Заговор генералов - Фридрих Незнанский

Составить?… Но это уж дудки! Вот вызовет Костя на завтра… нет, уже на сегодня нашу дорогую Лилечку Федотову, которой самое время делом заняться, а не пудрить мозги генералу, и пусть она и займется этой самой писаниной… Правда, от долгой писанины, говорят, у людей зады расползаются, но Лиле это, кажется, пока не грозит.

Смотри– ка, уж два часа почти, о чем ты думаешь, Турецкий?! Кончать пора, а то глюки появятся. Александр Борисович собрал папки с документами, сложил их стопкой -дела были еще тощими. Но тома эти обязательно распухнут, потолстеют, получат порядковую нумерацию… Батюшки! Сколько еще предстоит-то!

Он запер документы в сейф и… задумался. А какой смысл, собственно, ехать домой? Поспать два-три часа и обратно? Отдохнуть можно, вообще-то говоря, и здесь: в шкафу, где вешалка, до сих пор сохранилась старенькая раскладушка, к которой Турецкий относился бережно и, как талисман, перевозил с собой, меняя кабинеты. Можно также взять ключи от Костиной приемной, где для посетителей был поставлен диванчик. Коротковат, правда, но можно пару стульев подставить в ноги. Так за чем же дело?

Нет, надо ехать, решил окончательно. Переодеться, побриться. Под душем постоять. Вообще, каждое новое дело требует и особого подхода, свежего взгляда, в конце концов, даже свежей рубашки.

«Еду», – сказал он сам себе, еще не предчувствуя, что готовит ему судьба. А впрочем, останься он – что бы изменилось?…

– Хорошая машина, умная. – Турецкий погладил свою красную «семерку» по приборному щитку, будто лошадь по холке. – Сразу завелась, без капризов, молодец…

Машину эту, как уже было сказано, он получил в качестве награды и презента лично от директора охранно-розыскной фирмы «Глория» Дениса Грязнова, сменившего на этом посту своего дядюшку Славу. Подарок пришелся очень кстати, поскольку предыдущий «конь» Турецкого, как, впрочем, и остальные предыдущие, коим имя табун, покинули белый свет не по своей воле, а исключительно с помощью бандитов, угонщиков и «протчей сволочи», как обозначал некую публику, охотно переквалифицирующуюся в уголовников, Петр Великий. И еще она оказалась тем более кстати, что на ней же Денисовы умельцы смонтировали для Турецкого массу необходимых в его профессии вещей. Оч-чень хороший движок, надежную сигнализацию и другие «мелочи», вплоть до мини-бара, что размещался в середине спинки заднего сиденья. Игрушечка, а не машина. Турецкий оставлял ее возле дома, не боясь осторожных автоворов: чтобы проникнуть в машину, им пришлось бы разбивать стекла и при этом вздрагивать от рева сигнальной сирены.

Разбудив дремлющего охранника, Александр Борисович подождал, пока тот включит мотор чугунных ворот, и выехал на Большую Дмитровку. Движения уже, естественно, не было. В этот мертвый час столица крепко спала и ехать было одно сплошное удовольствие. Когда он выехал на Пушкинскую площадь, чтобы дальше, бульварами, катить на свою одинокую Фрунзенскую набережную, внезапно ожила трубка сотового телефона, лежащая в бардачке машины. Турецкий просто поверить не мог, решил, что ослышался, может, это в багажнике что-то забренчало? И в голову не могло прийти, что кто-то посреди ночи пожелает вдруг поговорить с ним. Но сигнал повторился. Потом – еще и еще раз. Чудеса в решете!…

Турецкий пожал плечами, открыл бардачок и достал трубку. Уже поднося к уху, услышал бодрый, хотя и с заметной хрипотцой, низкий голос:

– Доброй ночи, Александр Борисович!

– Здравствуйте. – Турецкий и не старался скрыть удивления. – Простите, с кем имею честь? «Славка, что ли, расшалился? Нет, голос явно не его…»

– Мы с вами определенно знаем друг друга, хотя лично не знакомились. Но это дело, как говорят умные люди, легко поправимое, было б желание.

– И тем не менее?

– Скажу без затей: пока действительно не имеет значения.

– Нет уж, простите, я так не привык. Мало того что я вас не вижу. Вы ж меня зовете по имени-отчеству, а мне предоставляете право беседовать даже не с тенью, а, так сказать, с пустотой?

– Хорошо сказано! – Голос зарокотал бархатистым смешком. – Ну тогда называйте меня… скажем, Никитой Сергеевичем.

– Ба! Неужто сам Хрущев?!

– А вы – шутник, Александр Борисович. – В голосе звякнули металлические интонации.

– Есть маленько, уж не обессудьте. Кстати, это ведь все-таки вы изволите тревожить мой сон посреди ночи, а вовсе не я нарушаю ваш вечный покой, дорогой наш Никита Сергеевич. Не так ли?

