Категории
Самые читаемые
onlinekniga.com » Научные и научно-популярные книги » История » Христианство: Античность, Византия, Древняя Русь - Георгий Курбатов

Христианство: Античность, Византия, Древняя Русь - Георгий Курбатов

Читать онлайн Христианство: Античность, Византия, Древняя Русь - Георгий Курбатов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 86
Перейти на страницу:

На вторую половину VI века приходится колоссальный рост крупной земельной собственности, в том числе и церковно-монастырской. В одном Константинополе число монастырей достигло 110–120. Археологические данные подтверждают, что именно в эти годы их земельные владения удваиваются и утраиваются. Рост монашества был объективным отражением кризиса системы отношений античного полиса, ее разложения. Значительная часть монастырей в условиях упадка общества достаточно быстро превращалась в крупных землевладельцев, эксплуатировавших рабов и колонов.

То же самое происходило и с церковью. Она стремительно богатела, но преимущественно в городе. Разительным для этого времени становится контраст между великолепием и богатством убранства церквей, обилием украшавшего их серебра, утвари, о чем с восхищением писали современники, и ростом бедности, а соответственно и количеством выступлений церковных и монастырских колонов, о которых сообщает житийная литература. К концу VI века социальный кризис, по-видимому, достиг своего апогея: в городах господствовала кучка богатой знати, стремительно сокращался слой среднего, зажиточного и благополучного населения, падал спрос на изделия ремесла, беднели и пауперизировались ремесленники. Как писал современник, «все жаждали перемен». Рост пессимизма — характернейшая черта эволюции настроений этого времени.

Для общественного самосознания ранневизантийской поры характерна во всем проступающая двойственность. Нельзя забывать о том, что Византия того времени была страной городов. Их интересы по-прежнему находились в центре внимания государства и законодательства. Политика поддержания городов была системой политики государства, восходящей к античным традициям. Бюрократизация империи явилась прямым следствием определенной стадии упадка античного города, многие функции поддержания городской жизни стали функциями государственной администрации. Продолжалась старая политика эксплуатации деревни в пользу античного города, что сдерживало его упадок, но углубляло социальные противоречия в стране.

Городское население составляло четвертую часть населения страны и пользовалось определенными преимуществами. Все это продолжало античные традиции жизни, образа мышления. Но сохранялось больше факторов, поддерживающих элементы рационализма, проявлявшиеся, как мы уже видели, и в подходе к богословским проблемам. Иоанн Златоуст, страстный проповедник «божьего» слова, постоянно сетовал на то, что во время зрелищ церкви стоят пустыми, что многие приходят на проповеди послушать его как оратора и громко обсуждают ораторские приемы.

Любое светское лицо, принявшее посвящение, могло через три месяца быть избрано епископом. Неудивительно, что епископ воспринимался народом не только как духовный пастырь, но и как своеобразный вариант муниципального магистрата, ответственного перед городской общиной. Светский сановник за этот же срок мог стать патриархом. Так, патриарх Антиохий в конце VI века тратил церковные средства и на организацию зрелищ.

То, что относилось к культу, богослужению, также отличалось элементами двойственности. Византийское искусство мучительно билось над выражением христианской идеи. Был сделан определенный шаг, найдено «первое приближение», которое с полным основанием делает эту эпоху началом будущего византинизма. Но дальнейшее углубление выражения спиритуалистического начала сдерживалось, тормозилось. Вероятно, трудности крылись и в самом сознании людей того времени.

Великолепие внутреннего оформления ранневизантийского храма еще не согревалось глубокой теплотой религиозного чувства, оно более подчеркивало величие и всемогущество всевышнего, «это был опыт перевоплощения… в спиритуалистический образ»[40]. Непреодоленная чувственность образа, подчеркнутый артистизм исполнения, земная императивность позы частично гасили то, что создавало духовную возвышенность божественного образа, но, вероятно, было созвучно восприятию византийца того времени. Пышное великолепие и богатство внутреннего оформления храма восхищали и подавляли. Между дворцом и храмом, императорским портретом и иконой существовали неуловимые связи, определенная официозность и директивность подачи, торжественная монументальность, которая в чем-то роднит и византийский храм и знаменитую икону Дмитрия Солунского в посвященной ему церкви в Фессалонике. От созерцания этой иконы — подобия официального портрета — не создается ощущения глубины религиозно-мистического восприятия.

