Их «заказали» в кафе - Инна Тронина

Юная супруга авторитета Казанцева узнала что-то такое про своего законного, психанула и застрелила его. Да ещё и Серёгу Вербицкого, выпускника Энергетического института, который был оформлен в кафе барменом. Еропкин так и не смог просечь суть дела, но сегодня утром, когда увидел в криминальной хронике сюжет про Казанцева, остолбенел.

Он заранее предупредил Тураева о том, что шестнадцатого ноября в семь вечера к Гаджиеву приедет Казанцев. Безусловно, майор прослушал их трёп и сделал выводы. Речь там шла, разумеется, о Ксении. Ей надо было всё рассказать — факт. Что с ней собирались делать? Мочить? Вероятно. И майор поставил Ксению с курс дела.

Они с Казанком жили плохо, изменяли друг другу напропалую, не стыдясь малолетнего сына. Вроде бы молодуха препятствовала выгодному браку авторитета с испанкой. Казанок слюни пускать не привык, и поэтому решил расправиться с женой. Но неужели Гаджиев послал киллером Серёжку Вербицкого? Он хоть анаболиками и накололся, накачался на тренажёрах, в деле ничего не стоит. Вот и закончилось всё так, как и должно было закончиться.

А под утро вернулся из-за границы Казанок, куда он отбывал для обеспечения алиби, и тоже получил три пули. Девчонку понять можно — не всякий сдержится, увидев перед собой киллера, а уж, тем более, заказчика…

— Валь, ты с работы позвони, всё ли в порядке, — попросила Тамара.

— Ладно, позвоню, только погодя. Пока.

Еропкин вышел из квартиры на лестничную площадку, подвернул правую ногу. Закусил губу, охнул и, не оглядываясь, захромал к лифту. Между прочим, подумал, что это — плохая примета, но постарался избавиться от дурацких мыслей.

Он вывел на Первую Карпатскую улицу свой «Форд-Сьерру», включил автомагнитолу, бездумно послушал лёгкую музыку и сводку новостей, но сразу же всё позабыл. Когда стоял у светофора, яростно растирал больную ногу, а потом снова хватался за руль, убеждая себя быть спокойным.

«У меня нет другого выхода, — твердил сам себе Еропкин. — Я не мог не поставить эти грёбаные микрофоны, потому что мне светил срок. Светил наверняка, а тут, может, всё ещё обойдётся…»

«Форд» повернул с Садового кольца в один из переулков. Валентин увидел около стоянки автомобилей всех водителей, которые обслуживали заведения, принадлежащие Магомеду Гаджиеву. Иномарки набились в переулок, закрыли проход. Старухи, опираясь на палки, скрипучими голосами проклинали и стыдили водил, грозили перебить им стёкла. Значит, речь идёт не о сломанной ноге напарника, тем более что напарник этот преспокойно курит около своего «Опеля»…

Так. Понятно. Водил вызвали вместе с другой обслугой. И, скорее всего, потому, что обнаружили «жучки» в офисах и в машинах…

Еропкин зарулил на парковку, остановил свой «Форд» и вышел, жадно глотнув морозный воздух. Сзади мягко затормозила «Мазда-Фамилия», за рулём которой сидел водитель, обслуживающий салон восточной медицины.

— Привет, Валюн! — Вновь прибывший, щёлкнув замком, открыл дверцу, протянул Еропкину руку. — Слыхал, что делается? Меня из бани вытащили…

— А чего? — Валентин слышал свой голос, будто со стороны.

— Да «жучки» нашли в центральном офисе где — четыре штуки, и в «тачках» Маги с Симой — по одному. Ещё где-то, вроде бы, не понял. Теперь вот весь персонал собрали — Ященко на детекторе лжи будет нас проверять. Это уж наверняка, датчики не обманешь. И быстро отстреляться можно. Присоски поставят на разные места, пару вопросиков зададут — и порядок! Там, если правду скажешь, зелёная лампочка загорается, а соврёшь — красная. К примеру, спросят: «Ты ставил микрофоны?» Я говорю: «Нет». Загорается зелёная лампочка, и меня отпускают. Никаких утюгов на живот — всё интеллигентно… Валюн, стой, ты куда?! Да погоди же, я анекдот рассказать хотел!..

Боковым зрением Валентин увидел, как из дверей центрального офиса вышел Ященко в наброшенном на плечи пальто, окинул собравшихся цепким взглядом. Еропкин понял, что у него остаётся всего несколько секунд, чтобы снова сесть за руль и завести двигатель. Конечно, будет погоня, и сбежать от Ященко не удастся — и не таких ловил бывший чекист. Но лучше, врезавшись в столб, мгновенно погибнуть, чем потом, попавшись на этом проклятом детекторе, держать ответ перед Магомедом и Серафимой. Можно только догадываться, какую казнь они придумают для изменника, нарушившего данную при поступлении на службу клятву верности…

— Эй, Валюн, ты куда намылился? — окликнул Еропкина тот самый сменщик, который якобы сломал ногу. — Ты давай, это, не балуй! Стой!

