Заговор генералов - Фридрих Незнанский

– Вы разве знакомы? – негромко спросил Костя.

– Ага. Позавчера виделись.

– Это когда же? – нахмурился Меркулов. Александр видел, как в голове у Кости прокручиваются недоуменные вопросы.

– Не пудри себе мозги, – шепнул с улыбкой Александр. – Мы встретились как раз возле трупа этой Красницкой. Нечаянно, конечно. И Славка там тоже оказался. Так что я частично уже в курсе.

– Но когда ж ты успел? И зачем? – уже окончательно изумился Меркулов, да так громко, что говоривший Парфенов замолчал, а остальные обернулись к заместителю генерального прокурора, полагая, что его слова их тоже касаются.

Турецкий махнул ладонью, мол, не отвлекайтесь, а Косте буквально прошептал на ухо:

– Может, ты ко мне еще и няньку приставишь? У бабы был. На именинах. Кстати, пил водку в компании с новым замминистра МВД Кашинцевым, который, полагаю, и науськал на тебя этого Лямина… Слушай, Костя, на хрен мне эта говорильня? Раз уж ты мне поручил, дай я оставлю тех, кто мне нужен, а остальных гони, к чертовой матери. Особенно этого «индюка» Долгачева, ни одному слову которого верить нельзя.

Костя взглянул в лежащий перед ним список, посмотрел на примолкшего Парфенова и сказал:

– Вы закончили, Игорь Васильевич? Спасибо, садитесь. Прошу вас, э-э… господа, все остальные вопросы – к Турецкому. Александр Борисович, ваше слово.

Турецкий подвинул к себе список присутствующих, просмотрел его и сказал:

– Попрошу остаться… Парфенова, Артюшу, так? Логунова, вас, Вячеслав Иванович, вместе с Саватеевым, – иезуитски улыбнулся Грязнову. – Еще Ивасютин и… Греков. Все, подчеркиваю, дела ко мне на стол. Остальных благодарю за внимание. Свободны.

Поднялся Долгачев, недовольно оглядел собрание и пробасил:

– Константин Дмитриевич, я… некоторым образом…

– Да, разумеется, Василий Васильевич, вы останьтесь, поговорим. До свиданья, господа.

– Костя, – негромко сказал Турецкий. – Только без меня. И еще вопрос: почему нет Федотовой?

– А она тебе зачем?

– Для более тесной и продуктивной связи с генералом Кашинцевым. Такой вариант устраивает?

– Ну и ну! – развел руками Костя.

– Вот так-то, моралист. Э, да ты в детство ударился! – Он увидел на столе молодежную газету. – Неужто сподобился наконец?

– Ты прочитай. Мы уже успели обсудить. Тебе тоже будет интересно.

– Успел уже, вот молодец парень, а я сомневался, – спокойно сказал Турецкий, засовывая газету в карман.

Костя замер в изумлении.

Разместились в кабинете Турецкого. Улыбающаяся Клавдия Сергеевна принесла по просьбе Александра всем по чашке свежезаваренного чая.

– Так, господа хорошие, начнем по порядку. Вам слово, Петр Николаевич. Извините, старший следователь Греков ведет дело о самоубийстве Калошина. Слушаем, в каком состоянии.

– Уже дважды рекомендовано прекратить. Им вроде все ясно: пьянка, самострел. На рукояти «макарова» следы пальцев Калошина. Других следов нет.

– Почему ж не прекращено? Чего ждете?

– Жду третьего втыка, – усмехнулся Греков.

– Понятно. Посмотрим. Включаю вас в свою группу. Вашему прокурору сообщим об этом. Следующий у нас Олег Афанасьевич Артюша. Дело об убийстве Штерн, оно объединено с делом об убийстве Голубева. Прекращено? Почему? Вопрос, кстати, и к вам, Борис Петрович, – повернулся Турецкий к начальнику следственного отдела УВД на метрополитене Логунову.

– Позвольте тогда мне, Александр Борисович, – сказал Логунов. – Оба эти преступления произошли в один день. Точнее, в один вечер. Наш следователь, занимавшийся убийством Штерн, допустил, э-э… оплошность, халатность, так сказать, на что ему было строго указано. Ну-у, одним словом, была подвергнута опасности жизнь свидетеля, видевшего убийцу. Мы успели провести некоторые мероприятия, в результате которых собирались перехватить этого убийцу. Но он был застрелен возле дома нашего свидетеля при оказании сопротивления двумя гаишниками. Собственно, они не гаишники, это я так, по старой памяти. Оба из отдельного батальона дорожно-патрульной службы.

– Простите, откуда? – вмешался Парфенов. – Извините, Александр Борисович. Как их фамилии?

– А в чем дело? – насторожился Логунов.

– Это касается Комарова, которого, согласно записи в журнале происшествий отдела милиции, доставили в отдел милиции тоже двое, как вы говорите, гаишников.

