Квота, или Сторонники изобилия - Веркор

Флоранс продолжала бежать. В коридорах царило оживление. Она наткнулась на группу служащих, которые весело смеялись, почесываясь скребницами, распыляющими порошок.

-- Сеньорита Флоранс, видели эту новинку? -- крикнул Эстебан, когда она приближалась к ним и впервые со дня приезда она заметила на благодушной физиономии швейцара прежнее веселое, даже счастливое выражение. -Поразительно, -- хохотал он, -- ай... ой, ой, ой... "В чем ангельское наслажденье? Где чешется -- чесать, в том нет сомненья!"

Возмущенная Флоранс в ярости, горя желанием мести, толкнула дверь в кабинет. Там она увидела Бретта с Капистой, которые, восторженно гогоча, тоже предавались неслыханным радостям, которые им доставляли чесательный порошок и почесывающая десница.

Окаменев, Флоранс застыла на пороге. Вскоре за ее спиной появился Квота. По его лицу чувствовалось, что он торжествует, хотя и пытается скрыть это.

-- Дядюшка! -- крикнула наконец Флоранс, уже ничего не соображая от ярости. -- Как вы можете?.. Как вы... Немедленно выбросьте вон эту гадость!

-- Да ты что! -- удивленно возразил Бретт. -- Наоборот, это блестящая находка! -- И, повернувшись к Квоте, добавил: -- На сей раз ваши психоаналитики попали в точку, поздравляю! Ты не представляешь себе, -вновь обратился он к племяннице. -- ...Ой-о!.. А-ах... Хочешь попробовать? Вот увидишь сама, как... Ой!

Вместо ответа Флоранс схватила его за лацканы пиджака и с силой тряхнула.

-- Дядя, опомнитесь! Прекратите немедленно, не то я зарычу.

Эта вспышка отрезвила Бретта и Каписту, и они перестали чесаться.

-- Что? -- пробормотал Бретт. -- Что такое? Что случилось?

-- А то, -- дрожа от возмущения, сказала Флоранс, -- что достаточно я здесь насмотрелась, хватит. Я вижу -- бороться поздно, слишком поздно. И я уезжаю.

-- Куда?

-- В Европу. Первым же самолетом.

Дядя вздрогнул, словно его ударили.

-- Да успокойся, успокойся ты, -- уговаривал он ее. -- Не горячись. Ты ведь только что приехала.

Флоранс попыталась взять себя в руки.

-- Дядя, -- сказала она твердым голосом, -- выслушайте меня. Сейчас вам придется сделать выбор -- и окончательный.

Бретт почувствовал, что близится катастрофа.

-- Сделать выбор? Кому? Мне? -- пролепетал он. -- Но... между чем и чем?

Флоранс решительным жестом показала на Квоту, который стоял за ее спиной.

-- Между этим человеком и мною.

После ультиматума Флоранс воцарилось глубокое молчание.

-- Надеюсь... надеюсь... ты... ты пошутила, -- заикаясь, пробормотал наконец Бретт, но по голосу его чувствовалось, что он сам не верит собственным словам.

Флоранс твердо повторила:

-- Или он, или я. Еще никогда в жизни я не говорила так серьезно.

Квота настороженно наблюдал за этой сценой. Потом шагнул вперед.

-- Я действительно опасаюсь, дорогой Бретт, -- невозмутимо проговорил он, -- что у нас с вашей племянницей точки зрения на жизнь несовместимы. Но я никогда не прощу себе, дорогой мой друг, если из-за меня в вашей семье произойдет разлад. Поэтому, если вы не возражаете, не будем обсуждать этот вопрос.

Его слова лишь усилили волнение Бретта.

-- Не понимаю... что вы хотите этим сказать?

-- Я буду в отчаянии, если стану причиной драмы в вашей семье. К тому же я и так часто укоряю себя, что слишком долго пренебрегал своими обязанностями педагога...

-- Погодите, не торопитесь, черт побери, говорите яснее. Что вы собираетесь делать?

-- Да просто вернуться в колледж, в Камлупи, вот и все.

Эти слова, произнесенные совсем спокойным тоном, поразили Бретта и Каписту словно удар молнии. Они даже на минуту потеряли дар речи, потом вдруг Бретт взорвался.

-- Вы! -- крикнул он, задыхаясь. -- Из-за какой-то вздорной болтушки!

И, повернувшись всем корпусом к Флоранс, брызгая от волнения слюной, бросил:

-- Противная девчонка, чего ты лезешь не в свои дела?

Каписта, побагровев от ярости, тоже подошел к Флоранс.

-- Ах, значит, вот зачем вы вернулись? -- крикнул он ей прямо в лицо. -- Вас за этим прислали? Что на Квоту точат зубы, это я давно подозревал, но здесь никто, слышите вы, никто не позволит... -- И вдруг он завопил: -- Это же диверсия! Вас запросто выставят из нашей страны, и гораздо быстрее, чем вы сюда прибыли!

Но Флоранс не слушала его, она не спускала глаз с Бретта.

-- Дядюшка, милый, дорогой, ну, прошу вас -- пусть он уедет, раз он сам предлагает, -- настойчиво твердила она.

Ее ласковый, но полный тревоги голос, ее упорство подействовали на Бретта.

