Их «заказали» в кафе - Инна Тронина

— Неужели Серёга?.. — пробормотала Кобылянская, кусая губы. — О чём она его спрашивала, теперь уже не узнаешь. Но он, видимо, подтвердил…

— Ваш муж прилетел из Мадрида ночью, домой приехал рано утром. Вы, дожидаясь его, уже задумали убийство?

— Да, но мне пришлось ждать его пять часов. Когда муж вошёл в квартиру, я притаилась в спальне. Вот здесь! — Ксения обвела взглядом комнату. — Он вошёл, позвал меня. Я расплакалась, вскочила с постели. Пистолет был под подушкой, и я три раза выстрелила мужу в грудь. Я хотела многое ему сказать, но не смогла произнести ни слова.

— Судя по всему, вы — очень меткий стрелок, — сказал репортёр. — И давно у вас в доме находилось оружие?

— Охотничьих ружей у нас было три, а этот пистолет муж подарил мне в прошлом году. Стрелок я никакой, — призналась Ксения. — Совсем немного позанималась в тире. Первый выстрел, в Вербицкого, я сделала во многом случайно. Брошенный им подсвечник больно ударил меня по руке, ну и… А в Казанцева пришлось выстрелить целых три раза. Один — в трёх метров, а два — в упор! — Ксения уже не ёжилась, а вызывающе смотрела в камеру. — И я ни о чём не жалею! Я ещё раз сделала бы то же самое!

— У вас есть дети? — укоризненно спросил репортёр.

— Нашему с Казанцевым сыну Никите два года и семь месяцев.

— А что вы скажете сыну, когда он вырастет и спросит, где его папа? — продолжал репортёр душеспасительную беседу.

— Если доживу до тех пор, что маловероятно, то скажу так: «Твой папа был подлецом и бандитом…»

На экране появились мрачные дядьки, заворачивающие в чёрную плёнку тело Вербицкого. Казанцев так и лежал на персидском ковре, белея подошвами дорогих туфлей. Потом оператор переместился во двор и запечатлел стоянку, на которой рядом скучали занесённые снегом «шестисотый» Казанцева и «Крайслер-Соротога», в котором вчера Сергей Вербицкий отправился на свой последний в жизни вызов.

Носилки с чёрным пластиковым пакетом задвинули в машину «скорой». Потом подогнали вторую такую же и погрузили Казанцева. Сюжет закончился тем, что два милиционера провели по двору Ксению — отрешённую, задумчивую, без шапки, в норковой шубе до пят.

— Ну и что ты скажешь? — Серафима выключила телевизор. — А, Магомед?..

— Надир, выйти! — приказал Гаджиев. Юноша безмолвно повиновался. — А что я могу сказать? Говорил я Казанку, чтобы свою бабу в оборот взял. А он всё хвастался, что она у него молодая и привлекательная, да так её все хотят, а он ею по праву обладает. Лестно, говорил, ощущать, что в твоей коллекции есть такая жемчужина. Змею пригрел…

— Да я не о том! — поморщилась Серафима, усаживаясь в вертящееся кресло.

Чтобы успокоить нервы, она несколько раз крутанулась то в одну, то в другую сторону.

— Мёртвых не поднимешь, а до Ксюточки нам сейчас не добраться. Надо думать самим, Мага. И думать над одним вопросом — каким образом она узнала о «заказе» Казанка? Давай действовать методом исключения, — с ходу предложила она, и Гаджиев молча кивнул. — Вы были во время переговоров одни? Вас никто не мог слышать?

— Одни были — я специально в приёмную вышел и посмотрел. Думал, вдруг секретарша там или кто-то из охраны? А потом дверь запер, да ещё и музычку включил…

— Ваша встреча имела место шестнадцатого ноября в семь часов вечера, — продолжала размышлять Серафима. — После первой попытки Казанка Ксюша ни о чём не догадывалась. Но в промежутке между днём вашей встречи с Казанком и вчерашним вечером она сумела пронюхать о планах своего благоверного. Жаль, конечно, что в эти дни за ней не наблюдали. Но Казанок об этом не просил, а сами мы не имели права устанавливать слежку. Если бы мы знали, с кем Ксюша встречалась за последние дни, то смогли бы вычислить канал утечки за одну минуту. Но довольно горевать, попробуем сообразить. Сам Казанок не мог рассказать ей об этом…

— Да что он, больной?! — опешил Гаджиев. — Такого не могло случиться никогда. Для чего он «бабки» платил, если она всё узнает?

— О тебе речи нет, — ласково улыбнулась другу Серафима. — Не сердись, Мага, я пошутила. Но если не вы, то должен быть кто-то ещё. В момент вашего разговора приёмная была пуста. Просто так вас подслушать нельзя. Но есть и другая возможность засечь тему разговоров. Надеюсь, ты меня уже понял.

— Какая возможность?

