Писательские дачи. Рисунки по памяти - Анна Масс

— Какой интеллигентный! — восхитилась Маринка. — Уж этот-то покатает!

Летчик вылез из кабины и спрыгнул на землю, оказавшись очень небольшого роста.

Маринка ссутулилась, согнула колени, чтобы оказаться с ним вровень, и начала канючить:

— Вы нас не прокатите? Прокатите нас, пожалуйста, мы еще никогда не летали, ну прокатите, ну я вас очень прошу!

На что летчик, с лица которого медленно сползала приветливая улыбка, сухо ответил:

— После работы подойдите, там поговорим.

И ушел.

— Ладно, — сказала ему в спину Маринка. — Ты, может, думаешь, что я к тебе после работы не подойду? Подойду! А не прокатишь, я тебе так насигналю, что ты надолго запомнишь!

Я забыла сказать, что нас на эту работу назначили сигнальщицами. Мы должны были стоять с флажками по краям поля и указывать самолетам, где надо опылять. Но оказалось, что сигнальщицы в этот день не нужны, и нам велели помогать нашим мальчишкам грузить в самолеты дуст.

Мешки были уже скинуты с грузовиков. При падении многие полопались, и ядовитый порошок частично просыпался на землю. Мальчишкам заранее выдали комбинезоны и противогазы. Нам ничего не выдали.

Когда мы с Маринкой были уже с ног до головы в дусте и от наших фигур при каждом движении отделялось белое облачко, принесли противогазы, и мы стали учиться их натягивать. Когда научились, летчики сказали, что темнеет и опылять поздно.

Нас отвезли домой, предупредив, что завтра за нами заедут в четыре утра.

Разбудили опять в восемь. На улице было холодно и ветрено.

Завернувшись в одеяла, мы сели в грузовик и нас отвезли на аэродром. Там мы узнали, что погода нелетная, и нас отвезли обратно.

После обеда — снова привезли на аэродром. Оба самолета были там, но не было летчиков: сегодня на Центральной банный день, и они пошли попариться. Спасаясь от холода, мы часа два играли с механиками в салочки.

Наконец появились летчики. Мы уже знали, что казаха зовут Боря, а второго, в тапочках, — Миша.

Сегодня Миша был не в тапочках, а в черных, начищенных туфлях и в комбинезоне. Он был очень симпатичный — мужественная улыбка и большие серые глаза. Рост, правда, тоже подгулял.

— Миша, — подойдя к нему, умоляюще сказала Маринка. — Неужели вы нас и сегодня не покатаете?

— Не положено, — сказал Миша и прошел мимо.

— Значит, так, девчонки, — подошел к нам Петька, студент из Омска, который тут за старшего, — сейчас шофер отвезет вас на третье поле. Вот вам флажки. Задача такая: вот третье поле, — он нарисовал на земле квадрат, — шофер знает, где. Аня станет по эту сторону, Марина — по ту. Как увидите самолет — машите флажками. Самолет пролетит — сразу отмеряйте тридцать шагов и ждите следующего залёта. Самолеты будут ориентироваться по вам.

Мы сели в кабину грузовика к пожилому рябоватому шоферу дяде Саше, и он повез нас куда-то через рытвины и колдобины. Шоферу хотелось поговорить, но язык у него ворочался с трудом, каждая фраза стоила ему значительных усилий. Зато уж если эта фраза была произнесена, то второй и третий раз она проходила легко как по маслу:

— Машина — не самолет, по кочкам не проедет! — часто повторял он.

Почему-то его несло именно по кочкам. Если дорога разветвлялась, дядя Саша притормаживал, словно в нерешительности, а потом сворачивал на ту, которая похуже.

Вскоре нам стало ясно, что дядя Саша не знает, где третье поле.

— Куды ж ехать-то? — говорил он, и было заметно, что мысли у него тоже проворачиваются с трудом. — Машина не самолет, по кочкам не проедет. Где оно, третье-то поле? Это, что ли? Кто ж его знает? Или не это? А, ладно, тут и станем. Пускай на грузовик ориентируются. А то куды ж я поеду? Машина не самолет, по кочкам не проедет.

Самолеты летали один за другим. Мимо нас, на призрачное третье поле. Где-то там разворачивались, за ними протягивался длинный белый хвост медленно оседающего дуста и — мимо нас — летели обратно. А мы со своими флажками сидели в кабине и злились.

— Ищут вас, — ухмылялся шофер. — Ишь, по диагонали полетел. Пусть ищет, хи-хи! Надо было сначала вас расставить, а уж потом летать. Да уж и поздно опылять его, поле-то. Скоро жать надо. Да и куды ж я вас повезу? Машина не самолет, по кочкам не проедет!

Мы боялись возвращаться. Представляли себе ярость и ругань летчиков, вынужденных опылять без ориентиров. На всякий случай, решили держаться агрессивно. Что мы, виноваты, что шофер попался такой тупой?

Машина подъехала к аэродрому. К нам подбежали Петька и два механика.

— Что это такое! — закричали мы с Маринкой хором. — Надо было сначала нас расставить, а потом уже опылять! Где оно, третье поле? Самолеты ваши по диагонали летают! Машина не самолет, по кочкам не проедет!

Нас не ругали. Смеялись.

Вскоре приземлились самолеты, и Миша, неотразимый в своем шлеме и комбинезоне с молниями, подошел к нам.

— Так значит, я по диагонали летаю, а?

— Нет… Это первый раз только… И второй…

— И третий, ха-ха-ха!

На следующий день нас подняли в семь утра. В восемь мы были уже на аэродроме. День был холодный, но солнечный. Погода летная. Баки наполнены дустом. Летчики готовы к работе. Нас никуда не посылали. Поняли, должно быть, что без толку. Самолеты летали сами по себе, а мы сидели в кабине грузовика, закутавшись в одеяла, и маялись от безделья.

К нам подошел механик Толя:

— Девчонки! Идите к Мишке, он сегодня вас, наверно, возьмет.

Мы помчались к самолету, а там, в кабине, уже сидит, ухмыляясь, шофер дядя Саша. Его первого Миша взял.

Мы, изнемогая от нетерпения, страждущими глазами провожали самолет.

— Давай, ты лети первая, — благородно предложила Маринка. — А потом я.

Через полчаса самолет сел. Шофер вылез, глупо хихикая.

— Ну как? — замирая, спросили мы.

— Болтает немного, а так ничего.

— Миша, — трепетно сказала я. — Теперь меня.

— Нет, — сказал Миша. — Болтанка началась. Опасно.

— Как! Ну, Миша! Ну, пожалуйста! Мы три дня только об этом мечтаем! Аппетит пропал!

— Ха-ха-ха! А полетите — совсем пропадет! Говорю — болтанка! Сам лечу — за штаны держусь.

Самолет взревел, разбежался и поднялся в воздух, а я, оглушенная воздушной волной, обданная вонючим потоком дуста, побрела к Маринке, ожидавшей в сторонке.

А тут еще механики, которые, сидя на земле, с интересом наблюдали все этапы нашей борьбы за полет. Мало того, что они хохотали, они еще начали издеваться!

— Эх, вы! Где же ваши женские чары? Молодые девчонки, а подействовать на парня не можете! Таланта, видно, не хватает!