Великий Ленин. «Вечно живой» - Владимир Поцелуев

Конечно, каждая партия имела программу действий, но возможности ее претворения без учета интересов политических оппонентов ни у кого не было. Отказ от коалиционной власти означал гражданскую войну в России.

В конце июня Ю. Мартов в частном письме в Швейцарию описывает свое бытие: «Страна разорена (цены безумные, значение рубля равно 25–30 коп., не более). Город запущен до страшного, обыватели всего страшатся – гражданской войны, голода, бродящих солдат и т. д. Если не удастся привести очень скоро к миру, неизбежна катастрофа. Над всем тяготеет ощущение чрезвычайной «временности» всего, что совершается. Такое у всех чувство, что все это революционное великолепие на сносях, что не сегодня-завтра что-то новое будет в России – то ли крутой поворот назад, то ли красный террор считающих себя большевиками…»

Таким образом, один из лидеров меньшевиков ясно понимал, что «неумолимо организуется какая-то контрреволюция, которая уже собирает свои силы»[184], на что реакция его соратников, входящих в состав Временного правительства, была жесткой. «Для наведения порядка в ночь с 4 на 5 июля в столицу прибыли воинские части с фронта».

Коалиционный блок нового правительства Г.Е. Львова, в который вошли 6 министров-социалистов (Керенский, Скобелев, Церетели, Пешехонов, Чернов, Переверзев), получил возможность стабилизировать социально-политическое положение в стране. Однако все сводилось к войне, необходима была победа. И правительство продолжило подготовку летнего наступления на фронте.

Большевики, неспособные что-либо решить по нормализации страны, требовали: «Вся власть Советам!» – считая, что переход власти к эсеро-меньшевистским лидерам еще больше подорвет их авторитет и ускорит большевизацию Советов. Тем самым, считал Ленин, произойдет мирный переход к социалистической революции. Он пытался успокоить массы, утверждая, что для социалистической революции никоим образом не «нужно отречение от всех своих имущественных прав десятков миллионов граждан. Даже для социализма (а контроль за банками и фабриками еще не есть социализм) ничего подобного не нужно… Сломить сопротивление нескольких сот миллионеров – в этом и только в этом задача. При этом и только при этом условии от краха можно спастись»[185]. Как все просто по Ленину, никого не тронем, лишь самых богатых заставим поделиться, а у несогласных заберем все.

«Вся ответственность за этот кризис, – делает не менее «гениальное» открытие Ленин, – за надвигающуюся катастрофу ложится на народнических и меньшевистских вождей. Ибо они в данное время – вожди Советов…»[186] И здесь все ясно и понятно для темных и полуграмотных рабочих, солдат и крестьян, голосующих за своих депутатов в Советы.

«Владение помещичьими землями отдать сразу местным крестьянам… без выкупа, без всякой платы… Это будет такая Россия, в которой будет вольный труд на вольной земле»[187]. Ну разве это не рай «на вольной земле», и крестьяне принимали желаемое за действительное. А тем, кто устал от войны, «выход из войны только в революции. Поддерживайте революцию угнетенных капиталистами классов, свергайте класс капиталистов в своей стране и тем давайте пример другим странам. Только в этом социализм… Мы говорим: никакого сепаратного мира, ни с какими капиталистами, прежде всего с русскими. А у Временного правительства есть сепаратный мир с русскими капиталистами. Долой этот сепаратный мир!»[188].

Ясно, что и Временное правительство – долой. «Все остальное, – утверждал Ленин, – посулы или фразы или невинные добрые пожелания. Во всех странах мира социализм раскололся», – пугал делегатов 1-го Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов вождь большевиков. «Вы продолжаете путаться, – внушал им Ленин, – сносясь с теми социалистами, которые поддерживают свое правительство, и забываете, что в Англии и Германии настоящие социалисты, которые выражают социализм масс, остались в одиночках и сидят в тюрьмах»[189]. Это ли не доказательство утопичности социализма? Да и Ленин не скитался по зарубежным тюрьмам.

Ну а сколько слов изрек Ленин о свободе, демократии, народном представительстве, просто не счесть. Главное, чего добивался Ленин, – это увлечь народные массы библейскими посулами, вывести их на улицы и побудить их к бунту, уверяя, что с марта 1917 г. «русским рабочим выпала на долю честь и счастье первым начать революцию, то есть великую, единственно законную и справедливую войну угнетенных против угнетателей»[190].

В начале 1917 г. Временное правительство вынуждено было принять решение о запрете на три дня готовящейся большевиками демонстрации, Ленин яростно выступил за «неоспоримейшее право граждан»[191]. Обсуждая вопрос о не состоявшейся накануне, 10 июня, демонстрации на представительном совещании всех фракций Всероссийского съезда Советов, Ираклий Церетели заявил, что «заговор был обезврежен в момент, когда мы его раскрыли… Контрреволюция может проникнуть к нам только через одну дверь: через большевиков. То, что делают теперь большевики, это уже не идейная пропаганда, это – заговор. Оружие критики сменяется критикой с помощью оружия…»[192].

Понимая создавшееся положение, Ленин заявил на заседании Петербургского комитета РСДРП(б): «Рабочие должны трезво учесть, что о мирной демонстрации теперь речи быть не может»[193]. Лидер большевиков недвусмысленно предрек: «Пролетариат Петрограда… будет выжидать, копя свои силы и готовясь к отпору…»[194]

Сложилась деликатная ситуация. С одной стороны, массы доведены большевиками до «решающего броска», с другой стороны, Временное правительство и Советы всячески старались не допустить каких-либо массовых выступлений. Грозное противостояние могло разрешиться мирно лишь при кардинальном улучшении положения в стране. Ленин был прав, заявляя, «что всякие манифестации, раз они мирные, суть только агитация, и запретить агитацию или навязать единство агитации нельзя… Чтобы запрещать или предписывать, – утверждал Ленин, – надо быть властью в государстве… воля, если она государственная, должна быть выражена как закон, установленный властью; иначе слово «воля» пустое сотрясение воздуха пустым звуком»[195]. А так как не было соответствующих законов, большевики продолжали свою демагогическую пропаганду и агитацию, готовились к мирным демонстрациям, революционизировали массы.

В начале июля становилось очевидным, что наступление русских войск захлебнулось. Из Петрограда стали отправлять на фронт тыловые части, обострялся продовольственный кризис, катастрофическое положение складывалось и с топливом. Все большее число фабрикантов и заводчиков заявляли об отсутствии денег для выплаты зарплаты, многие предприятия были закрыты, тысячи рабочих и служащих были уволены. Расстроенный железнодорожный и водный транспорт усугублял критическое состояние в Петрограде, где стихийно начинались волнения. 2 июля кадеты вышли из Временного правительства в знак протеста против его нерешительных действий.