Око Тимура - Андрей Посняков

Уже у себя, на втором этаже выходящего окнами на реку дома, выпив подогретого вина, они стали укладываться спать, под стук непрекращающегося дождя и вой ветра. Георгиос, как всегда, улегся у порога, завернувшись в старое одеяло, Иван же, дождавшись, пока парень уснет, вытащил из снятого пояса кусочки пергамента и бумаги с записями. Как сказал вчера Бахтияр-лоцман, в устье Оронта пережидала бурю шебека, следовавшая с Кипра в Кафу с грузом меди. Грех было не воспользоваться таким удобным случаем. Тамербек должен знать, что его Всевидящее Око – Иван Петрович Раничев – не спит, а честно исполняет порученное ему дело. Да, эмир должен всегда об этом помнить… и соответствующим образом относиться к Евдоксе… Хотя сейчас Тимур, вероятно, уже на подходе к Дели, а все тайные дела, вероятно, единолично решает большеголовый визирь Каим-ходжа. Что ж, если так, Евдоксе беспокоиться нечего: Каим-ходжа – человек умный и совсем не похож на мусульманских фанатиков, каким почему-то любит прикидываться эмир, будто никому не понятно, что Яса Чингисхана для него значит куда больше, чем все изречения Корана!

Да, завтра, если утихнет буря, надо немедленно плыть к морю с лоцманом Бахтияром. Иван еще раз перечитал бумаги… и вдруг поднял глаза, увидев устремленный на него взгляд слуги.

– Что, не спится? – усмехнулся Иван.

– Ты зря не доверяешь мне, господин. – Сев на ковре, Георгиос подтянул к груди колени. – Поверь, я ненавижу турок гораздо больше тебя! Ведь это по их милости я потерял родителей и чуть было не оказался в рабстве.

Раничев потянулся и, зевнув, спросил:

– А что такое я должен доверять тебе, Георгий? Цены на вино в подвале старого Баймурада?

– Ты знаешь, о чем я, Иоанн, – тихо ответил слуга. – Ты думаешь, я слепой и ничего не вижу? Как ты встречаешься то с одним, то с другим, что-то выспрашиваешь, потом обязательно записываешь, видимо, чтоб не забыть, ночью перечитываешь, сортируешь… Сказать тебе – кто ты?

– Дядя Паша, вы шпион? – неожиданно засмеялся Раничев. – Что ж, следовало ожидать. Видишь ли, Жора… как бы тебе это сказать?

– А никак не говори, господин. – Георгиос улыбнулся. – Я и так все понимаю. И готов помогать тебе в твоем деле! К тому ж, хочу повиниться, я солгал тебе – я вовсе не грек, а серб! Мой батюшка Драга Георгиос погиб на Косовом поле, когда мне было три года, а я… – Он вдруг с горечью махнул рукой и заплакал. – Я так и не смог отомстить, и даже ты не хочешь мне верить…

– Ладно, парень. – Подойдя ближе, Иван уселся на ковер рядом. – Придется тебе поверить… тем более все равно рано или поздно пришлось бы…

– Я готов делать все, что ты скажешь! – встрепенулся Георгиос. – И готов – принять смерть от мечей янычар или мамлюкских пыток!

– Принять смерть мы всегда успеем. – Раничев зябко поежился. – Ну, коли назвался груздем, слушай… Да, не подогреть ли нам еще вина?

Утром дождь прекратился, и Иван уже с самой рани был у реки, дожидаясь лоцмана Бахтияра. Тот – молодой кудрявый парень в короткой шерстяной куртке и узких, по итальянской моде, штанах – появился вовремя и, поздоровавшись с Раничевым, кивнул на уже готовую к походу барку.

– Надеюсь, шебека из Крита еще не отправилась в море, – посмотрев на светлеющее небо, озаботился вдруг Иван.

– Не переживай, друже… Смотри-ка, какая-то посудина уже отправилась в устье впереди нас. – Лоцман кивнул на узкую шестивесельную лодку, только что отплывшую от причала и быстро набиравшую ход. Кто сидел в ней – было не разобрать.

– Наверное, какие-нибудь купцы, – предположил Раничев.

– Наверное. – Бахтияр, кивнув, крикнул помощникам, чтоб поворачивались быстрее. Отвалив наконец от берега, барка медленно поплыла вниз по реке.

Они успели вовремя – шебека «Лисий хвост» – узкое парусно-гребное судно, принадлежащее генуэзскому купцу Энрико Кастельяни – еще не выбрала якорь. Готовившиеся к переходу матросы яростно драили палубу, десятка полтора человек прохаживались на кормовой надстройке, с любопытством глядя на подходящую барку.

– Лестницу, сбросьте лестницу, – замахал руками Иван. – Мне нужно поговорить со шкипером.

Лоцман Бахтияр повторил те же фразы на итальянском. С палубы шебеки вниз сбросили лестницу… Иван поднялся по ней в два приема.