-- Ты совсем потеряла голову, -- сказал он уже менее резким тоном. -Да отдаешь ли ты себе отчет в том, что... Пойди-ка лучше отдохни, а завтра, когда одумаешься, мы вернемся к нашему разговору.

-- Зачем, пусть она все выскажет сейчас...

Бретт вздрогнул, увидев, как Квота ласково улыбается Флоранс.

-- Я ее прекрасно понимаю, -- продолжал Квота, -- и не могу на нее сердиться. Неудивительно, что мои слишком реалистические взгляды на жизнь привели в смятение столь чувствительную натуру.

Флоранс по-прежнему не обращала на него внимания. Она обняла дядю Самюэля.

-- Дядя... Любимый мой дядюшка, послушайтесь меня. Сейчас вы богаты, и, вот видите, я, -- Флоранс повернулась к Квоте, -- благодарю его за это: спасибо, Квота, большое, большое вам спасибо. А теперь, дядюшка, милый, умоляю вас, пусть он уедет! Чего вам еще надо? Стать еще богаче? А зачем? Что вы сможете приобрести такого, чего у вас еще нет? Третий типофон? Четвертое пианино? Шестой автомобиль? Или вы собираетесь коллекционировать ваши дивиденды, как филателист марки? Или на манер Эстебана коллекционировать часы и умывальники? Неужели вы не видите сами, какое будущее ждет нас всех, если этот человек не прекратит свою деятельность?

-- А ты знаешь, что нас ждет, если он прекратит? -- В голосе Бретта снова зазвучал гнев, и Флоранс опешила. -- Всего два года пробыла в Европе -- и уже забыла азы нашего ремесла? Коммерция беспощадна -- "Кто не движется вперед, тот отступает назад". Либо иди вперед, либо подыхай! Замолчи! Мне осточертели твои интеллигентские разговорчики!

-- Но я же молчу...

-- Слава богу! Еще бы посмела спорить со мной! Знаем мы вас, идеалистов, софистов и иже с ними! Экономику на одних добреньких чувствах не создашь! Скажи, хоть когда-нибудь, еще со времени египетских пирамид, кто-нибудь из вас, из таких вот благородных, как ты, из вас, кичащихся своим добросердечием и чистой совестью, кто-нибудь из вас спас народы от голодной смерти? Вот уже сорок веков такие, как ты, торгуют воздухом, красивыми словами, а я тем временем продаю вполне конкретный, реальный товар -комфорт, счастье, здоровье детей, радость жизни. Знаешь, что будет, если наша торговля замрет? -- продолжал греметь Бретт. -- Я сразу же прогорю, это уж бесспорно. А если уедет Квота, моя торговля замрет! Значит, снова начнется безработица, нищета. Ты этого хочешь?

-- Дядя, родненький, не сердитесь, -- мягко проговорила Флоранс, когда Бретт остановился, чтобы перевести дух. -- Но умоляю вас, взгляните трезво в лицо действительности: что вы называете комфортом? Квартиры, забитые всякими немыслимыми вещами доверху, так что они чуть из окон не вываливаются? Вы называете счастьем жизнь автоматов, в ужасе мечущихся по магазинам, лишь бы выполнить обязательную норму покупок? Вы называете радостью жизни смертельную скуку, которой охвачены эти превращенные вами в идиотов люди, да им уже ничего не хочется, они набрасываются -- как и вы сами только что -на чесательный порошок, чтобы всласть почесаться, словно обезьяны, взгрустнувшие в неволе. Возьмите хотя бы беднягу Эстебана...

-- Эстебана?

На сей раз Флоранс перебил Каписта. Он слишком долго сдерживал себя, и наконец терпение его лопнуло.

-- Эстебана! Вот именно -- Эстебана! -- восклицал он. -- Ну-ка, позовите его сюда, и мы посмотрим. Нет, да вы соображаете, что говорите!

Каписта подошел к двери, распахнул ее и крикнул:

-- Эстебан! Эстебан! -- и, повернувшись к Флоранс, добавил: -- Сейчас вы услышите, что он вам ответит!

-- Эстебан, -- сказал Каписта несколько секунд спустя, стараясь говорить как можно спокойнее, -- приготовьте чемоданы, чтобы упаковать вещи сеньора Квоты.

-- Сеньор Квота собирается попутешествовать?

-- Да. Он снова будет преподавать в колледже Камлупи.

-- Но он... не покинет нас насовсем? -- с беспокойством глядя на Квоту, спросил Эстебан.

Квота сделал шаг вперед.

-- Боюсь, что придется вас покинуть, Эстебан, -- с усмешкой проговорил он. -- Мои ученики меня ждут.

Эстебан переменился в лице. Он побелел.

-- Значит, вы уезжаете насовсем?

-- Боюсь, что так, -- ответил Квота. -- Моя работа здесь кончена, дела идут хорошо, видимо, можно обойтись и без меня...

-- Ну уж нет, -- прервал его Эстебан хриплым от волнения голосом. -- Ну уж нет, -- повторил он, -- вы не можете уехать! Дела, дела, как будто, кроме них, ничего и нету! А мы, а наша заработная плата, наши пятницы и все прочее? Конечно, ваши ученики -- они и есть ваши ученики, но мы тоже имеем на вас права!..