Божьим промыслом - Борис Вячеславович Конофальский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Снова пришлось давать деньги Максимилиану, и давать больше, чем вчера, так как мужики за рекой и приезжавший туда доктор просили за свои услуги больше, чем рассчитывал генерал. И эти сорок талеров были из личных денег Волкова.
* * *
Была уже ночь. Ледяная и светлая. Лагерь не спал, а вот генерал собирался лечь, когда к нему пришёл прапорщик Брюнхвальд и просил принять его срочно.
Ну, срочно так срочно. Волков отложил вечернее омовение и распорядился звать прапорщика.
– Господин генерал, по реке идёт корабль, – сразу сообщил он. – То еретики плывут вверх по реке.
– Максимилиан, вы уверены? – уточнил генерал.
– Я видел его так же, как и вас. Корабль большой, его тянут на верёвке бурлаки, они идут по тому берегу, хотя тот берег совсем плох для такого дела, высок и порос кустом, поэтому корабль помогает себе вёслами. В этих местах – я расспросил мужиков на том берегу – обычно тянут большие баржи по нашему берегу.
– Вёслами? – Волков немного удивился. – Они решили протащить мимо нас галеры? Сделать это будет непросто, галеры – суда крупные.
И тут барон вдруг понял: если ван дер Пильс протянет галеры и баржи с провиантом и снаряжением мимо его лагеря, поднимет их выше по течению, то, оставив против Волкова на дороге заслон в пару тысяч или даже в полторы тысячи человек, сам с остальным войском пойдёт по пологому берегу дальше на юг. К Фёренбургу.
– Значит, галера идёт по реке медленно?
– Еле тащится, господин генерал, течение-то у реки сейчас, после дождей, неслабое, у меня люди на лодках, пока доплываем, из сил выбиваются, – рассказывал молодой Брюнхвальд.
– Хорошо, поедемте, посмотрим, – сказал Волков и велел подавать себе одежду.
Он быстро добрался до реки с некоторыми своими людьми. Максимилиан указал на чёрное пятно на реке, у противоположного берега, что выделялось на серебряной лунной ряби.
– Вон корабль.
Волков подошёл к самой воде и почувствовал, как захрустел под ногами прибрежный лёд. Стал вглядываться вдаль. Он никогда бы не подумал, что это галера, которую тянут против течения. Но слова Брюнхвальда-младшего тут же подтвердил и Хенрик.
– Да, а ещё, кажется, вёсла шлёпают.
Тут и сам генерал расслышал этот едва различимый из-за ветра звук. Теперь сомнений у барона не осталось. Ван дер Пильс хотел перетянуть весь свой обоз выше по реке, и в случае, если ему не удастся одолеть засевшего в лагере вассала герцога, пойти дальше, уже не обращая на него внимания.
Кто бы упрекнул барона, если бы он пропустил мимо себя все вражеские суда? Как он мог бы остановить их ночью? Пусть плывут, что он может поделать. Волков и так уже выглядел едва ли не победителем ван дер Пильса на фоне разбитого маршала цу Коппенхаузена. Это сидение в осаде и отказ от почётной капитуляции уже придавали ему веса в делах дворцовых. А если он ещё больше задержит еретиков…
Волков повернулся к своим людям.
– Господин Хенрик, а кто из капитанов этой ночью в охранении?
– Леманн, господин генерал.
Волков немного подумал, постоял, поглядел на чёрное пятно, что медленно тянулось по реке, похрустел льдом, что тут, на берегу, уже был повсюду, и сказал:
– Хенрик, скачите к Леманну, пусть даст сотню людей, чтобы помогли спустить пушку с холма.
– Да, генерал.
– Фон Готт, найдите Пруффа и Хаазе, пусть поднимут артиллеристов.
– Значит, вы надумали стрелять, генерал? – уточнил Максимилиан. Кажется, он сомневался в правильности этого решения командира.
– А вы, что, друг мой, хотели бы их пропустить? – в ответ спросил барон. – Думаете, пусть берут свои припасы и уходят? Пусть оставят нас в покое?
– Думай я так и зная ваш норов, господин генерал, я бы и не пришёл к вам рассказывать про корабль.
Волков был доволен таким ответом и продолжил:
– Да. Постреляем немного. Не дȯлжно мне, рыцарю Божьему, безучастно смотреть, как нечестивцы мимо меня проходят брать благочестивый город Его Высочества курфюрста Ребенрее, который мне, вассалу Его Высочества, вменялось оборонить.
– Сие понятно, я про то, что попасть будет нелегко, – объяснил своё сомнение Максимилиан.
– А это уже как Бог положит, и майор Пруфф.
Конечно же, майор Пруфф был вовсе не рад тому, что его будили, что вытянули из тёплой палатки на ледяной ветер. Он кутался в свою кургузую шубейку, натягивал на голову старомодную шапочку и, естественно, брюзжал:
– И куда же, позвольте полюбопытствовать, прикажете стрелять? По воде? По рыбам?
– Зачем же по рыбам? Вон она, – генерал не поленился подойти к артиллеристу и указать на чёрное пятно на воде. Теперь Волков волновался только о том, что пока с холма спустят пушку, галера может уже уйти. – Вон галера.
А чёрное пятно как раз уже было напротив них. Пруфф помолчал, как будто присматриваясь, и наконец снова заговорил:
– Допустим, я её разглядел, вашу галеру, – честно говоря, Волков не был уверен в остроте зрения престарелого майора, – но как мне корректировать огонь в такой темноте? Не видно же будет, куда падает ядро, чернота одна, а надо, чтобы было видно.
– Да уж придумайте что-нибудь, – продолжал настаивать генерал.
– «Придумайте что-нибудь!», – презрительно фыркнул артиллерист. И нехотя добавил: – Ладно, прибудет мой первый канонир, у него глаза молодые, может, он разглядит здесь хоть что-то. Надеюсь, вы послали за ним?
– А первый канонир – это кто? – поинтересовался Хенрик.
– Хаазе, – раздражённо отвечал ему майор, – имя моего первого канонира Хаазе. О том надобно вам уже знать. Вы же не первый день на адъютантской должности, должны уже запомнить имена офицеров.
– А, Хаазе уже должен прийти. Я его позвал. Позвал. Я знаю, кто это, – оправдывался молодой адъютант.
Генерал с усмешкой отметил про себя, что Пруфф любого может заставить оправдываться. Этого у него не отнять. А ещё отметил, что старый артиллерист назвал Хаазе своим первым канониром. «Своим», а не просто ротмистром, как было поначалу. Значит, молодой Хаазе смог расположить к себе этого вечно чем-то недовольного брюзгу.
Вскоре появился и сам первый канонир, он руководил солдатами, что тащили на верёвках здоровенный лаутшланг, за ними приехала телега с артиллерийскими припасами. И Хаазе с Пруффом сразу определили место, куда поставить орудие. Прислуга стала заряжать пушку. А Хаазе стал вглядываться вдаль. Потом подошёл к орудию и с канониром уже вдвоём стали выставлять направление.
– Три совка кладите, не меньше, – поучаствовал в общем деле
