Уик-энд с Остерманом - Роберт Ладлэм

— Бумаги? — Таннер вспомнил: юрист упоминал, что оставил какие-то записи в пиджаке. Записи, которые могут понадобиться. — Он говорил, что это за бумаги?

— Косвенным образом. Он был просто в истерике — так что не стоит обращать внимания. Все повторял слово «Цюрих».

У Джона перехватило дыхание, а затем, что уже стало входить в привычку, он напряг мышцы брюшного пресса, чтобы справиться с нервами. Это похоже на Тремьяна — явиться с зафиксированными на бумаге данными по счетам в Цюрихе.

Маккалиф уловил реакцию Таннера:

— Слово «Цюрих» для вас что-то значит?

— Нет. С чего бы это?

— Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?

— Надеюсь, я не оскорблю вас, если осведомлюсь: вопрос задан мне в официальном порядке?

— Именно так.

— В таком случае — нет. Слово «Цюрих» ничего не значит для меня. И представить не могу, почему он его произнес. Правда, юридическая фирма Тремьяна имеет международные связи.

Маккалиф и не пытался скрыть, как он разгневан:

— Я не понимаю, что тут происходит, но вот что я вам скажу! Я опытный полицейский офицер, а ребята у меня — лучшие из всех, что только могут быть. И когда я брался за эту работу, то дал слово, что город у меня станет чистым. И слово свое я сдержу.

Таннер устал от него:

— Не сомневаюсь, капитан. Я уверен, что вы всегда отвечаете за свои слова, — он повернулся и отправился домой.

Настала очередь Маккалифа поразиться. Подозреваемый уходил как ни в чем не бывало, а глава полиции Сэддл-Уолли ничего не мог поделать.

Стоя на крыльце, Таннер проводил взглядом машину Маккалифа. Небо просветлело, но солнце еще не взошло. Из низких облаков вот-вот мог хлынуть дождь, но вряд ли надолго.

Соглашения больше не существовало. Контракт между Джоном Таннером и Лоренсом Фассетом расторгнут.

Ибо на поверку все заверения Фассета оказались фальшивыми. «Омега», как оказалось, — не только Тремьяны, Кардоне и Остерманы. Уик-энд завершен, но она по-прежнему дает о себе знать.

Он был согласен играть по правилам Фассета, вернее, должен, но лишь пока в число остальных игроков входили те, кого он знал.

Теперь с этим покончено.

Теперь появился кто-то еще — человек, который ранним утром может остановить машину на пустынной темной дороге и сеет за собой ужас.

Кто-то неизвестный. А кто — понять он не мог.

Таннер собрался в лес лишь около полудня. Остерманы решили не подниматься с постели до половины двенадцатого и, сославшись на это, он уговорил и Элис отдохнуть как следует. Все они измотались до предела. Только дети у телевизора в кабинете как ни в чем не бывало наслаждались утренними мультиками.

Он лениво двинулся вдоль бассейна, захватив шесть клюшек для гольфа. Тем самым он хотел дать понять, что собирается попрактиковаться в боковых ударах, но на самом деле внимательно наблюдал за окнами тыльной части дома: двумя в комнатах детей и в верхней ванной.

Оказавшись на опушке леса, он остановился и закурил.

Никого. Не шелохнулась ни одна веточка, стояла полная тишина. Таннер негромко заговорил:

— Я хотел бы встретиться с Фассетом. Ответьте, пожалуйста. Это очень важно.

При этих словах он взмахнул клюшкой:

— Повторяю! Я спешно должен поговорить с Фассетом! Объявитесь кто-нибудь!

По-прежнему молчание.

Повернувшись, Таннер сделал какой-то неопределенный жест и двинулся в лес. Углубившись в него, он пустил в ход локти, раздвигая ветки. Он шел к тому дереву, под которым Дженкинс прятал рацию.

Никого!

Он двинулся на север, нарочно стараясь как можно громче шуметь. Наконец вышел к дороге.

Никого не было! Его дом никто не охранял!

Никого!

Люди Фассета ушли!

Выскочив на опушку, он бросился к дороге, не спуская глаз с окон своего дома.

Люди Фассета ушли!

Миновав заднюю лужайку, он обогнул бассейн и вбежал в кухню. Очутившись здесь, он остановился у раковины, чтобы перевести дыхание, и пустил холодную воду. Плеснув себе в лицо, он выгнулся назад, напрягая мышцы спины.

Никого! Никто не охранял его дом! Никто не охранял его жену и детей!

Закрыв кран, он решил теперь уже не торопиться и даже считать про себя шаги. Выйдя из кухни, Таннер услышал в кабинете детский смех. Поднявшись наверх, он тихонько повернул ручку дверей спальни. Скинув халат, в смятой ночной рубашке Элис лежала в изголовье кровати. Она спала, и дыхание было глубоким и ровным.