– Надо все это в деле посмотреть, сейчас всего не помню, – уклончиво сказал Логунов. – Вот, пожалуй, и все. Долгачев принял к производству дело об убийстве этого бандита Голубева. Я звонил ему, интересовался, как будем действовать дальше. Он предложил прислать дело к нему, чтобы объединить оба дела в одном производстве в прокуратуре. Указание на этот счет я получил, дело передал и вот…

– А Василий Васильевич его досрочно прекратил, так и не расследовав до конца? – с иронией поинтересовался Турецкий.

– Видимо, так.

– Спасибо. Я ознакомлюсь с этими делами. Полагаю, их придется возобновить как нерассмотренные с достаточной полнотой. Поэтому, если вы не возражаете, Борис Петрович, Артюшу я включаю в свою группу. Пусть активной работой искупает… оплошность. Так, Олег Афанасьевич?

– Спасибо, Александр Борисович, – засиял Артюша.

– Ну а с вами, Игорь Васильевич, по одному из дел мы уже успели потолковать. Как ваше мнение? Кстати, газету читали? Всего пятнадцать строк – и бездна информации. Учитесь.

– Газету не смотрел. А по поводу Красницкой ничего конкретного сказать не могу, поскольку не успел ознакомиться с результатами судебно-медицинской экспертизы…

– Извини, Игорь, – поднял палец Грязнов. – Я разговаривал с Градусом. Наши подозрения подтвердились: это умышленное убийство с неудачной или заведомо неудачной имитацией несчастного случая. Давай дальше.

– Получилось так, что я, а затем и Андрей Гаврилович, – Игорь показал на Ивасютина, – едва не стали свидетелями похищения Ларисы… извините, Ляминой. Я с утра приехал к ним в библиотеку, чтобы выяснить про Красницкую, а Лямина попросила меня помочь ей найти пропавшего Комарова, жениха своего, как она сказала. И вот я… – он помрачнел. – В общем, вместо того чтобы заниматься своим делом, стал помогать. Мы нашли Комарова. В морге на Стромынке. Провели опознание. Его мать написала заявление о возбуждении дела… Причем обстоятельства смерти зафиксированы с явными нарушениями. Даже экспертизы не провели. Я говорил с главврачом, он поклялся, что все сделают обязательно. Обещал уже сегодня. А потом, пока мы с Андреем Гавриловичем ходили в отделение милиции, Лариса пропала. Вот он может подтвердить.

– Мы установили очевидцев похищения Ларисы Ляминой. Опрос свидетелей, – Ивасютин откашлялся, – показал, что некая женщина, похожая на Лямину, была похищена двумя людьми в черных шапочках и увезена на милицейской машине в неизвестном направлении. Объявленный «перехват» результата пока не принес.

– И опять милицейская машина! – воскликнул Игорь. – А Лариса, когда мы ехали на Стромынку, обмолвилась, что Валерий Комаров ей как бы жаловался, уезжая домой, что их машину, на которой они ехали с похорон Штерн, вроде бы сопровождала, или преследовала, какая-то гаишная машина. Если это действительно так, то нельзя исключить, что преступники могли использовать милицейскую форму и гаишный транспорт.

– Все может быть, – вздохнул Турецкий. – Итак, подводим черту. Вас, Игорь Васильевич, а также вас, Андрей Гаврилович, понимая ваши трудности, тем не менее включаю в группу. Ваш район, вам и карты в руки. И еще вас, Николай Николаевич, – улыбнулся он Саватееву. – Желательно, конечно, вместе с вашим наставником, но ведь он вас, полагаю, не оставит без опеки. Итак, прошу завтра в десять всех названных быть здесь. Проведем оперативку. Слава, не задержишься на пару минут?

– Круто вы, однако, с «индюком»-то, – заметил Грязнов, когда все вышли.

– А я его на Костю повесил. Пусть хоть что-то доброе для нас сделает. Ну как ты?

– Нормально. Был у своих?

– Косте уже донесли, – засмеялся Турецкий. – А как чернобровая казачка?

– Большая специалистка, но в голове – ветер.

– Понятно, интеллекту захотелось. Слушай, Славка, а я ведь на тебя крепко рассчитываю.

– Что за разговор! Как обычно. Ладно, изучай исходные, а я поеду. Денис из загранки вернулся, тебе кланяется.

– Отличный у тебя племяш, Славка. Вот кому завидую. У меня в юности таких дядюшек не было, – печально вздохнул Турецкий.

– Между прочим, у меня тоже, – хмыкнул Грязнов.

Последней в его кабинет заглянула уходящая Клавдия. Она принесла стакан горячего чая и вазочку с печеньем, которое наверняка умыкнула из Костиных представительских фондов. Молча поставила на край стола, повздыхала и тихо удалилась. Наконец-то наступило самое плодотворное время для работы.

Турецкий углубился в чтение следственных документов и, лишь перевернув последний лист, взглянул на часы: почти два часа ночи. Ничего себе! Зато и общая картина приобрела более-менее четкие очертания. Теперь уже можно всерьез думать, анализировать, планировать следственные действия, наконец, составить ряд постановлений, и прежде всего – постановление о соединении всех этих следственно-уголовных дел в одном производстве.