Вис и Рамин - Фахриддин Гургани

Он замерзал, завеянный пургой,

Не мог рукою двигать и ногой.

Покинутый любимой, полон боли,

Гнедого повернул он поневоле.

Вздымался он горой средь снежных троп,

А горе в нем вздымалось, как сугроб.

Он говорил: "О сердце, не робей,

Что выросло число твоих скорбей!

Случается в любви такое дело,

Когда страдают и душа и тело.

Но это бедствие переживи

И откажись навеки от любви.

Свободным станешь ты, а свет свободы

Развеет все неправды и невзгоды.

Но только после не влюбляйся вновь, -

И вновь тебя не огорчит любовь.

Я все утратил, жалкий и гонимый,

К чему ж на всех углах взывать к любимой?

Увы, я в горе с ног до головы,

От мира мне досталось лишь "увы"!

Увы моим томлениям в неволе,

О, тщетно за мячом я гнался в поле!

Увы моим надеждам: в эти дни

Ничем, как ветер, сделались они!

Я говорил тебе: "Нам бесполезно

Идти дорогой, на которой -- бездна",

Советовал: "Язык мой, онемей,

Не говори с возлюбленной моей,

Услышишь лишь насмешки", -- и воочью

Во всем я убедился этой ночью.

Как только признаешься в сильной страсти, -

Ты у любимой сразу же во власти.

Все в ней -- высокомерье, прихоть, ложь,

В ее любви ты счастья не найдешь.

О сердце, лучше б мы с тобой молчали!

Ты высказалось -- и полно печали.

Пословица влюбленным пригодится:

"Должна быть молчаливой даже птица"!

ВИС РАСКАИВАЕТСЯ В СВОЕМ ПОСТУПКЕ

Смеется над людьми превратный мир, -

Обманчивый, невероятный мир!

То нас обрадует, то нас обидит,

То приласкает, то возненавидит,

И, неудачник, он играет с нами,

Как фокусник с блестящими шарами.

Но глупы мы или бессильны, что ли?

Иль мы другой не заслужили доли?

О, если б ты от алчности отвык,

Не разглашал бы тайн твоих язык.

Ни перед кем ты не склонял бы шеи,

Тебе б дышалось легче и вольнее.

Не знал бы козней, лжи и безразличья,

Как от чумы, бежал бы от величья.

Не будь судьба коварна и пристрастна,

Она бы нас не мучила напрасно,

Как Вис и как Рамина в те года:

Влюбленных разделила вдруг вражда.

Когда Рамин покинул Вис в унынье, -

Ты скажешь: бес унылым стал отныне!

Вис ужаснулась. Видела она:

Сама себя обидела она!

Заплакала, как туча в непогоду,

И сердце погрузилось в эту воду.

Цветы своих ланит втоптала в прах

И била камнем по груди в слезах, -

О нет, по камню камнем ударяла:

Она возлюбленного потеряла.

Рыдала: "Как судьба моя мрачна!

Увы, любви проиграна война!

Зачем я над собою меч простерла,

Зачем сама себе сдавила горло?

Зачем любовь держала под замком

И стала я сама себе врагом?

Кто ныне от беды меня избавит

И зло, что сотворила я, исправит?"

Кормилице сказала: "Поспеши,

Найди лекарство для моей души.

Зачем же родила родная мать

Такую дочь, как я? Нельзя понять!

Стояло счастье у моих ворот,

Но приказала я: пусть прочь пойдет!

Вина мне в кубок налил верный друг,

Но кубок выронила я из рук.

Мой прах развеял горький вихрь степной,

И ныне ливень бедствий надо мной.

Сильней гремят его громов раскаты, -

Еще сильнее боль моей утраты.

Как нищая, безрадостно кричу:

Я погасила радости свечу!

Кормилица, Рамина догони,

Скорее ненаглядного верни,

Поводья поверни коня гнедого,

Скажи: "Я всадника простить готова!

Приди: нет в мире страсти без обид,

Не будет счастлив тот, кто не скорбит,

Отчаянье живет с надеждой вместе,

И состоит любовь из ласк и мести.

Но месть твоя была в твоих делах,

А месть моя была в одних словах!

Но так всегда бывает в этой жизни:

Там, где любовь, -- там спор и укоризны.

Ты сам с подругой часто был суров, -

Зачем же от моих бежишь ты слов?

Тебя обидели мои упреки,

Меня -- твоя измена, друг жестокий!

Мои слова звучали б, несомненно,

Иначе, если б не твоя измена.

Ужели я могла молчать в ответ

На то, что ты нарушил свой обет?"

Ступай -- и пусть вернется он с тобою,

Чтоб обратилась я к нему с мольбою."

ПРИМИРЕНИЕ ВИС И РАМИНА

Кормилица приводит Рамина к Вис. Несмотря на долгие

жалобные просьбы Вис, Рамин не соглашается простить

ее. Вис отворачивается от него с гневом, теперь уже

непритворным. Тогда наступает черед Рамина просить у

нее прощения. Влюбленные мирятся. Снова они предаются

тайком утехам любви под самым носом шаха Мубада, не

подозревающего, что Рамин находится в Мерве.

