В прятки с отчаянием (СИ) - "AnnysJuly"

Домой! Господи, как же я по всем соскучилась, безумно. Сердце заходится тревожным отчаянием, и ощущение некого бессилия покрывают мою кожу холодным ознобом, невзирая на тепло. Воздуха резко перестает хватать, грудина заходила ходуном от волнения так, что я рвано хватаю глоточки кислорода и начинаю метаться из угла в угол, как загнанный зверь. Душа в клочья, словно из нее выдрали и отняли целый кусок. Чувство невосполнимой потери заливает меня до краев. Это меня потеряли… Отец. Это он меня ищет, не находя себе места и покоя, что я почти физически ощущаю ту боль и безысходность. Руки сами шарят по куче скинутой одежды, ища жилетку, но я только тихонечко простонала, когда пальцы нащупали пустоту во внутреннем кармашке. Стервятники, когда обыскивали меня, выкинули блокнот.

А потом я заревела взахлеб, затыкая рот руками, чтобы никто не услышал, превращаясь в маленькую девочку, испуганную, которая очень хочет к родным. Рванув к окошку, открываю створку, пытаясь надышаться ночным воздухом, разглядывая россыпь ярких звезд, покрывающую небо.

— Папа, а сколько звезд там?

— Где, Кноп?

— Ну там, наверху? На небе?

— В космосе? Очень-очень много! Гораздо больше, чем ты можешь себе представить!

— А там есть еще что-нибудь? Звуки какие-нибудь?

— Нет, там только тишина, дочь. Тишина и безвоздушное пространство, такое огромное, что мы даже представить себе не можем…

— А я могу! Ты мне скажешь, и я представлю! И еще ты говоришь, что тишина тоже музыка!

— Да, которую надо уметь слушать. Ты умеешь слушать тишину, малыш?

— Не очень… А… Другие люди есть в космосе?

— Хороший вопрос. А ты сама как думаешь, м?

— Ну… я не знаю…

— Вселенная такая большая, больше чем что угодно… Поэтому, если бы только мы были во Вселенной, сколько пространства бы пропало зря, правда же?

Я не помню почему всегда утверждала и верила, что там в космосе еще кто-то есть, и не очень понимаю, что это за тишина, которую можно слушать, может, те же мысли и образы, но когда-то так проходили наши обычные посиделки перед сном, я забиралась к нему на колени и мы много болтали обо всем на свете. Никогда отец не отмахивался от меня, даже если был занят, и с серьезным выражением лица разглядывал мои рисунки, если я в ажиотаже влетала к нему в кабинет, чтобы чем-то поделиться или рассказать какой-то страшно-важный секрет.

Мало кто знает, что грозный и строгий лидер Бесстрашия, мог полночи таскать свою дочь на руках по детской, если ей снились плохие сны, и выслушивать все детские печали. Мы же всегда были с ним ближе, чем кто-либо, а что же теперь случилось? Я выросла? Но от этого не стала любить его меньше. И он меня любит больше всех на свете, волнуется… Папа… Папочка, ты только не переживай, я живая и все со мной в порядке. Правда. Я скоро вернусь. Ты думаешь, что никто не будет обо мне так безгранично заботиться и оберегать, как ты, но сейчас я не одна, совсем не одна и мне помогает Риз. Он, конечно, очень подозрительный и тебе не понравится, потому что все, кто оказывается в радиусе десяти метров от меня записываются в «болваны» и ты постоянно гоняешь их от меня, само собой, желая сделать как лучше… и будешь гонять, потому что я твоя маленькая девочка и очень тебя люблю…

Мне больно, очень больно, но раскаленные иглы освобождают сердце. Внутри меня постепенно затягивается пустая брешь, и я успокаиваюсь, словно вентиль плохих эмоций перекрыли, вытирая слезы с мокрых щек и распухших глаз. Всё хорошо. Теперь всё будет хорошо, скоро я вернусь домой к своим близким. Я обессиленно опускаюсь на кровать, завернувшись в тонкое одеяло, и вслушиваясь в звуки ночи, пока не улавливаю поток чужих мыслей. Подслушивать неприлично, но я подслушиваю, настроив свои локаторы, желая узнать подробности о своем загадочном знакомом. Все разошлись, только Тания твердо намеревалась устроить разнос Ризу из-за меня.

— Тась, ты так пыхтишь, что тебя спокойно можно спутать с закипающим чайником. Ты лучше скажи, в чем дело, я чувствую, что ты на меня за что-то злишься!

