Черное солнце - Карина Халле
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Потому что Аметист живет здесь. Привык. Не так уж трудно перестать смотреть на некоторых людей как на добычу.
— Она живет здесь, — повторяю я. — Абсолон ненавидит людей. Он, наверное, чокается…
— Чего?
— Ну, сходит с ума.
Он смеется.
— Не всех людей. Аметист довольно особенная, и они очень хорошо ладят.
Что-то похожее на ревность пронзает меня изнутри то жаром, то холодом. Фу. Почему, черт возьми, я чувствую ревность к их отношениям, о которых ничего не знаю? О боже, неужели я становлюсь собственницей по отношению к нему? Разве это не присуще вампирам?
Я прогоняю это чувство прочь.
— Так как же получилось, что она здесь живет? Она знает, что вы все вампиры.
И что я — трофей.
— Она работает в «Темных глазах».
Я пристально смотрю на него.
— Темные глаза?
— О, я думал, ты знаешь, раз уж слышала обо всей этой истории с Мэнсоном. Пойдем, я тебе покажу.
Вульф хватает меня за руку и выводит из своей спальни. Его хватка все еще крепка, как будто я брошусь на другого человека. В связи с чем возникает вопрос…
— Сколько человек в этом доме? — спрашиваю я его. — Есть еще другие люди?
Он кивает.
— Ивонн. Домработница. Она мама Аметист.
— Ладно, очевидно, есть какая-то большая история о том, как все это произошло.
— Не такая большая, как ты могла бы подумать, — говорит он, когда мы спускаемся еще по одной лестнице на то, что кажется главным этажом. Комнаты расположены во всех направлениях, когда мы проходим мимо, я быстро разглядела декадентскую мебель из бархата, атласа и кожи, позолоченные светильники, бесценные произведения искусства, полки со старыми книгами.
— Где спальня Солона? — спрашиваю я, называя его сокращенным именем.
Вульф бросает на меня любопытный взгляд.
— Наверху. На самом верху.
Я вызываю перед своим мысленным взором образ дома снаружи. Вершина похожа на башню, очень заостренная. Ходят слухи, что предыдущие жильцы убрали все стропила, чтобы можно было открыть крышу и полюбоваться видом на ночное небо. Учитывая то, что я сейчас знаю о владельцах, я думаю, что слухи, скорее всего, правдивы.
Мы проходим мимо входной двери, и я бросаю на нее беглый взгляд, гадая, смогу ли вырваться из хватки Вульфа и убежать.
— Можешь попробовать, — говорит Вульф, улавливая мои эмоции. — Но результат будет тем же самым. Бесполезно.
Я бросаю на него украдкой взгляд.
— Почему? Почему, когда я высунулась из окна, никто снаружи меня не увидел и не услышал? — я делаю паузу. — О боже. Я что… призрак?
На мгновение эта мысль приводит меня в ужас.
Он фыркает.
— Нет. Ты не призрак. Солон держит это место под, э-э, ну, можно назвать маскирующим заклинанием.
Я замедляюсь, заставляя его остановиться.
— Маскирующее заклинание? Ты сказал, что он не ведьмак.
— Верно. Но он имеет дело с ведьмами, и они оказывают ему услуги в обмен на вампиров, которых он им приводит. Я не знаю, как он договаривается, но он делает это давно, — говорит он, указывая на дом вокруг нас, — Мы можем прятаться здесь. Люди не могут найти нас, не могут видеть. Даже вампиры и ведьмы не могут. Пока их не пригласят внутрь, кажется, что никого из нас не существует.
— Ну ничего себе.
— И если ты попытаешься уйти, дом тебя не пустит. Дверь не откроется для тебя, а если она откроется для кого-то другого и ты попытаешься проскользнуть внутрь, ты не сможешь пройти.
Я тупо смотрю на дверь. Она так близко, и все же я не сомневаюсь, что он говорит правду. Из этого места действительно никуда не деться, и я не знаю, сколько мне еще осталось, прежде чем это по-настоящему осядет у меня в голове. Превращение в вампира и понимание, что ты наполовину ведьма, наряду со всем прочим дерьмом, — это слишком для моего мозга, и я не могу нормально думать, что со мной все будет в порядке. Не могу отвлекать себя от ужасающей правды.
— Нет смысла расстраиваться из-за этого, — говорит он мне, хватая меня за запястье. — Я налью тебе выпить, — я немного приободряюсь, и он одаривает меня одной из своих непринужденных улыбок. — Не кровь. Солон отвечает за это. Но я могу приготовить довольно неплохой коктейль.
Я следую за ним вниз по другой лестнице, затем еще по одной, пока не возникает ощущение, что мы в подвале, хотя справа есть еще одна лестница, возможно, ведущая еще ниже, где меня держали раньше.
Затем Вульф открывает перед нами множество дверей, и мы вступаем в другой мир.
— Срань господня, — говорю я, затаив дыхание.
— Добро пожаловать в «Темные глаза», — говорит он с ухмылкой.
Вау.
«Темные глаза» — это большая роскошная гостиная, которую вы могли бы увидеть в винтажном фильме нуар 40-х годов в каком-нибудь экзотическом городе. Здесь изогнутые плюшевые кожаные кресла вокруг круглых столов со стеклянными столешницами, бесценные вазы, полные пампасной травы высотой в пять футов, стены из темного дерева, украшенные фресками на стенах и потолке, тонны гигантских турецких ковров, расстеленных по полу, приглушенное освещение. В одном конце находится великолепный бар из тикового дерева с рядами самого высококлассного и дорогого алкоголя, который вы только можете себе представить, в другом — небольшая сцена с микрофоном, обрамленная бархатными занавесками.
— Здорово, не правда ли? — говорит он, отпуская меня и направляясь за стойку. — Итак, что ты хочешь выпить?
Я все еще ошеломлена, провожу руками по роскошной коже кресел, поражаясь тому, насколько тут все раритетное в каждом уголке.
— Без разницы, — говорю я ему.
— Окей, — говорит он, и я слышу, как он вынимает пробку. — Сделаю то, в чем я хорош.
В комнате есть еще три двери, по две с каждой стороны сцены, и стеклянная дверь рядом со мной. Я вытягиваю шею и замечаю внутри еще одну комнату поменьше, с книгами.
— Это что, библиотека? — спрашиваю я.
— Сигарный салон, — говорит Вульф, наливая алкоголь в шейкер для мартини. — Солон не может жить без своих сигар.
— И куда ведут другие двери?
Он бросает на них беглый взгляд.
— Одна на задний двор. Это официальный вход.
— А другая…
Он замолкает, на мгновение перехватывая мой взгляд.
— Для частных мероприятий.
Ага. Для этих парней это может означать либо что-то связанное с сексом, либо что-то связанное с кровью.
Может, и то, и другое.
Вульф заканчивает готовить мне темный мартини, затем подает его с пивом. Мы занимаем ближайший столик, я сажусь спиной к дверям, через которые мы только что прошли.
— Для леди, —
