Исповедь мачехи - Екатерина Сиванова

– Да, я понимаю… Я уже думала, что все равно бабушка живет с мамой… Они могли бы продать бабушкину квартиру и отдать мне деньги… Но я не представляю, как заговорить на эту тему с мамой. Это нереально. Я просто слышу и вижу, какой будет скандал… Мама считает, что это проблема моего мужа – обеспечить семью жильем.

– Аль, – начала я заводиться, – ты знаешь, насколько я всегда стараюсь обходить стороной тему твоей мамы, но… В нашей современной жизни, тем более в Москве, нереально требовать от молодого мужчины быстрого решения жилищного вопроса… – Боже мой, как же я старалась обходить все углы… – И здесь всецело должны помогать родители. Ты все рассказывала Коле о квартире в Прионежске?

– Да…

– Тогда добавлю, что если ты получишь деньгами свою долю за квартиру в Прионежске, то папа сможет помочь вам с недостающей суммой…

– Спасибо, – тихо сказала Алевтина и выжидательно посмотрела на мужа. Николай молчал.

– Я не имею права ничего говорить о действиях Коли в этом вопросе и думаю, что вы это сможете обсудить «без никто»… – это все, что я могла сказать в ситуации полного молчания со стороны Алиного мужа. – Продолжаем дальше? Давайте обсудим, кто из вас как вырос за этот год в карьере. Какие сделаны шаги вперед?

– Мы Колю учим! – бодро ответила Аля.

– Отлично! А чему за этот год научилась Алевтина, наша любимая старшая дочь? Что у нас со вторым образованием? Английский когда начнем осваивать?.. – Я видела, как напряглась дочь, и решила закончить этот разговор. Глухой номер… – Но если посмотреть на ваши достижения с другой стороны, то вы за год два раза выезжали на отдых за границу… И живете самостоятельно… Так что вам подарить на годовщину? Может, это могут быть билеты на хороший спектакль в театр?

– Да мы все в цирк собираемся… Представляешь, Кать, Коля никогда в цирке не был, – ответила Аля.

– Кто в армии служил, тот в цирке не смеется? – решила разрядить обстановку я.

– Не смешно, – помрачнела Алевтина, – совершенно непонятно, что нас ждет в этом вопросе. – Дочь пристально посмотрела на мужа. Коля молчал. Он лишь слегка пожал плечами.

На годовщину свадьбы мы подарили молодой семье билеты на мюзикл, который тогда с успехом шел в Москве. Это были лучшие билеты. Это был подарок от души. И праздник у детей удался. Аля находилась в очень хорошем расположении духа. Она присылала мне фотографии весь день, я их показывала Андрею, и мы радовались вместе.

Через несколько дней годовщину своей свадьбы отмечали уже мы. Отмечали… Нам, как всегда, было некогда. Но среди обычной повседневной суеты, вечером после работы к нам зашла Алевтина. Просто так, без приглашения. Дочь держала в руках маленький подарочный пакетик. Глаза у нее блестели, она вся светилась:

– Дорогие мои родители! Я тут прочитала, что свадьба у вас сегодня стальная. Это правда: вы вдвоем как стальной сплав. На эту годовщину принято дарить что-то из стали, но я решила, что сталь – это непросто, поэтому вот вам маленький сувенир. Станете пить по утрам кофе и сразу вспомните обо мне. Пусть в вашей жизни будет много такой же изящной красоты… – и Алька, сияя, вручила нам пакет. Внутри лежали две чайные ложки. Настоящие, глубокие и с очень красивыми ручками.

Это была середина февраля. А на мартовские выходные Аля приехала в Дом одна. Коля работал.

Те выходные мы проводили без Егора: как истинный мужчина, он посвятил праздничные дни своей любимой бабуле. И очень кстати. Хорошо, что старший сын не слышал того, что на нас вывалила Алевтина.

Разговор начался неожиданно. Сначала мы даже не отнеслись серьезно к тому, что стала говорить дочь. Но когда она заплакала…

– Все. Все… Больше не могу. Я устала быть мужиком… Понимаете, в нашей семье мужчина – я. У меня даже язык не поворачивается назвать Коленьку мужем. Он только ноет и ставит меня перед фактом того, какие его проблемы надо решать. То денег нет на учебу, то не нравится работа… Понимаете? Он совершенно не любит работать. Такой ленивый… Все время ноет и ноет, занудствует и занудствует… И эта его мама… Она же просто свалила на меня своего сыночка и забыла, забыла о нем. У нее тут же нарисовалась личная жизнь, и стало совершенно некогда думать о том, как доучить сына, что делать с призывом в армию. У нас никогда, никогда не появится своей квартиры, только если я не повезу и этот воз на себе… А я устала, устала! Я замуж выходила не для этого, я детей рожать хочу, хочу, чтобы как у нас дома… Ну, в смысле у вас… Вы меня поняли… Я думала, я так надеялась, что Коля постарается быть похожим на моего папу… Ведь ничего особенного и не надо делать. Правда, пап?.. Я с этой практикой долбила его, долбила, он сам бы не стал ею заниматься… Понимаете, он ничего не хочет сам делать. Только пользуется… Так и не стал носки свои убирать – валяются, как и валялись. Он все время спрашивает у меня, как и что надо делать… А мне у кого спрашивать? Я и так все время с вами. А я очень хотела свою семью и быть ЗА мужем! – Аля в голос разрыдалась. – Пап, папочка, – сказала она сквозь слезы и шмыгая носом, – можно к тебе на ручки?..