– Прошу в мою каморку, – почему-то ничуть не удивившись его появлению, покладисто произнес шкипер, до самых глаз заросший густою рыжею бородою.

Что-то в его поведении показалось каким-то подозрительным Раничеву, то ли двигался шкипер как-то уж слишком поспешно, то ли что-то еще. Да и вообще обстановка на шебеке был уж слишком нервозной. Хотя какой еще она должна была быть после недавнего шторма?

– Слушаю вас, любезнейший господин, – по-арабски произнес шкипер. – С готовностью исполню любое, не слишком обременительное поручение.

– Вы ведь идете в Кафу? – поинтересовался Раничев.

– Да, через Константинополь.

– В Кафе передадите кое-какие бумаги тому, кто за ними придет, так, сведения о ценах.

– А если никто не придет, любезнейший?

– Тогда отдадите начальнику стражи порта. В любом случае вам щедро заплатят…

– А вот мы посмотрим, за что они заплатят! – ворвавшись в каюту, громко засмеялся… желчный старик Шараф ас-Сафат. – Так и знал увидеть тебя здесь, проклятый соглядатай! Уж теперь-то ты изведаешь, как пытают в Египте! Взять его! – Он обернулся к толпившимся позади воинам, и в этот момент Раничев бросился им под ноги.

Судно качнуло на набежавшей волне, и Иван оказался у борта… Что ж, выход один – прыгнуть в бурную реку, а уж там как повезет…

Со всех сторон уже бежали к нему воины желчного ас-Сафата… Бежали, бежали… и вдруг словно споткнулись, упали, повалились на палубу под градом коротких арбалетных стрел.

Старик ас-Сафат, выкатив глаза, бросился было с палубы – какой-то драивший палубу матрос ловко воткнул ему в грудь копье.

– Желаю поскорее встретиться с дьяволом, старый поганец! – почему-то по-русски прокричал моряк, поджарый, лет сорока, с длинными черными локонами.

Да не может быть!

– Нифонт! – узнав старого приятеля, воскликнул Иван.

Отбросив в сторону окровавленное копье, моряк обернулся.

– Иван? – удивленно улыбнулся он. – Вот так встреча! Рассказывай скорее, как ты здесь очутился, и скажи, где тебя высадить. Только не там, откуда прибыл, – боюсь, там тебя ожидает слишком уж торжественная встреча, настолько торжественная, что можно и не пережить.

– Где высадить? – задумчиво поскреб голову Раничев. – Вы ведь идете в Константинополь?

– Ошибаешься, друже! – громко расхохотался Нифонт. – Мы идем к берегам Магриба! И похоже, придется идти как можно быстрее – видишь те корабли на подходе? Боюсь, это флот Тажи-бея, посланный из Александрии… Поднять паруса! – обернувшись, по-арабски скомандовал Нифонт и посмотрел на Раничева. – Ты с нами, Иван?

Раничев горько усмехнулся:

– Похоже, что с вами…

Над лазурной гладью моря…

Глава 9

Ноябрь—декабрь 1398 г. У берегов Магриба. Рыцари удачи

Мой корабль – творенье тонких рук.

Мой маршрут – сплошная неудача.

Но лишь только дунет ветер —

все изменится вокруг,

И глупец, кто думает иначе.

…ветер разносил изумрудно-зеленую водяную пыль.

На всех трех мачтах шебеки взметнулись вверх серые треугольные паруса.

– Христиане! – обратился Нифонт к гребцам. – Пришло время вашей свободы… Если мы оторвемся от кораблей Тажи-бея! С вашей помощью, ребята! А ну, приналяжем на весла!

Гребцы – их насчитывалось куда меньше, нежели на такого же размера галере, но все же – радостными криками возблагодарили Пресвятую деву и выразили единодушное желание как можно скорее оторваться от магометанских свиней. Нифонт усмехнулся и кивнул кормчему.

Всю мусульманскую часть команды шебеки быстро заперли в трюме, рядом с медными крицами. Ходко лавируя, шебека быстро пошла в открытое море. Ветер свежел, гнал по низкому небу серые тучи, темно-зеленые спины волн играли кораблем, словно щепкой.

– Уйдем! – обернувшись к Раничеву, засмеялся Нифонт. – При таком ветре – обязательно уйдем. Лишь бы не было шторма.

Галеры Тажи-бея, между прочим, вообще не сделали никакой попытки догнать подозрительно быстро удаляющееся от них судно. Египетского адмирала можно было понять, для галеры главное – весла, отнюдь не паруса, а отправляться в открытое море при таком ветре значило рисковать всем флотом. Иное дело – шебека, для этого небольшого судна с узким и длинным корпусом именно латинские паруса, дававшие возможность, лавируя, ходить как угодно, и были главным двигателем, а гребцы в основном использовались при входе и выходе из гавани.

Едва захватчики выбрались в открытое море, как в снастях засвистел ветер и, чуть заваливаясь на левый бок, легкое и изящное судно ходко пошло на запад, взяв курс на Сицилию.