В известной двойственности ранневизантийского самосознания, своеобразии его религиозности существовало, может быть, не совсем нам еще понятное определенное внутреннее единство, характерное для данного исторического этапа развития общества.

Читатель может посетовать, что автор слишком много внимания уделил социальным отношениям, что он излишне социологизирует историю христианства и церкви. Подход к христианству и церкви Византии как к чему-то раз и навсегда данному, неразвивающемуся давно породил устойчивые традиции, искажающие их подлинную роль в жизни византийского общества. Достаточно вспомнить взгляд идеологов Просвещения на Византию как на застойное общество, в котором религия сразу заняла особое место в умах людей и где византийцы погрязли в бесплодных религиозных спорах и распрях, губивших страну. Отсюда устоявшаяся точка зрения, что в этой области все уже сложилось вначале и нечему было развиваться.

Специфику византийского христианства вряд ли можно понять без учета воздействия самой эпохи, когда происходило его формирование, без учета того, что византийское общество, по сравнению с западным, пережило более длительную, затяжную стадию позднеантичного развития. В Византии массово возникло монашество, сложились основные формы монашеского общежития, и для немалого числа современных историков дальнейшая его судьба — чисто количественная эволюция. Они считают, что уже вскоре после IV века утвердилось преобладание общежительных монастырей по типу устава Василия Великого.

В последнее время исследователи немало внимания уделяли отшельничеству, монашеству как социальному феномену. Отшельник, пустынник — человек, порвавший связи с обществом, выключившийся из системы мирских, земных связей и отношений. Уже в самом этом заключен определенный протест против общества. Его духовный авторитет зиждется именно на том, что эти связи над ним не довлеют и он может быть «объективным» советчиком и защитником для каждого человека. В Византии к их авторитету прибегали и беднота, и знатные люди, а непрерывный рост монашества, безусловно, отражал углубление кризиса античного общества в эпоху, когда «святые люди» еще не имели мощной христианской предыстории, когда их почитание росло на определенных общественных традициях. Естественно, что христианская историография всегда хотела не только подчеркнуть принципиальную новизну всего христианского, но и максимально удалить его от античного наследия и традиций. Но ведь авторитет подвижника опирался не только на то, что он принципиально стоял «вне общества». Существовала давняя традиция «общественного советчика» — ритора, философа-советчика именно по земным делам, делам общества. Даже императоры считали необходимым иметь при себе такого человека — не священника или патриарха, а именно философа-советчика в государственном управлении. Разве эта живая практика византийской жизни не была в общественном сознании той апробированной и сохранявшейся общественной функцией, которая поддержала качественно иной авторитет советчика-святого? И то, что к последним «святым старцам» в V–VI веках все чаще обращаются и императоры, свидетельствует об их растущей необходимости и в какой-то мере признании собственного бессилия.

Заслуживает внимания и другое обстоятельство — колоссальная тяга именно к индивидуальному, самостоятельному и неконтролируемому подвижничеству. В этом нельзя не видеть трансформированного, но продолжавшего сохраняться взгляда на религию, как на приверженность к тому или иному философскому направлению, сохранению элементов античного сознания на право известной свободы личности. В Византии эти формы получили особенно широкое распространение и, может быть, именно за эту свободу, а не за крайность форм аскетизма пользовались особым уважением. Таким образом, тяга к внутренней самостоятельности монастырей также вписывается в русло определенной традиции, общественных принципов и практики, которые не позволили быстро и легко превратить монастыри в простые филиалы церкви. В целом византийское монашество оказалось более независимым по отношению к ней. Это стало особенностью византийской истории и, безусловно, связано с сильной позднеантичной традицией в жизни общества. Навязывавшийся государством и церковью строгий «общежительный» порядок (всем жить в одном помещении, спать в одном дормитории) и огромные дисциплинарные права игумена, как и многое другое, свидетельствуют о глубине социально-общественного кризиса в Византии, когда в монастыри устремилась масса населения, а власти едва не утратили возможность контролировать данный процесс. Кризис теперь все более остро затрагивал город, в результате чего итогом ранневизантийской эпохи стало безусловное преобладание городских и пригородных монастырей. Таким образом, ведущая роль городского монашества — это факт, который никак нельзя не учитывать, рассматривая историю и эволюцию ранневизантийского монашества вообще.

1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 86
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Христианство: Античность, Византия, Древняя Русь - Георгий Курбатов.
Комментарии