Лицо у Андрея стало серого цвета. Он улыбнулся как смог, протянул к дочери свои руки, Алька уселась на коленках отца, и Андрей стал ее качать, словно убаюкивая, шептать ей на ушко всякие папины нежности, жалеть доченьку и просить перестать плакать…

Я сидела рядом и понимала, что не могу сдержать слез. Машка носилась вокруг и что-то причитала, пыталась напоить сестру водой…

Нас придавило. На плечи легла бетонная плита. И вздохнуть глубоко я больше не могла. Ох, как же мне знакомо это чувство. До боли, до дрожи где-то там, под коленками… Но в этот раз все было острее. Потому что плохо было моему ребенку.

А еще стало очень страшно. Я слишком хорошо знала своего мужа – отца моих детей. Аля впервые рассказала о своей боли папе… До этого дня Андрей слышал о трудностях в семье Алевтины только от меня. А сейчас все иначе. Теперь отец должен заступиться за дочь. А дочь все плакала, и плакала, и перекладывала на плечи отца свою боль.

– Пап! Все не так, все не так… Я ведь была уверена, что он станет смотреть на тебя, на Катю и начнет исправляться. Ну ладно то, что он пишет с ошибками, не умеет разговаривать с людьми. Но он все время ругается матом… Выпивать очень любит. Я постоянно должна держать его в руках, контролировать… И при этом на меня кричит, обзывается!..

– Пап, а помнишь, как Аля со своим мужем на новогодних каникулах отвозили меня на тренировку? – в разговор вступила Маша, и у меня в душе блеснул лучик надежды, что младшая дочь сейчас разрядит обстановку. – Так ты бы слышал, как Коля в машине матом ругался… Я не знала, в какой угол забиться. Мне было так стыдно и так страшно…

– Да его подрезали на трассе, вот он и ругался, – ответила Аля, вытирая слезы. – Маш, ну мы же договаривались не рассказывать этого родителям…

– Прости, – смущенно пролепетала Маша.

– Но это была ужасная история, действительно, – продолжала Алевтина, – я не знала, куда со стыда деться… И мат такой, восьмиэтажный…

Я понимала, что если откроется еще один подобный факт, Андрей поедет в город и убьет это недоразумение. Надо было срочно что-то предпринимать.

– Давайте-ка мы с вами выпьем, – сказала я и направилась в кухню. – Аленька, вставай, папа уже и так в диван вдавился… Девочка ты наша маленькая… Иди, умойся, а то завтра 8 Марта, а ты будешь вся опухшая. Маша! Помоги мне, пожалуйста…

У ванной я сумела затормозить старшую дочь:

– Алька, девочка, соберись… Отец… Прошу тебя, не рассказывай больше ничего. И так… Беда… Он ему не простит. Ты знаешь папу… – Алевтина кивнула мне и закрылась в ванной.

Я зашла в комнату к Андрею. Он сидел на диване, опустив голову. Села рядом. Помолчала. Послушала, как дышит муж, попыталась понять, все ли с ним в порядке. И ушла. Стала накрывать стол к ужину. Ничего не соображала. Делала все автоматически. Пыталась собрать в кулак волю и включить здравый смысл. Нельзя, нельзя было сейчас давать волю своим эмоциям. Я прекрасно знала, что в эти минуты надо быть особенно аккуратной в выражениях и оценках.

В моей жизни случалось немало историй, когда вмешательство в отношения двоих оборачивалось разрывом отношений с третьей стороной…

Боже мой!.. Ведь обо всем, что ее ждало, я предупреждала Алю еще до свадьбы… Почему она меня не услышала? А разве я слышу тех, кто старше меня?.. Нет, не так. Разве я слышала старших, когда мне было двадцать пять?.. Тогда весь мир лежал у моих ног. И этот мир оказался берегом моря… А море мне было, конечно, по колено… Почему мы не запретили Але выходить замуж? Ведь мы вполне могли сказать: «Отлично! Мы за вас очень рады! Свадьба через год…»? Вопросы, вопросы, вопросы… Господи! Помоги мне найти ответ. Хотя бы один…

Я совершенно не понимала, что должна делать. Защищать своего ребенка? От кого? От человека, которого она любит? А она любит?