– Я оценил ваш юмор, – прозвучал ответ после короткой, почти незаметной паузы, которую вполне можно было бы принять и за легкую растерянность: видать, не привык собеседник к подобной вольности. – Но, насколько мне известно, вы совсем не спите, а только собираетесь это сделать, поскольку едете определенно в сторону дома. Верно?

«Кто? Кто?» – бился вопрос. Голос точно незнаком. Слишком характерные интонации, которые, как правило, запоминаются. Так говорят, расслабившись в веселых компаниях, крупные военачальники, министры прежней закалки, вообще немолодые люди, давно обладающие большой властью… Бывшие чекисты?… Тоже не исключено…

– Послушайте, уважаемый… ну хорошо, пусть будет Никита Сергеевич… или, возможно, для конспирации вы назвались наоборот, тогда, значит Сергей Никитович?… Что вам, в самом деле, от меня нужно? Да, вы угадали, я еду в машине домой. «Хвоста» за собой не наблюдаю. Впрочем, при сегодняшних успехах в области слежения, надо понимать, это – семечки? Так вот, я хотел бы знать: мне надо остановиться и завершить разговор с вами? Чтобы ненароком от изумления не упустить руль и не стать жертвой ДТП? Или же продолжать движение, на всякий случай поглядывая на трассу, и не особо вникать в суть, развлекая себя телефонной болтовней?

– Нет, тормозить не стоит, оглядываться – тоже, никто вас не ведет…

«Ага! Прорвался-таки… Уши не спрячешь. Свой брат, из инстанции…»

– Ничего такого, что могло бы вас выбить из равновесия, – продолжал собеседник, – я не сообщу, но… за дорогой все-таки следите. Вон там, впереди, за памятником Тимирязеву – видите? – по Большой Никитской в сторону Садового несутся три иномарки. И похоже, правила движения им неведомы. Тормозните на всякий случай. Наверняка «братки» торопятся на какую-нибудь свою «разборку»…

– Значит, утром будем очередные трупы считать, – беспечно заметил Турецкий.

– Это ужасно… – мрачно изрек собеседник. – Не страна, а какая-то скотобойня…

Турецкий теперь не удивился, когда прямо перед его носом на красный свет, будто огромные крысы, едва слышно шурша, пронеслись три длинных, приземистых автомобиля.

– Премного благодарен, Сергей Никитович, – сказал он, и собеседник его не поправил. Значит, ни то ни другое, и тому абсолютно все равно, поскольку истинным именем называться он не собирался. – Ловко! Как же это вам удается за всем уследить! Искренне завидую, просто диво дивное… А вы часом не со спутника?

– Ну что ж, – собеседник был заметно польщен, – тут вы, можно сказать, прямо в десятку. Гляжу на вас через спутник. Ну а связь осуществляем… У вас же сотовый. Какая тут тайна!

– Однако я помню, что никому не давал своего номера. Да и машина у меня обычно заперта. И под охраной.

– Александр Борисович, мы же взрослые люди! Это ведь загадки для пионеров…

«Уже немолод, поскольку помнит. Даже я бы так не сказал…»

– Ну а вы… вы теперь можете прибавить скорость – впереди все пока свободно, аж до Пречистенских ворот.

«А вот топография у него новая… Я бы сказал: до Кропоткинской…»

– Благодарю. Вы позволите еще вопрос, Сергей Никитович?

– Да-да, разумеется, – терпеливо ответил странный собеседник.

– Я все как-то не могу усечь, какая нужда заставила вас позвонить мне в машину в середине ночи. Другого времени не было? Или так оказался живуч сталинский синдром – посреди ночи интересоваться мнением народа? Весь вечер я провел в рабочем кабинете. Могли бы позвонить и туда, так я понимаю? Вам, должно быть, все уже известно? Так вот вопрос: неужели вы ждали этот момент, чтобы позаботиться обо мне и помочь избежать неприятностей от встречи с «братками»? Да, впрочем, вряд ли я им нужен.

– Насчет последнего, – собеседник сдержанно хмыкнул, – сильно сомневаюсь. Просто они не знали, кто едет в красном «жигуленке», а то не преминули бы, даже просто из озорства, «замочить» известного «важняка». Такие, как вы, им чрезвычайно опасны, поскольку не любите компромиссов. А живы вы и можете гордиться здоровьем, развлекаться в женском обществе, без всякой опаски навещать свою семью, отдыхающую в закрытом для посторонних санатории где-нибудь в домодедовской глубинке, по той простой причине, что нужны… да нет, просто необходимы – не сочтите за лесть – не только своему не всегда законопослушному начальству, а собственно государству, России. Понимаете?

– Вы говорите с таким внутренним убеждением, что я с неподдельным интересом и даже отчасти изумлением наблюдаю, как расту над собой. Но кто в данный момент, позволительно спросить, представляет наше государство? Надо полагать, вы?