Гаджиев был так потрясён, что на какое-то время разучился логически мыслить. Он думал только о том, что сказать, если их с Серафимой припечатают на основании показаний Ксении Казанцевой. Она, наверное, всё-таки заразилась, раз всплеск эмоций оказался таким сильным. Получается, заказ Казанка они выполнили…

— Установить подслушивающее устройство, — не моргнув глазом, объяснила Серафима. — По-моему, Магомед, пора пройтись по офису со сканером. По крайней мере, для того, чтобы больше таких казусов не случалось. Мне не очень-то уютно здесь обсуждать важные вопросы, когда поблизости, возможно, стоит «жучок». Давай-ка не ленись!

Кормилица встала с вертящегося кресла, подошла к Гаджиеву сзади и положила руки ему на плечи.

— Позови Вову Ященко, пусть этим займётся. Все служебные помещения нужно обследовать самым тщательным образом. По крайней мере, для того, чтобы спать спокойно. Давненько ты этого не делал. И вот — результат. Да, Магомед, нужно и «тачки» проверить, все без исключения. Но особенно твою и мою!

Серафима видела, что Гаджиев медлит, и потому, встав рядом с креслом шефа на колени, склонила голову на его плечо.

— Дурачок, если Ксюша сейчас даст показания, мы ещё сможем отмазаться. Но если такая история повторится, или кому-то удастся записать наши разговоры, может запахнуть палёным. На высоких покровителей надейся, Мага, а сам не плошай. Они ведь тоже могут нас кинуть в самый ответственный момент. Так позовёшь Ященко?

— Ладно, позову. — Гаджиев взял трубку «соты», набрал номер. — Володя, зайди, дело есть. Как можно быстрее. Ну, порядок! Жду.

— Умница! — Кобылянская с жаром поцеловала любовника в губы. — Вот таким я тебя обожаю! Вот такой ты для меня дороже всех на свете…

Магомед на поцелуй ответил, и к тому времени, когда в дверь постучали, они с Серафимой уже забыли о том, что вызвали шефа службы безопасности. Мгновенно разжав объятия, Кобылянская поправила одежду, причёску, и села за стол напротив Гаджиева, приняв вид измотанной бесконечными авралами бизнес-вумен.

— Заходи! — разрешил Гаджиев, поспешно причёсываясь и прикалывая булавкой галстук к рубашке. — Быстрее, Володя, дело очень срочное.

Начальник службы безопасности интим-империи Магомеда Гаджиева, бывший майор госбезопасности Владимир Ященко — худощавый, лысоватый мужчина, безукоризненно одетый, сверкая модными очками, вошёл в кабинет, отодвинул стул и сел за стол для переговоров рядом с Серафимой.

— Валюшка, береги себя. Мне так тревожно сегодня…

Тамара Еропкина обняла мужа на пороге, поцеловала его в лоб и перекрестила. Тонкая, черноволосая, с длинными восточными глазами, она прильнула к груди рослого Валентина, словно ища у него защиты.

— Да глупости всё это, перестань.

Еропкин старался не замечать сверкающих Тамариных слёз, её губ, щедро накрашенных алой помадой. Он достал носовой платок и вытер лоб. Следы помады были похожи на кровь.

— С чего ты взяла, что я в опасности? Сколько уж по ночам езжу!

— Да не в том дело, Валюшка.

Тамара взяла руку мужа и прижала её к своей груди. Под полосатым халатом тяжело билось сердце.

— Почему тебя сегодня вызывают на работу днём, если ты должен ехать вечером?

— Сима же сказала — напарник ногу сломал. — Еропкин намотал на шею шарф, взял с вешалки кепку. — Выпей валерьянки — ты просто устала. Сначала наш семейный юбилей, потом у пацанов день рождения, и всё на тебе…

— Ой! — Тамара испуганно прикрыла рот кончиками пальцев. — Ты напомнил про юбилей, и как-то всплыло… Когда тебя в милицию забрали, Магомед звонил. Вот так же хотел, чтобы ты приехал пораньше. Просил тебя позвать, а я ответила — забрали, мол, в милицию…

— Могла бы сказать, что просто дома нет! — буркнул Еропкин. — То-то я заметил, что они с Симой стали от меня прятать ключи. И проверят, трезвый ли я выезжаю по адресам. Так мне и места лишиться недолго…

— Валь, не ругайся! — Тамара поправила мужу шарф и кепку, застегнула кнопки на куртке. — Я же ему всё объяснила. Мол, соседи у нас ненормальные. У всех старческий маразм. После девяти вечера по квартире ходить страшно — в пол палкой стучат. Магомед всё понял и ничуть не рассердился. А что ключи прячет, так это тебе просто кажется.

— Кажется!

Еропкин почувствовал, как немеют его губы. Тамара ничего не знала о задании, выполняемом Валентином, и не должна была знать. Но Серафиме, если она что-то относительно водителя заподозрит, будет вполне достаточно наивной откровенности Тамары. Забрали водилу в милицию, а потом вдруг произошла утечка информации из самого сердца интим-империи.