РАМИН ПОЯВЛЯЕТСЯ ПЕРЕД ШАХОМ

Весь месяц длилась пылкая услада

Двух кипарисов радостного сада.

Хотя зима из Мерва не ушла,

Повеяло дыханием тепла.

Сказал Рамин, что был стройней самшита:

"Пора пред шахом мне предстать открыто,

Нельзя нам тайну долее скрывать,

Чтоб не разгневался Мубад опять".

Тогда уловки в ход пустил хитрец,

Тайком, в ночи, покинул он дворец,

Умчался, чтоб не видела охрана,

И повернул обратно утром рано,

И, словно долгим истомлен путем,

В ворота въехал на коне гнедом.

Покрытый пылью и дорожным прахом,

Он поспешил предстать пред шаханшахом.

Служители поведали владыке:

"В твою столицу прибыл солнцеликий,

Он украшает мир, как тополь строен,

Сквозь вихрь и снег примчался знатный воин,

В глухой степи встречал и ночь и день,

И вот -- в пути истлел его ремень".

Вошел Рамин, -- склонилась пред царем

Глава, сверкающая серебром.

Обрадовался шах в своем чертоге,

Спросил он о здоровье, о дороге.

Ответствовал Рамин: "О шах счастливый,

Самодержавный, славный, справедливый!

Дружи всегда с великою победой

И, кроме счастья, ничего не ведай.

Да будешь ты превыше всех времен,

А именем -- превыше всех имен.

Да будешь сопричастен светлой доле,

Вкушая благо на своем престоле.

Сердца да станут Демавенда шире

От счастья, что ты правишь в этом мире!

Меня воспитывал ты с детских лет,

Твоей любовью ныне я согрет.

Ты дал мне власть, казну, богатство, славу,

Ты для меня -- отец и шах по праву.

Могу ль себя считать я добрым сыном

И не грустить в разлуке с властелином?

Честь для меня -- я большей не найду -

Служить привратником в твоем саду!

Какому прегрешенью я обязан,

Что я разлукою с тобой наказан?

В Гургане я возглавил смельчаков,

Его поля избавил от волков.

Я Кухистан освободил от скверны,

Теперь со львами там пасутся серны.

Пришел я в Шам, в страну армян, в Мосул,

Твоих врагов я сокрушил, согнул

И, царским ореолом осиянный,

Смотрю с презреньем на земные страны.

Все дал мне бог, но не дал одного:

Быть возле шаха и хвалить его!

С тех пор как я с тобою разлучен,

Мне кажется -- грызет меня дракон.

Хоть много у творца щедрот несметных, -

Не исполняет он все думы смертных.

Я на царя хочу взирать, как раб, -

Поэтому покинул я Гураб,

Спешил быстрей, чем влага ключевая,

Охотой пропитанье добывая.

Как лев, я мчался и кормился дичью,

Чтоб приобщиться к царскому величью,

Чтоб на тебя взглянуть, о царь владык!

Моя душа сияет, как цветник,

А сердце превратилось в сто сердец

С тех пор, как я увидел твой дворец.

От твоего возликовал я вида,

О царь, украшенный венцом Джемшида!

Вблизи царя побыть мне так приятно.

Прикажешь -- поверну коня обратно.

Что мне милей, чем каждый день и час

Владыки выполнять любой приказ?

Сказать я вправе, что твоим приказам

И душу я препоручил, и разум.

Я знаю: стану чище и мудрей,

Лишь сердце я склоню к царю царей."

Расцвел властитель от таких похвал,

В ответ Рамину ласково сказал:

"То, что ты сделал, сделал ты ко благу.

Ты проявил правдивость и отвагу.

Тебя увидеть -- радость для меня,

Но знай, что одного мне мало дня.

Еще на всем лежит зимы покров,

А это время песен и пиров.

Когда ж начнет весна благоухать,

В дорогу ты отправишься опять.

Помчусь и я с тобою до Гургана:

Весною дома -- грустно, скучно, странно.

Теперь ступай, смени одежду в бане,

Избавься от дорожных одеяний".

Ушел Рамин, а шах, вкусив отрады,

Прислал ему богатые наряды.

Три месяца Рамин в пирах провел,

Забот не зная, радостно расцвел,

Достиг всего, к чему он был влеком,

С прелестной Вис встречался он тайком.

Не ведал шах, ни двор его, ни свита,

Где страсть победоносная сокрыта.

Не мог бы и помыслить шаханшах,

В каких они встречаются местах!

МУБАД ЕДЕТ НА ОХОТУ

Весна заветной дождалась поры,

В степях, в горах раскинула шатры.

Стал этот бренный мир неузнаваем,

Земля казалась благодатным раем.

Стал молод мир, и все, что было дряхло,

Цветущей, свежей юностью запахло.

Земля была как царская казна: