Быстроногий олень. Книга 2 - Николай Шундик

Усеянная камнями дорога спускалась круто. Итти вниз было так же трудно, как и взбираться на перевал. Все чаще и чаще хваталась Нояно за протянутую ей то Ятто, то Воопкой руку. Время шло, но огненная точка флага по-прежнему казалась далекой.

«Не буду смотреть на стойбище, долго не буду смотреть, потом посмотрю и оно сразу окажется близко», — решила Нояно. Глядя под ноги, она машинально принялась считать шаги. Много сотен шагов уже осталось позади, а девушка все еще медлила посмотреть вниз. Споткнувшись, она больно ушибла ногу, невольно глянула на стойбище и закрыла глаза: красное пламя флага, казалось, не приблизилось ни на метр.

— Давайте немного отдохнем… Пить хочу, — упавшим голосом сказала Нояно. И, заметив среди камней свежую лужицу, жадно припала к ней. «И все-таки сегодня я увижу его, обязательно увижу», — подумала девушка, утолив жажду.

Владимир проводил занятия по ликбезу.

Мужчины и женщины, усевшись двумя рядами на устланном шкурами полу палатки, держали на коленях фанерные дощечки с разложенными на них тетрадями. Журба стоял у доски и показывал написанную мелом букву «Г».

Кто-то из оленеводов тут же назвал ее Гатле[14].

— Верно, Гатле! — обрадовался Журба. — Видите, и клюв, как у птицы, — и подумал: «В букваре перед буквой «Г» обязательно нарисовать птицу».

Нояно незаметно вошла в палатку и, не отрывая глаз от учителя, уселась за небольшой столик, стоявший в углу. Владимир повернулся от доски к ученикам и увидел Нояно. Загорелое лицо его с черным пушком над верхней губой вспыхнуло такой неудержимой улыбкой, что оленеводы невольно проследили за его взглядом, и все увидели Нояно.

— Пишите! Пишите! — смущенно замахала руками Нояно, хотела выйти, но почувствовала, что сделать это не может. «Сегодня все скажу ему», — подумала она, украдкой глядя на Владимира.

Когда занятия подходили к концу, в палатку вбежал мальчик и закричал так, как будто его должны были услышать все жители тундры:

— Катер по реке пришел, много русских людей привез! Плот с бревнами притащил! Учительница Оля приехала!

— Оля приехала? — переспросил Владимир. Тотчас же все вскочили с мест.

— Можно итти? — спросил пастух Раале, привыкший к порядку на занятиях.

— Идите, идите! — быстро проговорил Журба и сам устремился к Нояно. Он крепко пожал ее протянутые руки и сказал: — Пойдем?..

На берегу реки суетились люди. Хозяева стойбища помогали гостям вытаскивать бревна на берег, разгружать кунгас. Около трех десятков русских плотников, выделенных различными организациями района, с любопытством посматривали по сторонам.

Через час гости уже пили чай и возбужденно переговаривались с хозяевами, радуясь, что некоторые среди них говорили по-русски.

— Дом это не яранга. В доме никакой мороз не будет страшен! — положив на плечо Мэвэта огромную руку, объяснял бородач с добродушным лицом.

Мэвэт кивал головой и повторял по-русски:

— Карошо, карошо, очен карошо!

— Ковалев… понимаешь, секретарь Ковалев сюда нас послал, — продолжал свою беседу бородач в прежнем задушевном тоне.

— О, карошо, очен карошо! — ответил Мэвэт, довольный, что у него находится вполне подходящее слово, чтобы вести беседу на русском языке.

…Журба и Солнцева медленно шли вдоль берега реки, захваченные разговором о своей работе над букварем. За время, пока они не виделись, у обоих накопилось немало интересных наблюдений. Порой они останавливались, чертили на песке буквы, рисунки, писали целые предложения.

— Надо спешить, — сказала Оля. — Жизнь требует нового букваря… Отсюда тоже много малышей на следующий год ко мне в школу пойдут. Я в основном за тем и приехала, чтобы познакомиться с ними и с их родителями. Ты мне поможешь?

Владимир не ответил. Выбрав плоский камешек, он подошел к воде и лукаво подмигнул Оле:

— Хочешь блинчиков напеку?

— Ну что ж, напеки.

Взмахнув рукой, Журба пустил камень по воде, как делал когда-то в детстве. Но камень подскочил всего два раза…

— Э, так ты меня совсем голодной оставишь, — шутливо возмутилась Оля и, быстро осмотревшись, взяла плоский камешек.

— Куда же скрылась от нас Нояно? — спросила она, заставив ловким броском подскочить камень над водой семь раз.

— Я сам о ней беспокоюсь, — ответил Журба. — Была веселая и вдруг…

— Может быть, в стойбище вернемся, поищем ее? — предложила Оля, искоса наблюдая за Владимиром.

— Да, да, пойдем! — отозвался тот с такой поспешностью, что Оля весело расхохоталась. Журба смутился.

— Знаешь, Володя. Я очень рада и за тебя и за нее. Я знала, что так получится, — неожиданно став серьезной, ответила девушка. — Со мной тоже случилось совсем непредвиденное: уехал Гивэй учиться, и я… затосковала!.. Да еще как затосковала! Да, да! Не смотри на меня так удивленно!

5

Нояно сидела на опрокинутой кверху полозьями нарте и, подперев руками подбородок, смотрела невидящими глазами в ту сторону, где маячили далекие силуэты Владимира и Оли.

«Почему я не подумала об этом раньше? Он, конечно, любит ее! Разве такую, как Оля, можно не любить? Я и сама люблю ее!»

Вспомнив с какой радостью она готовилась сказать Владимиру какие-то особенные слова, как ждала встречи с ним, Нояно горько улыбнулась.

— Нет! Ничего я ему не скажу… Ни одного слова…

— Что… тоскуешь? С учительницей твой русский ушел!..

Нояно вздрогнула, медленно повернувшись, увидела Кумчу.

— Зачем тебе русский, меня полюби. Второй женой моей будешь, — улыбался заплывшими узкими глазками Кумчу, явно наслаждаясь смятением девушки.

— Ну? Чего молчишь?

Глаза Нояно гневно вспыхнули. Встав с нарты, она резким движением перебросила на спину косы и, сдерживая негодование, ответила:

— Если еще вторую жену искать будешь, тогда и ту, что имеешь, потеряешь!

Кумчу засмеялся и с тем же ехидством в голосе сказал:

— Дело такое, товарищ олений доктор, меня бригадир Майна-Воопка за тобой послал. Сказал, чтобы ты сейчас же шла. В стаде нашем олень копыткой заболел.

— Копыткой! — встревожилась Нояно.

— Да, наверное. Только знай, в стадо пешком итти надо, далеко оно от реки, километров двадцать будет… Ну как, пойдешь… или подождешь, когда твой русский в стойбище вернется?

Нояно представила себе весь длинный путь, всего час или два назад пройденный ею, на мгновение закрыла глаза, прислушиваясь, как ныли ноги, и, отчужденно взглянув, на Кумчу, промолчала.

— Хорошо, я скажу Майна-Воопке, что ты не смогла притти, что ты устала, что тебе надо было по делу разговаривать с Журбой, — сочувственно вздохнул Кумчу. В масленых глазках его мелькнули хитрые искорки.

— Нет, нет! — Нояно с решимостью встала на ноги. — Мы пойдем!

Лицо Кумчу неуловимо преобразилось, стало жестким, каменным.

— Ну смотри, девушка, путь наш не легкий. Я пойду быстро, очень быстро пойду, мне торопиться надо. Дома жена ждет.

— Не пугай, — угрюмо отозвалась Нояно. — Сейчас возьму походную аптечку, и пойдем.

Кумчу пустился в дорогу так быстро, что Нояно едва успевала за ним. Спотыкаясь о кочки, она то и дело поправляла на спине тяжелый ящик с походной аптечкой, изо всех сил старалась не отстать.

«Хотя бы ящик взял, мужчина называется», — думала она о Кумчу, который за все время так ни разу и не оглянулся назад.

Машинально передвигая ноги, Нояно пыталась ни о чем не думать. Но это было нелегко.

«Почему они ходили так долго?.. О чем говорили?.. Почему я не пошла с ними?.. — И тут же Нояно отвечала себе. — Правильно поступила. Зачем мешать им?»

А Кумчу все ускорял шаги. Нояно хотелось крикнуть, чтобы он остановился передохнуть, что она не может так быстро итти, что ей очень хочется пить, но, пересилив себя, сдвинув упрямо брови, она шла и шла за пастухом.

…В стойбище Владимир узнал об уходе Нояно и Кумчу в бригаду Майна-Воопки и сразу помрачнел.

— На себе девушка-доктор тяжелый ящик понесла. Кумчу не захотел взять, сказал, что от ящика дурно пахнет, — объяснил Тымнэро, сочувственно вздыхая. — Ох, как устанет Нояно.

— Вот что, Оля, — нахмурился Журба. — В бригаде Майна-Воопка у меня дело есть…

— Давно бы пора! — улыбнулась Оля и тут же серьезно добавила: — Сейчас же иди, помоги ей тащить этот ящик!

— Я тоже пойду! — решил Тымнэро. — Нояно будет оленей смотреть, а я учиться у нее буду. Я все равно когда-нибудь стану оленьим доктором.

Владимир и Тымнэро ушли. Оля долго следила, как оба они пытались догнать Нояно.

— Кумчу зачем-то самый далекий путь выбирает, видишь — в обход сопки пошел, — махнул рукой Тымнэро в сторону шагавших впереди пешеходов. А мы через сопку пойдем и с той стороны их встретим. Только итти придется без отдыха…