Еропкин, кажется, прокусил язык — по подбородку потекла кровь. Утюг, может, на задницу и не поставят, но тем или иным способом вытянут из него имя Артура Тураева. Пусть Валюн, придурок, подставился сам, но другого он ни при каких условиях не заложит. Ещё есть время вырваться отсюда. Мало, но есть. Нужно только сейчас всё рассчитать правильно…

Валентин прыгнул за руль, захлопнул дверцу, включил зажигание. «Форд», сбив ограждение парковки, проехал по тротуару, распугивая переходов. Тут же ему наперерез из кустов выехала тёмно-фиолетовая «БМВ». Вовремя её заметив, Еропкин вильнул, чуть не сбил очередную бабульку, которая, пронзительно заверещав, уселась в сугроб. «Форд» на приличной скорости пересёк двор и вернул в соседний переулок, где засады не было. Видимо, от фраера Еропкина никто такого яростного сопротивления не ждал.

Садовое кольцо осталось позади, и «Форд» поехал по Долгоруковской. «БМВ» шла следом, пока не предпринимая никаких попыток блокировать машину Еропкина. Скорее всего, по мобиле преследователи связались с какими-то другими людьми, которые должны были встретить беглеца ближе к окраине города. В центре устраивать свалку не хотели. Еропкин, в свою очередь, тоже не мог обратиться в милицию. То, что его преследуют, нужно было ещё доказать, но такими доказательствами Валентин не располагал. Он только знал, что уже выдал себя, и дороги назад нет. С другими водилами теперь можно не возиться — всё и так ясно.

Облизывая пересохшие губы, то и дело вытирая блестящий от проливного пота лоб, Еропкин вёл «Форд» к станции метро «Новослободская». Он уже видел нескольких гаишников, обгоняла «Форд» и патрульная машина, но обратиться к стражам порядка не было возможности. Те, в «бумере», оружия с собой сейчас не имеют, и уличить их в чём-то будет невозможно. Преследователей отпустят, и они всё равно доберутся до отступника. Пусть не сегодня, пусть через неделю или месяц, когда всё уляжется. Но доберутся, а до этого придётся жить в постоянном страхе.

Тамарку жаль, думал Валентин, проезжая Савеловский вокзал. Всё будет, как прежде. Закончился день, наступит вечер, а она одна-одинёшенька будет сидеть на кухоньке. Вряд кусок ей полезет в горло, и не включит она маленький телевизор, бормотание которого сопровождало все их трапезы. Тамарка будет сидеть за столом, курить, метаться по квартире, хвататься за телефонную трубку.

А потом ей позвонят и скажут, что с мужем случилась беда. Только бы сразу погибнуть, не остаться инвалидом, не сделаться обузой, которую Тамарке уже не потянуть. Жаль только, что он не сможет всё объяснить жене. Доказать, что не оставалось у него, придурка, другого выхода. Только бы не пришлось семье отвечать за проступки Валюна перед Магомедом и Симой! Должны же хозяева понять, что водила, даже если и спелся с легавыми, с женой на эту тему не откровенничал…

По обеим сторонам Дмитровского шоссе мелькали дома и деревья. Валентин увеличивал скорость, совершенно обезумев, и не представлял, что из создавшегося положения может быть какой-то иной выход, кроме панического бегства. Он жал на акселератор, оглядываясь, втягивая голову в плечи, словно ожидая выстрела в спину. Из-под колёс во все стороны летела снежно-соляная каша. Прохожие, обрызганные Еропкиным, грозили вслед «Форду» кулаками, и Валентин чувствовал, что окончательно теряет рассудок.

Ему казалось, что страшный сон вот-вот кончится, Тамарка разбудит его, и окажется, что на самом деле ничего не произошло. Они с женой в спальне, лежат под одним огромным ватным одеялом, кругом тихо и тепло. Валентин старался шире открыть глаза и проснуться, но понимал, что это невозможно. Всё происходит наяву, и спасения нет.

Серебристый «Форд-Сьерра» уже летел, как стрела. «Бумер» также увеличивал скорость. Светофоры на пути следования ни разу не включили красный. Получалось так, что они давали зелёную улицу и Еропкину, и его преследователям. Обе машины мчались по Дмитровскому шоссе к Кольцевой. И где-то в Бескудниково наперерез «Форду» выехал джип «Шевроле».

Непослушными руками Еропкин развернул руль влево, выехал на полосу встречного движения, чудом не зацепив рейсовый автобус. «Форд-Сьерру» закрутило на мокром асфальте, юзом протащило ещё несколько метров. Последнее, что увидел расширенными от ужаса глазами Еропкин, был фонарный столб. Люди шарахались во все стороны, падали, кричали, а неуправляемый «Форд» тащило к тому самому месту, где для Еропкина всё должно было закончиться. Раздался глухой удар. Столб наклонился, и перед глазами Валентина всё померкло. От смерти его спасли исправно сработавшие подушки безопасности, но он узнал об этом нескоро.