. — Тоже мне, интеллигент выискался! На зоне, как и все, пальцем жопу вытирал, а тут вылупается…

Михаил умылся, переоделся в чистую рубашку, не спеша подсел к столу. Ел медленно, тщательно пережевывал рыбу, выбирая из нее кости.

Дамир запихивал кету в рот целыми кусками и выплевывал кости прямо на стол. Возле него образовалась целая слюнявая куча. Пока Михаил успел справиться с одним куском, стукач одолел половину миски. Он и оставшуюся проглотил бы мигом, да вовремя приметил насмешливый взгляд Смирнова и чуть не подавился. Взялся за картошку, огурцы, а потом и молока полбанки выпил одним духом.

— Дамир! Завтра из тебя не состоится работник! — рассмеялся Михаил.

— Это почему?

— Кто ж после огурцов молоко пьет? Всю ночь в лопухах просидишь, понос тебе обеспечен!

— Хрен всем вам! У тебя, может, такой изнеженный желудок, а мой все переварит! Любую жратву. Эту и подавно! Я ведь молоко пять лет в глаза не видел. Соскучился! Даже если всю банку выпью, ни черта не сделается! Могу поспорить! — глянул на оставшееся молоко.

— Мне не жаль, пей все. Без спора. Только подожди хоть пару часов. Не забывай, откуда мы.

— А ты чего отказываешься?

— Я непривычен к молочному. Желудок не воспринимает. Вот чайку бы! Да где взять?

Дамир нырнул в мешок, вытащил чай, сахар, оладьи.

— А у меня есть пачка. Наши, обслуговые, сунули про запас, на всяк случай. Вот и сгодится! — И, положив перед Михаилом, предложил: — Бери!

Возле печки лежала кучка дров, и мужики засуетились. Через полчаса они пили чай, не спеша, смакуя каждый глоток, блаженствовали.

— А чего ты так мало ешь? — полюбопытствовал Дамир.

— Не могу. Язва у меня. Врачи посоветовали не перегружать желудок. Иначе хана мне. Вот и придерживаюсь их предписаний.

— Как скучно, даже пожрать вволю не можешь.

— Уже привык к такому режиму, — отмахнулся следователь.

— Нет, я бы так не хотел. Жизнь одна, второй не дано. Она короткая, надо брать от нее все, чтобы подыхать без сожалений, что при жизни себя во всем ущемлял.

— А разве еда — вся радость в жизни?

— Одна из основных! Она дает силы, здоровье! — уверенно спорил стукач.

— Ты не совсем прав. Есть ценности больше. Они куда важнее сытости!

— Бабы, что ли? — усмехнулся Дамир.

— Но это ж тоже плотское, а я о другом, о духовных высотах! Что в сравнении с ними банальщина? Я люблю хорошую музыку, живопись, поэзию, много читал. Все мечтал о странствиях, а поездить по миру не удалось. Средства не позволяли.

— Зачем ездить? — искренне удивился Дамир.

— Землю посмотреть, разные страны и людей! Ты когда-нибудь бывал на море? — спросил Смирнов стукача.

— Нет! Не довелось. Да и зачем оно? Дома всегда куча забот и дыр. Их не успевал латать. А уж пустыми думками голову забивать вовсе ни к чему. Да и зачем оно мне? Море и без меня обойдется, я без него и подавно проживу.

— Я лишь однажды ездил отдыхать к морю. Давно… зато запомнилась та поездка навсегда.

— Что она дала? Ты наелся на всю жизнь или полную запазуху денег оттуда приволок? Последние вытряхнул? Какой же прок с того?