— Риз, ты совсем ополоумел? Ты кого к нам тащишь? А? А если она бесстрашная? Всему нашему городу каюк, ты не можешь этого не понимать!

— Она — не бесстрашная, — соврал Риз. — Она такой же кочевник, попалась к стервятникам, я ее отбил и теперь отведу к родителям…

— Ну и кто они? А? Кто? Я почти всех кочевников знаю, и ни у кого не было великовозрастной дочери, разгуливающей в одиночку по застенью! Она ведь дивергент! И, скорее всего, из города…

— О каком возрасте ты говоришь, Тась?

— Не трогай меня и не уходи от ответа! Кто ее родители?

— Да ей едва пятнадцать исполнилось, — снова соврал кочевник, а я удивилась, ничего себе он врать горазд. Талантище! — Какой еще возраст? Она отстала от каравана, попалась ублюдкам, они ее чуть не изнасиловали…

— Ну а ты, конечно, не мог пройти мимо… Как всегда… — ну, ничего себе! И кочевники нас еще считают такими х*евыми?! Разве бы бесстрашный прошел бы мимо, оставив девчонку на растерзание ублюдкам! Мне становится как-то гадко…

— Не мог. А теперь я отведу ее к родителям, только и всего…

— Но потом ты же вернешься? Правда же, Риз? — в душе девушки заплескалась надежда на их совместное будущее.

— Мы с тобой уже говорили об этом и не раз. Я ушел из общины, теперь я сам по себе…

— Ну да, а когда запахло жаренным, ты пришел за помощью именно к нам!

— Я всегда помогаю общине, даже будучи отделен от нее! С недавних пор… мое присутствие здесь слишком опасно… Стервятники объявили охоту на меня и могут выследить. Я и сейчас не пришел бы, если бы не обстоятельства.

— По-моему, ты выдумал себе проблему, Риз. Ты отличный боец, нам не хватает таких. Когда ты ходил с нами на промысел, мы и бед не знали, а теперь…

— Что теперь? Я приношу вам продукты и припасы, что вымениваю у стервятников на передатчики, я обеспечиваю вас оружием и средствами связи. Где те гаджеты, что я приносил в прошлый раз? Опять ушли на выпивку дяди Сэма?

Девушка замолчала, а ее мысли метались от «если скажу, больше не придет» до «когда этот Сэм уже сопьется в конце концов»… Мда, высокие отношения в благородном семействе. Теперь понимаю, почему Риз хочет уйти от них. Остается только завидовать его уравновешенному характеру и умению держать себя в руках.

— Ясно. Можешь ничего не говорить, все и так понятно. Я из кожи вон лезу, чтобы помочь семье, а получается, что все это для того, чтобы Сэм поскорее спился…

— А вот и не уходил бы! — с вызовом выкрикнула Тания. — Пока ты был с нами, мы уже чуть ли не самой зажиточной семьей были! А потом… что случилось, Риз? Что на тебя нашло? Ты же всегда был за нас горой, а потом в один, далеко не прекрасный день ушел и поминай как звали… Нам плохо без тебя…

— Тась, я говорил тебе, у меня свой путь, — голос Риза стал мягким, а у меня в душе скрутился непонятный мне клубок и стало отчего-то неприятно. Только силой воли мне удалось подавить порыв встать и попросить воды, чтобы нарушить эту идиллию. Чего доброго, и целоваться сейчас начнут.

— А нам места нету там, да?

Риз замолчал, и я почти с удовольствием услышала разочарованное: «Не поцелует». Ну вот и ладушки, как говорит Алекс. На лицо отчего-то наползла злорадная усмешка… Да что это со мной, глупость какая-то несусветная, черт! Какая мне разница, что между ними?

— Я никому ничего не должен, Тания. И ты знаешь об этом. Свой сыновний долг я отдал и продолжаю это делать, в остальном моя судьба зависит только от меня.

Риз еще какое-то время постоял рядом с девушкой, потом глубоко вздохнув, прошагал в направлении комнаты, а я притворилась спящей, пытаясь переварить полученную информацию. Значит, он тверд в своем решении покинуть кочевников и перейти в Бесстрашие, но при этом, случись чего, всегда будет защищать свою семью. Меня охватывают самые противоречивые чувства, но при этом я понимаю, что нельзя допускать того, чтобы бесстрашные нашли этот город. Если б можно было как-то между собой договориться… Но кочевники — преступники, ходят на свои «промыслы», и их все вполне устраивает. Я пока не вижу тут никакого допустимого выхода, который устроил бы обе стороны. Пока кочевники разоряют наши базы и город, за ними будут охотиться.