Закрыв двери, он прислушался к звукам из комнаты для гостей: тихо.

Спустившись снова в кухню, он прикрыл за собой двери и двинулся в прихожую, чтобы убедиться — закрыт ли вход.

Вернувшись, он подошел к телефону и снял трубку. Но номер набирать не стал:

— Фассет! Если вы или кто-то из ваших людей на этой линии, я хочу, чтобы вы знали… И немедленно!

Он набрал номер мотеля:

— Номер двадцать два, пожалуйста.

— Простите, сэр. Номер двадцать два не занят.

— Не занят? Вы ошибаетесь! Я говорил с его обитателями в пять часов утра!

— Простите, сэр. Они съехали.

Таннер положил трубку, недоверчиво глядя на нее.

Нью-йоркский номер! Для аварийных случаев!

Он сорвал трубку с рычагов, стараясь унять дрожь в пальцах.

После короткого гудка раздался ровный механический голос: «Номер, который вы набрали, не работает. Пожалуйста, обратитесь в справочную за правильным номером. Вы слушаете запись. Номер, который вы набрали…»

Джон Таннер закрыл глаза. Невероятно! Он не может связаться с Фассетом! Его люди исчезли!

Он остался один!

Он попытался собраться с мыслями. Он должен сообразить что к чему. Необходимо найти Фассета! Произошла какая-то чудовищная ошибка. Холодный, сдержанный профессионал, работающий на правительство, знающий тысячи уловок, обладающий совершенной техникой — он совершил какую-то ужасную ошибку.

Но ведь и все люди Фассета исчезли. Может быть, тут вообще нет ошибки.

Таннеру внезапно пришло в голову, что и сам он может что-то предпринять. У его телекомпании были определенные каналы связи с правительственными учреждениями. Он связался с коннектикутской информационной службой и получил гринвичский номер телефона Эндрю Гаррисона, главы юридического отдела компании.

— Это Энди?.. Привет! Джон Таннер, — он старался говорить как можно спокойнее. — Я чертовски извиняюсь, что беспокою тебя дома, но только что позвонили из азиатского бюро. В Гонконге какая-то история, в которой хотелось бы разобраться… Сейчас я не могу вдаваться в подробности, расскажу в понедельник утром. Может, там ничего и нет, но надо бы убедиться… Думаю, лучше всего связаться с ЦРУ. Это явно их дело. Они раньше сотрудничали с нами… Ладно, я буду держать тебя в курсе.

Таннер прижал трубку подбородком и закурил. Гаррисон дал ему нужный номер, и Таннер записал.

— Это где-то в Вирджинии, точно?.. Большое спасибо, Энди. Увидимся в понедельник.

Он снова набрал номер:

— Центральное разведывательное. Офис мистера Эндрю, — отозвался мужской голос.

— Моя фамилия Таннер. Джон Таннер. Директор отдела новостей нью-йоркской телекомпании «Стандарт мьючуэл».

— Да, мистер Таннер? Вы хотели поговорить с мистером Эндрю?

— Да. Да, именно.

— Простите, но сегодня его нет на месте. Могу ли я помочь вам?

— В сущности, я пытаюсь найти Лоренса Фассета.

— Кого?

— Фассета. Лоренса Фассета. Он из вашей конторы. Мне спешно нужно переговорить с ним. Я думаю, он где-то в районе Нью-Йорка.

— Он имеет отношение к этому отделу?

— Не знаю. Я знаю только, что он из ЦРУ. Говорю вам, это очень срочно! Крайняя необходимость! — у Таннера на лбу выступила испарина. У него не было времени объясняться с каким-то чиновником.

— Хорошо, мистер Таннер. Я проверю по нашему справочнику и найду его. Подождите у телефона.

Прошло не менее двух минут, прежде чем он снова объявился. Говорил он с запинками, но уверенно:

— Вы уверены, что верно назвали имя?

— Конечно, уверен.

— Простите, но никакого Лоренса Фассета в справочнике нет.

— Это невозможно!.. Слушайте, я работаю с Фассетом!.. Дайте мне поговорить с вашим начальником! — Таннер пытался припомнить, как Фассет обращался к тем, кто вел дело «Омеги».

— Боюсь, что вы не поняли меня, мистер Таннер. Это вышестоящее учреждение. Вы ищете моего коллегу… моего подчиненного, если хотите. Моя фамилия Дуайт. Мистер Эндрю доверил мне принимать все решения, связанные с данным отделом.

— Мне не важно, кто вы такой! Говорю вам, что это исключительно важно! И, думаю, вы должны найти кого-то гораздо выше вас по должности, мистер Дуайт. Более ясно выразиться я не могу. Это все, что я могу сказать! Так действуйте же! Я жду!